Александр Петров - 12 застреленных тещ
Алик решительно перестроился в правый ряд, подрезая других бомбил — частников и лихо притормозил у желающей ехать девчонки. С удовольствием, упиваясь технической оснащенностью машины, опустил стекло.
— До Крылатского, — произнесла девушка, просто ослепив Альберта Петровича взглядом своих бездонных, голубых глаз.
— Садитесь, — милостиво разрешил он.
Девушка устроилась на сиденье, положила на колени довольно большую сумку.
— Холодно? — поинтересовался Бухин.
— Да, ужасно, — ответила его пассажирка.
— Девушка, если вы не против, я заеду тут на пару минут в магазин, продуктов куплю?
— Пожалуйста.
Девушка взялась за мобильный телефон, нажимая на повтор и нервно отбивая длинные, мертвые гудки с той стороны.
После двух поворотов показалась вывеска. Алик въехал в ворота и лихо, с заносом тормознул.
— Я скоренько.
Когда Бухин вернулся, неся завернутые в пакет пару бутылок «Баллантайна» и взятого на авось шампанского, девицы уже не было. Алик чертыхнулся про себя, проверил бардачок. Все вроде было на месте. Он пошарил под сиденьями, проверил обшивку салона, даже заглянул в багажник. Пробормотал, плюхаясь на место:- «Тварь припадочная» и вырулил на дорогу, чувствуя сожаление, что приключение кончилось, не успев начаться.
Но он ошибся. Короткая куртка и белокурые волосы замаячили метров через 150. Девушка брела по снежным колдобинам, проваливаясь и оступаясь. Альберт Петрович притормозил и вышел.
— Ну что же вы так. Я ведь старался как можно быстрей, а вы меня не дождались.
Девушка подняла на него глаза, и Бухин увидел, что она плачет. Инстинкт подсказал Альберту Петровичу, что дело может выгореть.
— Что случилось? — участливо спросил он, вкладывая все обаяние в тембр голоса.
Девушка вдруг увидела его, дернулась, сделала попытку обойти.
— У меня нет денег, чтобы заплатить, да и ехать мне некуда, — произнесла она, делая отчаянные попытки удержаться, и вдруг зарыдала в голос.
— Садитесь в машину, мы что-нибудь придумаем, — заботливо произнес Бухин.
Девушка некоторое время пристально разглядывала его, потом решилась. Альберт Петрович, придерживая ее за плечи довел до своей «Ауди» и галантно распахнул дверь…
Темнота отступила. Он осознал, что лежит на полу, что ему неудобно и холодно. Жутко болела голова. Через некоторое время он с большим трудом вспомнил свое имя — Бухин Альберт Петрович. Вспомнил свое занятие — следователь по особо важным делам городской прокуратуры. Еще через некоторое время он осознал, что находится у себя дома. Часы показывали половину второго ночи. Что произошло в промежутке между тем, как он вырулил со двора родного учреждения до нынешнего момента, было покрыто темной пеленой забвения.
На столе в большой комнате стояла открытая бутылка виски. Он смутно вспомнил, что купил ее сегодня в магазине, после того, как его будто мальчишку песочил шеф. Стаканов должно было быть два. Почему два, Бухин вспомнить не мог, но был твердо уверен, что так должно было быть.
Он, словно в невесомости, прошелся по комнатам. Все вроде было на месте. В кабинете Алика ждал сюрприз. Все его бумаги были разбросаны, дела с которыми он работал, валялись в беспорядке, словно кто-то бегло просматривал их в поисках нужного. На столе, под включенной лампой, лежало дело о стрелке-убийце старух, а рядом, что было наиболее страшным, валялась его записная книжка с «черной» бухгалтерией и списками опекаемых коммерсантов и наркоторговцев. Рядом с ними лежали коробочки из-под фотопленки «Илфорд», дающей особенно высокую четкость изображения и применяемой для фотокопирования. Альберт Петрович на мгновение захотел проснуться, потом остро захотелось исчезнуть из этого мира, раствориться без остатка, словно его, Алика и не было никогда. Ужас, от которого зашевелились волосы на голове и захолодели ноги, охватил Бухина. Остатки хмеля мигом вылетели из головы.
Он вдруг вспомнил: белая куртка, серые брюки, светлые волосы. Девушка Оксана, у которой не было денег, чтобы расплатиться за машину, уехала подруга, и негде было переночевать, потому, что дома буянил пьяный полусумасшедший отчим.
— Подставили, суки, — в смертной тоске завыл следователь.
Он не спал ночь и на работу поехал с плохим предчувствием. Консьержка сказала, что девушка ушла примерно через час, полтора, время достаточное, что бы переснять все Аликовские дела.
