Уэйн Сэлли - Болеутолитель
— Ну, что ты думаешь? — рот Вэлли округлился.
— Вэлли, это хер самого дьявола!
— Нет!
— Да!
— Нет!
— Дай-ка его сюда, — сказал Эдди.
Палец оказался в его руке. Он обошел блевотину и бросил кусок кости с мясом в канализационную решетку.
Вэлли успел пять раз проговорить «Миссисипи», прежде чем они услышали шлепок. Похоже было на шлепок маленького кусочка говна.
Глава 6
Хейд ждал в серо-белом тумане, который в зимнем Чикаго называется сумерками. Целых три вечера он потратил на ожидание. Он не решился расспрашивать владельца стриптизного заведения об инвалиде в коляске из застенчивости, но скорее из осторожности. Отец велел быть осторожным.
Он держался на солидной дистанции от того парня, не желая привлекать к себе внимание. Норт-Кларк-стрит не была больше вотчиной алкоголиков и бродяг, как в середине семидесятых, но и не стала образцовой улицей. Теперь ее оккупировали гомосексуалисты, по вечерам посещавшие магазины кожаных изделий или заходившие в бар «Жезл» приглядеть себе парней, переодетых женщинами.
Мужчина в коляске свернул в переулок. Хейд не ошибся, предположив, что он — ветеран Вьетнама; на подголовнике его кресла виднелась приклеенная табличка «ЯХТ-КЛУБ РЕКИ МЕКОНГ: „КАН ТХО“». Да, парень наверняка многое повидал и достаточно настрадался.
— Я могу исцелить тебя, — догнав инвалида, произнес Хейд.
Он был упорен. Девять кварталов он шел за ветераном, дрожа от холода и нетерпения. Наконец, на углу Огайо и Уобош, в свете неоновой рекламы отеля «Кэсс», он решился сделать свой шаг. Хейд был уверен, что где-то рядом ночлежка, в которую направляется инвалид.
— Ну и зачем? Чтобы взять меня в рай? — усмехнулся мужчина. Его звали Роберт Долежал. — Я был в раю, и меня вернули обратно, сюда, в ад. Так что, приступай. Денег у меня нет, но можешь забрать мои талоны на еду, если уж тебе так нужно, парень.
— О чем ты говоришь? — Хейд был ошарашен. Неужели он похож… — Ты что, думаешь, я собираюсь тебя ограбить?
— Человек должен получать то, что заслужил, — ответил ветеран. — Я убил множество невинных людей, когда был в проклятых тропиках, так что…
Оба остановились, увидев еще один признак жизни на пустынной улице: желтое такси проехало мимо.
— Я здесь не для того, чтобы судить тебя, — Хейд подошел ближе.
Мужчина выглядел достаточно мускулистым, чтобы, даже сидя кресле, схватить Хейда за грудки и вытрясти из него душу.
— Так теперь называется ограбление? Я, наверное, пропустил выпуск переработанного издания «Словаря современного сленга».
— Отец велит помочь тебе, — отпор инвалида, его ирония смутили Хейда. Он попробовал взять себя в руки, вспомнив, каким был в детстве. Забиякой. Внушающим страх.
Теперь страх должен быть священным.
— Я спасу тебя, честное слово, — проговорил Хейд сквозь стиснутые зубы.
Он нагнулся, прижав кулак к груди ветерана. И тут случилось то, от чего инвалид забыл о всяком сопротивлении… Кулак Хейда раскалился, он прожег все слои одежды и достиг кожи.
Другой рукой Хейд закрыл рот калеки, чтобы не дать ему закричать. Разговаривать о спасении уже было не с кем.
Через секунду обе руки исчезли в теле сидящего мужчины, а Хейд смог поднять расслабленное тело и приблизить к груди. Все внутри него раскалилось и шипело от жара.
* * *Обжарившиеся в местах отрыва ноги и еще что-то упало на землю, но Хейд не стал подбирать их, поскольку стремился быстрее скрыться. Отец побуждал его как можно скорее бежать отсюда.
Он не чувствовал больше холодного ветра с озера, потому что грудь и руки его были теплыми и их покалывало изнутри. Ветеран праздновал свое вхождение в рай.
Хейд отправился на остановку автобуса на Чикаго-авеню, ему хотелось сесть и забыться.
Глава 7
— Черт бы их побрал, — Дин Коновер повернулся к Аарону Мэферу, который сегодня сидел за рулем их патрульной машины. — Слышал — это гребаное начальство округа опять лезет к нам в задницу с своими бронежилетами? Трое полицейских погибли в этом году в Чикаго, а так как последний и единственный из них Дойл из четырнадцатого участка получил пулю в грудь — ага! — значит самое время опять поговорить о бронежилетах…
Он с отвращением помотал головой. Оба знали, что двое других убитых — Уиллетт и Снедгридж, патрульные из Саутсайда, получили пули в голову. Чикагские копы без восторга относились к бронежилетам. Мало того, что они были тяжелыми, лямки еще имели тенденцию перекручиваться и ослабевать. А новый жилет полицейский должен был приобретать за свои деньги.
