Алан Джекобсон - Винодел
— А за то время, что вы провели вместе, ему кто-нибудь звонил?
— Нет, — подумав, ответила Вейл. — Но рано или поздно ему должен был кто-то позвонить. А тут пусто. Только сегодняшние вызовы.
— Может, он регулярно чистит «журнал». У меня один друг так поступает. А что там с исходящими?
Вейл подвигала джойстиком.
— Тоже ничего. Что-то тут не так. Ни единого вызова.
— Или он регулярно чистит «журнал», или…
— …кто-то сделал это за него. — Вейл уставилась на телефон, как будто могла одним взглядом восстановить стертые записи. — Я могу отослать телефон в лабораторию ФБР, пусть посмотрят, что записано на чипе. Там же есть какой-то чип внутри?
— Наверное, — пожала плечами Диксон. — Но разве Бюро согласится этим заниматься? Это же не федеральное расследование. В смысле это вообще никакое не расследование. Пока что.
— Друг. У Робби есть друг. Может, он знает, где он? — вспомнила Вейл и полезла в список контактов. — Как же его зовут, черт побери? Себастьян, кажется.
— Нашла?
— Нет.
Вейл закрыла телефон и спрятала его в карман.
— Объяснить пропажу «журнала» мы не можем. Давай посмотрим на это с другой стороны. Если Робби оставил телефон, значит, он собирался вскоре вернуться. Он у тебя бегает?
— Ага. — Оглядевшись, Вейл увидела в углу туфли. Кроссовок не было. — Ладно. Может, он куда-то поехал на пробежку и оставил телефон в номере. Или просто забыл.
— Конечно. Он же в отпуске, а ты работаешь. Он постоянно один. Вполне логично.
— Но почему он не вернулся?
Диксон пробежала глазами по комнате.
— Жалко, что горничная уже прибрала.
Вейл согласно кивнула. Она поняла, о чем говорит Диксон: если здесь произошла драка, полицейский сразу бы все увидел, а горничная вполне могла принять это за обычный беспорядок… или последствия бурного утреннего секса. В любом случае картина была непоправимо нарушена, а улики, если они вообще существовали, уничтожены.
— Я попытаюсь найти хозяев, узнаю, можно ли поговорить с горничной. Мало ли что… Вдруг здесь был такой кавардак, что она запомнила.
— Давай попробуем.
Опустившись на колени, Вейл осмотрела ковер на предмет следов крови. Она буквально проползла по всему номеру, но ничего подозрительного не обнаружила, а в ванной заглянула даже в стоки на раковине и в душе.
Вернулась Диксон.
— Горничная перезвонит. — Она присела на корточки рядом с Вейл. — А я пока позвоню Мэтту Аарону, пусть вызовет сюда криминалиста. Если тут есть невыявленные отпечатки, он их найдет. По-моему, пока не съедешь, горничные не делают генеральную уборку — разве что пылесосят, застилают постель и проводят пару раз тряпкой по столу. — Она похлопала Вейл по колену. — Ладно, идем. Мы и так тут уже изрядно наследили.
Вейл пошла за ней и, прежде чем закрыть дверь, еще раз оглянулась.
…шестьдесят вторая
Диксон позвонила Бриксу и попросила сообщить всем постам, чтобы высматривали машину Робби. Номера они не знали, так что Вейл сказала название фирмы, выдавшей машину напрокат, и дату приезда. Брикс пообещал все уладить. Выслушав их подробный рассказ, он также разослал по всем участкам округа сообщение о пропаже детектива Робби Эрнандеса. Времени прошло еще недостаточно, но Брикс сказал, что может пойти на уступки ради коллеги, — тем более ради коллеги, которая ему симпатична.
Прежде чем уйти из гостиницы, Вейл и Диксон обошли все соседние номера, хотя понимали, что многие жильцы еще ужинают где-нибудь в городе. К вечеру жизнь в Напе прекращалась везде, кроме ресторанов, поэтому люди зачастую подолгу оставались там.
Из восьми комнат они застали постояльцев только в четырех, но никого не было дома в то время, когда Робби, по предположению Вейл, вышел из номера. Ничего подозрительного никто не видел и не слышал. Короче говоря, толку от них не было.
Оставив визитки Диксон под дверями пустых номеров вместе с пояснительными записками, они вернулись к машине и отправились в больницу.
В здание больницы они вошли со служебного входа. Проходя мимо поста дежурной сестры, которая что-то быстро говорила в красную трубку, Вейл слышала писк кардиомониторов, деловые переговоры врачей и сестер, щелчки портативного рентген-аппарата. Вся эта какофония навевала воспоминания о том, как Джонатан лежал в больнице в Фэрфаксе. Воспоминания были не из приятных.
