Борис Старлинг - Шторм
Пугает ее не расчленение. Он делает это посмертно: ей тогда уже будет все равно. Но вот при мысли об истязаниях ее пробирает холодом под тремя слоями одежды. Следы ударов на пятках, показатели гистамина, кровоизлияния – об этом не забудешь.
Если дойдет до такого, она не допустит, чтобы он ее пытал. Она заставит его убить ее быстро. Петра Галлахер и Элизабет Харт, должно быть, боролись за свою жизнь или, по крайней мере, умоляли о пощаде. До последнего надеялись уговорить его, хотя под конец, должно быть, поняли, что этого человека ничем не проймешь. А когда поняли, им осталось лишь одно – молиться, чтобы избавительница-смерть пришла поскорее.
Умолять она не будет. И не потому, что это бесполезно, но потому, что она зашла слишком далеко. Умолять она не будет.
В Петре Галлахер было нечто от той, кем Кейт когда-то была. В Элизабет Харт – от той, кем она боялась стать.
"Возьми себя в руки. Все это чушь собачья. Я здесь, ему не добраться до меня!"
Кто-то принес воскресные газеты. Она просматривает их в своем кабинете и с удовлетворением отмечает, что известие об аресте Лавлока еще не попало в заголовки. Правда, это лишь вопрос времени.
Все газеты посвятили большие статьи несчастью с паромом, однако даже в самом подробном, помещенном в "Воскресной Шотландии" материале нет почти ничего, еще ей неизвестного. Рассеянно просматривая остальные новости, Кейт натыкается на заголовок:
"Ученые предупреждают о заболевании деревьев в Толлохилл-Вуд ".
Под заголовком снимок стоящего под деревом очкарика в шляпе. Кейт читает текст.
"Ботаники вчера предупредили, что, если не принять срочные меры по противодействию распространению недуга, Толлохилл-Вуд, растительный массив к югу от Абердина, может серьезно пострадать от хронического заболевания, поражающего голландские вязы. Толлохилл отличает самая высокая концентрация вязов в северо-восточной Шотландии. Они составляют более девяноста процентов растительности, остальное приходится на сосны и кедры. Несмотря на то что горные вязы отличаются большей, по сравнению с другими видами устойчивостью, высокая их плотность внушает ботаникам серьезные опасения".
Кейт прерывает свой ментальный круиз с рефлекторной быстротой гонщика, резко сворачивающего, чтобы избежать дорожного происшествия. Она выдвигает пластиковый поддон с бумагами, находит отчет о вскрытии Элизабет Харт и пролистывает его.
Вот, черным по белому: "В области затылка, на площади приблизительно полтора дюйма на дюйм, обнаружены частицы древесины, предположительно от удара о дерево. Дерево идентифицировано как quercus pedunculata, разновидность дуба, распространенная в этой части Соединенного Королевства".
Кейт берет отчет о вскрытии Петры. У нее дрожат руки.
Вот оно снова. То же самое, вплоть до построения фразы. Следы дерева quercus pedunculata, распространенной разновидности дуба.
Но там, где нашли Элизабет Харт, не было никаких дубов. Так как же она могла удариться о дуб?
Ответ напрашивается сам собой: никак не могла.
А что, если ее, как и Петру, просто ударили по затылку каким-то предметом, изготовленным из дуба? Причем, возможно, одним и тем же?
Кейт снова быстро просматривает отчеты о вскрытии.
Ни у той ни у другой жертвы серьезной травмы черепа не зафиксировано. Значит, удар наносился не слишком сильно. Лишь с той силой, которая необходима для... для чего?
Чтобы вырубить их. Лишить сознания или, во всяком случае, способности к активному сопротивлению. Сделать беспомощными.
Вот нить в лабиринте ее мыслей, способная вывести к ответу.
Что-то сделанное из дуба. Предмет, достаточно крепкий и тяжелый, чтобы оглушить, но не убить. И не громоздкий, а такой, каким легко орудовать. Убийце нужна оперативность.
Дуб имеет твердую древесину, это одна из самых твердых среди обычно используемых в быту пород – намного тверже, чем сосна, сикомор и кедр. Откуда она это знает? От Дэвида, отца Лео. Тот здорово разбирался в плотницком деле. Однажды, когда они еще были вместе, он рассказывал ей о шкале плотности. Шкала плотности, а? Удивительно, что она это слушала. А вот надо же, теперь рада.
Предмет, которым легко манипулировать, и твердая древесина. Чего-то маленького было бы вполне достаточно.
Насколько маленького? Такого, чтобы можно было держать в одной руке? Спрятать, замаскировать?
