Соно Аяко - Синева небес
То же самое происходило и с несколькими ближайшими круглосуточными супермаркетами. Пустовавшие парковки возле этих магазинов теперь были забиты машинами журналистов.
Наиболее комичными были метаморфозы с многоквартирным домом, именуемым дачей Сёнана, из окон которого был виден вход в полицейское управление Миуры, и с двумя пансионатами для туристов, один из которых назывался «Шум прибоя», а другой — «Каюта», поскольку они располагались всего в километре от полицейского управления. До этого лета здесь останавливались лишь заезжие рыбаки, выбиравшиеся на выходные, а теперь комнаты стало возможным сдать на месяц и больше. Участились и жалобы на транспортные пробки, из-за того что машин с репортерами становилось все больше.
Юкико подождала на остановке около пяти минут, потом села в подошедший автобус. Проезжая мимо полицейского управления Миуры, она машинально взглянула на вход в здание. У подъезда стояло с десяток автомобилей.
Интересно, что сейчас делает Фудзио? Два дня назад Юкико отнесла ему передачу. Она впервые заполняла необходимые документы и проходила сопутствующие формальности. Она не знала, что можно передавать заключенным, поэтому поинтересовалась у продавца в специальном киоске, торговавшего товарами для заключенных. Тот сказал ей, что заключенных особенно радуют булочки с джемом и сборники комиксов. Юкико решила последовать его совету, поскольку уже напрочь забыла не только о вкусах Фудзио, но даже о своих собственных пристрастиях.
Эти несколько дней окончательно вымотали Юкико. Когда она сообщила Томоко, что ей, возможно, придется заплатить за услуги адвоката, та впервые в жизни влепила Юкико пощечину. Юкико была потрясена не тем, что ей дали пощечину. Ее поразило то, что у хладнокровной Томоко первыми сдали нервы.
Юкико потеряла дар речи, увидев, как после пощечины Томоко просто затряслась от негодования.
Сама она восприняла эту ссору как досадный инцидент. Однако сестрица так не считала. Она не могла закрыть глаза на серьезность последствий. Понимая, что в состоянии незатухающей ссоры невозможно жить с Юкико под одной крышей, Томоко перестала приезжать домой после работы и оставалась в токийской квартире.
Юкико и сама понимала, что, с точки зрения здравого смысла, Томоко ведет себя как всякий нормальный человек. Да и то сказать, кто как не Томоко внушала ей, что Юкико не знает людей и мира, потому что безвылазно сидит дома. Кто как не Томоко высказывалась против встреч Юкико с подозрительным типом Уно. Однако теперь, когда преступления Фудзио Уно раскрыты, Юкико, которая не поддерживала с ним никаких отношений, вдруг решает выложить за защиту этого чудовища несколько миллионов иен! Это же просто безумие?! И что подумают люди? Да они все с уверенностью сочтут Юкико любовницей Уно!
— Ты что, не соображаешь? Его же приговорят к смертной казни! Ты выбрасываешь деньги на ветер! Тебя с ним не связывает ничего, почему же именно ты должна платить за него? Если бы обвинение было несправедливым и ты стремилась спасти невинного человека, я бы тебя поняла, Юки-тян. Но это не так! Или ты скрывала от меня, что была любовницей Уно?
— Нет, ничего я не скрывала. Он с самого начала был каким-то странным.
Но Юкико так и не удалось переубедить младшую сестру.
Вторая причина ярости Томоко заключалась в том, что Юкико упрямо гнула свое, хотя не спорила с сестрой. Но Юкико вела себя так без всякого умысла. Она по-прежнему продолжала обдумывать ситуацию. Она понимала, что ведет себя неразумно, понимала и то, что ее поступок люди сочтут верхом глупости. Юкико и сама пыталась понять, что именно ею движет.
Юкико вышла из автобуса в конце квартала Мисаки и направилась к морю. Там немного прошла по набережной, к собору.
Юкико не ходила в церковь каждую неделю. Она любила мессы, но для нее было тяжкой обязанностью вести светские беседы со знакомыми, которых она встречала в церкви.
Конечно, Юкико хорошо знала патера. Отцу Идзуми было за пятьдесят. Он был очень уравновешенным человеком и заядлым рыбаком. Но в этом были свои минусы. Когда выдавалось свободное время, святой отец сбегал на рыбалку, поэтому люди высказывали недовольство. Где это видано, чтобы больной, находившийся при смерти, не мог рассчитывать на соборование, поскольку отец Идзуми ловит рыбу! В тот день стояла прекрасная погода, поэтому Юкико опасалась, что святой отец вполне мог отправиться на рыбалку. Но вопреки ее опасениям, когда она нажала на кнопку звонка, в дверях неспешно возник сам отец Идзуми. Вместо рясы на нем красовался старый, вытянутый на локтях свитер.