В конечном счете эффективность бронежилета была такова, что любой бандюга или псих, находившийся на чикагской стадии эволюции, давно уже знали, что стрелять следует в голову или в пах. У всех дома были телевизоры.
— А вспомни-ка того детектива из первого сектора, забыл его фамилию, который не вписался в поворот на набережной, — Мэфер служил в полиции уже семь лет и, разумеется, был в курсе всего случившегося с городскими копами.
— Точно, — Коновер утвердительно кивнул. — Этот сраный жилет не даст тебе удержаться в воде на плаву и минуты!
Коновер имел стаж службы года на три побольше напарника. По радио их патрульной машины поступил приказ ехать к отелю «Кэсс». Там произошло разбойное нападение. Тусклый неоновый свет указал им место происшествия.
— Ну, конечно, буква «си» у них не горит, — кивнул Мэфер в сторону отеля.
— Может быть — для того, чтобы нормальные парни сюда не забредали, а только гомики.
— Это точно, Дин.
Во время разговора Коновер внимательно осматривал улицу. Некоторые постоянные «клиенты» полиции восемнадцатого участка, голубые и нормальные, уверяли, что Коновер никогда не моргает, его глаза только порой сужаются.
Выяснилось, что по номеру 911 позвонили не из отеля «Кэсс»; полицию вызвал бармен из «Мерди», бара, расположенного рядом. Оттуда, увидев патрульную машину, выскочил высокий блондин, по его лицу бежали синие блики от полицейской мигалки.
— Я — бармен, Мик Десмонд.
Коновер и Мэфер молча посмотрели через витрину в бар. Там было тихо словно в прибежище глухонемых. Следов разбоя не наблюдалось.
— Все произошло в той темной аллее, — сообщил Десмонд.
Он указал через правое плечо в темноту. Мэфер пошел туда, Коновер на секунду задержался, оглядывая Десмонда. Шесть футов ростом, волосы свисают до плеч и завиваются вокруг красных оттопыренных ушей. Одетый в черные узкие брюки, майку с короткими рукавами и надписью «Ленивая Ящерица», он не выглядел красавцем. Коновер подумал — интересно, у голубых он считается симпатягой или нет?
— Видите ли, я вышел через черный ход, чтобы выбросить пустые коробки. Услышал голоса, глянул вперед и увидел двоих. Туда как раз попадал свет от вывески.
— Они были здешние…? — Коновар кивнул в сторону бара.
— Нет-нет, тут, похоже, совсем были не наши дела, — бармен сложил руки на груди. — Мне показалось, что один парень угрожал другому, в инвалидной коляске, потом ударил его, а потом я увидел пустую коляску.
— А ты не слышал, — перебил его Коновер, пока Мэфер осматривал место происшествия, — что за угрозы? Речь шла о долгах?
— Нет, не слышал. Вообще-то я знаю этого инвалида. Он жил в отеле «Кэсс», не бродяга. Приличный парень, по имени Дол… Долби — как-то так.
— Хорошо, продолжайте. Тот, что на ногах, был вооружен, не заметил? — Полицейский открыл черный блокнот.
— Я не видел у него в руках ничего.
Коновер записал:
15 ноября 88 11:07 вечера. Сообщ. о предполаг. разб. напад., Уобош 642. Разгов. с Миком Десмондом, барменом, работ, по тому же адр.
— Тот парень, что напал, был похож на вашего напарника, такого роста, волосы темные, может быть, с сединой, голос хрипловатый.
— Спасибо. У тебя все, Дес?
— Да, я должен возвращаться. Знаете ли, Мерди, хозяин, сейчас в отъезде, в Милуоки, но у нас и без него строгие порядки.
Бен Мерди был местной знаменитостью. Он владел в городе тремя барами. Рекламные ролики о них нередко показывали по телевидению.
Мэфера насторожил странный запах. В темноте что-то зашуршало, похоже крыса.
Позднее Мэфер скажет, что у него сразу возникла мысль о серии убийств. Мэфер уже соприкасался с двумя такими случаями. Он участвовал в расследовании убийств, совершенных Дэвидом Кэссиди осенью восемьдесят пятого, и в загадочной серии отравлений тиленол-цианидом в июне восемьдесят шестого. Последняя серия так и не была раскрыта.
Коновер приблизился к Мэферу, стоявшему возле пустой инвалидной коляски, лежавшей на боку.
— Я слышал, как бармен говорил, что инвалид жил в этом отеле.
— Угу, — Коновер подошел еще ближе.