В ее голове начинает складываться образ. Поначалу он нечеткий, колеблющийся, но обретает очертания по мере того, как загружается картинка. Такое бывает в снах – думала о чем-то совсем недавно, и вот оно приходит вновь, только в другом, неожиданном контексте. Небольшой предмет. Дубовый. Его можно удержать в руке.
Она снова заглядывает в отчеты: "В области затылка, на площади приблизительно полтора дюйма на дюйм, обнаружены..."
Кейт отодвигает стул и выходит из комнаты. Двое вооруженных караульных напрягаются.
– Прошу прощения, старший инспектор Бошам, – говорит один, – но мы не можем позволить вам выйти отсюда без сопровождения.
– Ну что ж, тогда идите со мной.
Следом за ней они спускаются по лестнице на три этажа вниз, в помещение, где развернута работа по делу Лавлока. Вся комната, стены и углы загромождены коробками и ящиками. Трое офицеров на сдвинутых посредине помещения столах занимаются сортировкой вещественных доказательств.
– Где материалы из "Укьюхарт"? – спрашивает Кейт.
Один из офицеров указывает на угол.
– В основном там. В тех желтых коробах.
Кейт направляется туда и присаживается у коробов на корточки. Их три, неровно поставленных один на другой. Она ставит два верхних на пол и начинает рыться.
– Подождите, – кричит ей один из офицеров, – они еще не запротоколированы как вещдоки.
Кейт это замечание игнорирует.
Принадлежности аукционного дома. Проспекты, бланки страховки, оценки, записи лотов, перекидные блокноты, пара телефонов...
Она находит то, что искала, и чуть ли не падает на свою находку.
Молоток.
Рывком поднявшись на ноги, Кейт, с молотком в руке, направляется к двери.
– Я верну это на место, – обещает она на ходу. Первое, что она делает, – находит линейку и измеряет диаметр ударной части головки молотка.
Чуть более двух дюймов.
Кейт перелистывает перекидной блокнот и набирает номер Томаса Хеммингса.
– Доктор Хеммингс, это старший детектив-инспектор Бошам.
– Доброе утро, офицер...
– Доктор Хеммингс, вы помните следы дуба, обнаруженные сзади на головах жертв? Тех, которых убил человек, оставлявший змей.
– Конечно.
– Мог их оставить молоток? Вы знаете, такой, которым пользуются судьи и аукционисты?
– Ну, я... Это были ушибы, следы тупых ударов. Я полагаю, мы все пришли к выводу о том, что жертвы упали или их толкнули о деревья, но – да, их могли ударить молотком, я уверен.
– Характер повреждений согласуется с этим?
– Да. Правда, это не значит, что они были определенно нанесены именно названным предметом, однако данная версия вполне имеет право на существование. Вы поняли, что я имею в виду?
– Я поняла. Но вы уже сказали то, что мне нужно знать. Спасибо, доктор.
Она кладет телефонную трубку и несколько секунд смотрит в пространство.
Молоток, которым пользуются на аукционах распорядители торгов.
Молоток, используемый Джейсоном Дюшеном, который погрузил в фургон детей, предназначенных для аукциона.
Молоток, которым пользовался Черный Аспид, чтобы оглушить свои жертвы.
Круг сужается.
Кейт снова снимает трубку и набирает номер Фергюсона.
– Питер, это Кейт. Если какие-нибудь новости со свиного фронта?
– Я как раз собирался тебе позвонить. Есть одно заявление. Свинья зарезана ножом прямо в фермерском загоне. Дело было во вторник, рано утром. По словам фермера, он, должно быть, разминулся с нападавшим на секунды. Услышал визг, и, когда поспел на место, свинья еще не сдохла.
– А утром в четверг?
– Никаких сообщений.
– Как зовут фермера?
– Майкл Гилкрайст. Живет рядом с Инверьюри-роуд.
– Майкл Гилкрайст? Это же...
Она точно знает, кто это. Муж Джин.
Фергюсон называет ей телефонный номер. Она записывает его, кладет трубку и тут же набирает номер Гилкрайстов.
– Джин Гилкрайст.
– Джин, это Кейт Бошам.
– Привет, Кейт, как дела?
– Послушай, можно я задам тебе странный вопрос?
– Валяй.
– Заглядывал ли в ваш дом Джейсон?
– Джейсон Дюшен?
– Да.
– Да. Довольно часто. Я думала, ты бывала одновременно с ним.
– А когда он был в последний раз?
– О, несколько месяцев тому назад. Он приезжал на выходные. Когда переживал из-за развода и все такое. Майкл подумал, что было бы неплохо слегка его приободрить. Ты ведь знаешь, каков Майкл. Кончилось тем, что он уморил беднягу до полусмерти на ферме.
"На ферме. О господи".
– Здорово! Ты мне здорово помогла, Джин. Большое тебе спасибо.