За стеклами его иномарки бушевал снегопад, спешили согнутые ветром и зарядами летящей из низких тяжелых облаков холодной пакости прохожие, отчаянно цеплялись за обледенелую мостовую ламелями протекторов ползли четырехколесные железные звери, переругиваясь разноголосыми гудками клаксонов и утробно завывая моторами. Бухин механически жал на педали и крутил рулем, находясь в реальности заметаемой снегом улицы не больше чем на четверть.
Мысли следователя, подпираемые исходящим изнутри липким, тошнотворным страхом, крутились вокруг того, что же он скажет шефу, когда всплывет список из записной книжки. «Правду говорить нельзя ни в коем случае. Классическая подстава, на которую он купился как мальчик: девка на дороге, выпивка с клофелином и шмон по полной программе… Такие происшествия не способствуют карьерному росту и вплотную примыкают к неполному служебному…» — Бухину снова испытал приступ нестерпимого, парализующего ужаса, так что едва не въехал в автобус, выруливающий с остановки.
На работе Алику стало мерещиться, что сослуживцы как-то странно на него смотрят. Сердце Альберта Петровича ныряло в пятки с каждым вдохом. Когда зазвонил телефон, и грубый голос начальника потребовал, чтобы Бухин бежал к нему бегом, оно сделало попытку остаться там совсем. Алик привычно хватанул таблетку валидола и пошел в кабинет шефа как на Голгофу, бормоча, что это не может быть правдой.
Но все обошлось, если не считать, что Алик опять был отчитан как мальчишка, обруган, ему было поставлено на вид и сообщено, что вчера поздно вечером «стрелок» убил свою одиннадцатую жертву, некую Валентину Матвеевну Антипину.
Начальник велел Алику мухой лететь в Севастопольский ОВД и лично руководить оперативниками, чтобы те землю носом рыли, но нашли того, кто это сделал по горячим следам.
Все было как всегда, за исключением того, что видимо киллер стрелял с большого расстояния. Заряд угодил в шею, перебив позвонки и вырвав кусок мяса вместе с сонной артерией. Смерть наступила практически мгновенно. При падении тела, голова, которая держалась на лоскутке кожи, с силой ударилась об лед, разбив и расцарапав лицо.
Случайный свидетель видел красное пятнышко луча лазерного прицела, которое плясало на снегу вокруг жертвы. К сожалению, положение трупа, который скатился на полтора метра вниз, под горку и несколько раз при этом перевернулся, не давало возможности установить, откуда был произведен выстрел. Вокруг было слишком много мест, где мог разместиться снайпер, и милицейским оставалось лишь проверять, все ли люки и технические помещения опломбированы. Зато наступил праздник у старух — болтушек, которые, наконец, получили внимательных слушателей их припахивающих нафталином бредней.
Альберт Петрович важно сидел в оперативном отделе, изрядно потеснив хозяев. Он важно искал в бумагах знакомые буквы, кивал сообщениям оперативников, что-то говорил, не слишком понимая смысла сказанного.
Милицейские недоуменно переглядывались, но авторитет вышестоящей организации не давал им открыто «послать» совершенно ненужного и некомпетентного человека.
У Алика вертелась только одна мысль — закончить всю эту лабуду и отправиться по опекаемым и информаторам. Кто-нибудь, что-нибудь наверняка слышал об этой Оксане. Еще Алик подумал, что нужно обязательно заехать в Бутово, тряхануть пару фирм, которые занимались выпуском лекарств и имели субстанцию клофелина.
Не слишком вдумываясь в смысл своих слов, Бухин распорядился, чтобы к нему на Новокузнецкую завтра вызвали родственников убитой, свидетелей и прочих, попросил связаться с секретариатом и согласовать все формальности. Бухин даже не услышал того, что дочь жертвы Лариса Алексеевна Ростовцева сидит в коридоре, торопливо собрался и понесся на своей А4 в центр, на самый «хлебный» участок у Манежной площади, где орудовал типчик по кличке Гавнила, толкая «драг» оптом и в розницу.
Ростовцев отвез жену домой, потом собрался на работу. Жена была расстроена, но держалась, а дело было спешное. Сказав, что он ненадолго, Алексей Александрович запрыгнул в салон своей старенькой «Нексии» и поплыл в потоке машин, направляясь к Дербеневке.
В голове до сих пор звучали голоса оперативников, которые используя немного фактов и много ничем не подтвержденных домыслов, пытались доказать, что именно он причастен к смерти своей тещи, поскольку он единственный человек, которому это выгодно. Алексей Александрович сделал звонок по мобильному, произнес несколько фраз.