Наперерез им выехала каталка, и пришлось подождать, пока медики определят нового пациента в отделение.
Найти Джона Мэйфилда оказалось несложно: хотя его и скрывали серо-голубые занавески, присутствие трех помощников шерифа в черном не позволило бы им ошибиться. Показав свои удостоверения, Вейл и Диксон зашли за занавески. Внутри их встретили еще двое копов, врач и медсестра. Сбоку стоял портативный рентген-аппарат. Коренастый врач — очевидно, рентгенолог — рассматривал снимок на свет.
— На световой панели видно будет лучше, но, в общем-то, все понятно и так. — Он указал на что-то пальцем. — Видишь? Вот здесь и здесь.
— Ясно. Пиши, — сказал врач.
Рентгенолог опустил снимок.
— Хорошо. — Он посмотрел на пациента. — Кто-то на славу позабавился с вашим локтем и коленной чашечкой, мистер Мэйфилд.
— Это я на славу позабавилась, — вмешалась Диксон и с вызовом взглянула на присутствующих.
Все посмотрели на нее, но никто не решился произнести ни слова.
Рентгенолог снова повернулся к пациенту.
— Мы стабилизируем ваше состояние, но вам необходима консультация ортопеда. Я подозреваю, что понадобится оперативное вмешательство, но это не сейчас: надо подождать, пока сойдет опухоль. Не исключено, что даже после операции вы будете ограничены в движениях.
— Вот и прекрасно, — заметила Вейл.
Все, как по команде, обернулись к ней.
— Мне обязательно это выслушивать? — спросил Мэйфилд.
— Извините, — сказал рентгенолог, — вы не могли бы подо…
— Нет, — перебила его Вейл, — это вы нас извините, но ваш пациент — маньяк, который с особой жестокостью убил несколько невинных людей. Вас еще волнует ограниченность его движений?
Врач отпрянул от Мэйфилда, как от прокаженного, и покосился на своего коллегу.
— Как я уже сказал, мне надо будет повнимательнее изучить… снимки, — произнес тот и поспешно ушел.
— Позвать доктора Феличиано? — спросила медсестра.
Врач отступил. Взгляд его упал на наручники, которыми пациент был пристегнут к каталке.
— Да, доктора Феличиано… Давайте накладывать гипс и, так сказать, поднимать мистера Мэйфилда на ноги.
Чтобы наложить гипс, доктору Феличиано потребовалось два часа. Процедура прошла без осложнений — и, по просьбе больного, без анестезии. После этого Мэйфилда выписали и подготовили к транспортировке в тюрьму.
Пока доктор Феличиано складывал поломанные кости Мэйфилда, Диксон позвонила горничная из гостиницы. Ничего особенного о том номере она вспомнить не смогла, но призналась, что убирает в четырех гостиницах за день, поэтому впечатления перемешиваются. В одном номере, насколько она помнила, был страшный беспорядок, но это вроде было в Хартленде. Диксон попыталась добиться от нее более определенного ответа, но горничная ничего гарантировать не могла.
Потом перезвонили еще трое постояльцев гостиницы, но никто не помнил ничего примечательного.
Вейл узнала в регистратуре, не поступали ли к ним пациенты, подходящие под описание внешности Робби. Нет, никого не было. Они обзвонили ближайшие больницы, но без особого успеха.
По дороге в окружную тюрьму Вейл проигрывала в голове последние разговоры с Робби. Разговоры были самые обычные: она переживала из-за Давильщика, он как мог развлекался, ездил куда-то… Она даже не помнила, куда именно. Помимо замка, она не смогла вспомнить ни одного внятного ответа.
Диксон, должно быть, передалась ее тревога.
— Ну же, Карен… — мягко сказала она, похлопывая ее по плечу.
Вейл оторвала невидящий взгляд от лобового стекла.
— Я уверена, что с ним все в порядке, — успокаивала ее Диксон. — Может, возникли непредвиденные обстоятельства. Ты же говорила, у него тут есть знакомые. Он, наверное, поехал к ним.
Вейл достала телефон и набрала Бледсоу.
— Карен, — устало вздохнул он в трубку, — если ты собираешься и дальше оставаться в Калифорнии, то пора бы привыкнуть к разнице во времени. Сейчас почти… два часа ночи.
— Извини.
— Что стряслось?
Голос Бледсоу стал тверже, туман в голове рассеялся. Он достаточно хорошо знал ее.
— Я… — Она тяжело вздохнула, не в силах подобрать слова. — Я нигде не могу найти Робби.
— В каком смысле?
— Он пропал.
— Карен, Эрнандес — взрослый парень. Не мог он никуда пропасть.