— Не могли бы вы уделить мне десять минут, святой отец?
— Конечно, — кивнул отец Идзуми.
Юкико прошла в тесную, почти пустую комнату, обставленную по-европейски. Там стояла статуэтка Девы Марии. На ее лице застыло выражение доброжелательности и смирения.
— Как поживает ваша сестра, она здорова? — спросил священник.
— Спасибо. Надеюсь, с ней все в порядке. Но недавно она, рассердившись на меня, съехала из дому.
— Вы серьезно повздорили?
Когда-то отец Идзуми сказал, что если священник не претерпел в жизни трудностей и лишений, он не справится с ролью пастора в провинциальном городке.
— Да, — ответила Юкико.
Она вкратце изложила историю своих отношений с Фудзио Уно. Слишком долго рассказывать о себе и своей личной жизни Юкико не любила.
— Сестра отчасти права. Но, как мне кажется, сейчас Уно не на кого опереться, кроме меня. Не могу сказать, что это меня радует. Мне просто очень жаль его.
— Конечно, вы вольны тратить свои деньги, как вам заблагорассудится. Но ведь если заключенный не в состоянии оплатить адвоката, ему должны предоставить государственного защитника, — сказал отец Идзуми назидательно, видимо, полагая, что Юкико не знает о подобной практике.
— Это так. Но, думаю, они дадут ему плохого адвоката.
— Вы говорите это для того, чтобы поспорить со мной? Разберитесь в собственных мыслях. Этот человек понесет суровое наказание. Даже дилетанту ясно, что его, скорее всего, приговорят к смертной казни. Так зачем же вам тратить такую большую сумму денег на его защиту?!
Такой же вопрос Юкико задала и Нагиса Кадзами.
— Я не рассчитываю спасти жизнь Уно-сан, — сказала Юкико священнику.
— Я слышал, что Кэн был у прокурора единственным сыном. Но это не значит, что утрата оказалась бы менее тяжкой, если бы у них росли другие дети. Мне кажется, что Уно-сан разрушил будущее этой семьи. И он сделал это не случайно, а совершенно сознательно… Поэтому своей смертью он искупит свой грех. Заслужит прощение…
Юкико вспомнила, что в их церковной общине нашелся человек, который присоединился к движению за запрещение смертной казни.
В воображении нарисовалась следующая картина: Фудзио Уно проводит жизнь в тюрьме, становится там «большим человеком», а потом выходит на свободу, проклиная судей, по воле которых он на долгие годы оказался за решеткой. В этот миг Юкико ощутила своеобразную прелесть японского подхода к ситуации, выразившегося в словах патера «заслужит прощение».
Помолчав, Юкико отозвалась:
— Даже если его ждет смертная казнь, все равно он должен до самого последнего мига ощущать тепло заботы. Нельзя оставлять человека наедине со смертью. Ни один человек не должен умирать в одиночестве. Это и Мать Тереза повторяет, верно?
Юкико читала о Матери Терезе, которая подбирала в Калькутте бездомных и больных и отводила их в приют, называвшийся «Приютом для умирающих».
Здесь люди впервые в жизни видели настоящую заботу, получали необходимый уход. Их обмывали, переодевали в чистое и укладывали на постель в большой комнате, где за ними ухаживали медсестры.
К тяжело больным приходили врачи и люди наконец получали медицинскую помощь, но все равно более половины пациентов умирали. Они были истощены, страдали различными болезнями — туберкулезом, гепатитом, малярией. Поэтому место и получило название «Приюта для умирающих».
В Японии подобный приют никогда бы не получил такого названия. Даже если бы половина пациентов умирала, его назвали бы «Приютом надежды».
Однако для Матери Терезы в смерти не было ничего сверхъестественного. Смерть — это порог, на котором человеческая жизнь получает оценку. Хороший человек всеми любим и умирает, окруженный любовью. Но и тем, кого отвергло общество и родные, кто умирал на улице, чтобы после смерти пополнить число неопознанных трупов, — и им необходима, пусть и в последние дни жизни, опека сестер милосердия, чтобы ощутить счастье заботы, перед тем как испустить последний вздох.
Однажды Юкико довелось прочесть дневник доктора, работавшего в Индии с прокаженными. Чувствительность у большинства больных проказой притупляется, и, хотя их кожа покрыта язвами, боли они не ощущают. Поскольку они не жаловались несмотря на ужасные язвы, их не лечили.
