Элис Купер - Шок-рок
Что сказала рыжеволосая официантка? „Вы должны попробовать вишневый пирог. Рик только что приготовил его!“
И вот теперь, в двадцати футах он них, жертва авиакатастрофы рассказывал анекдот, возможно, похабный, судя по ухмылкам, жертве фатальной дозы наркотиков.
Рыжая отбросила назад голову, ее заржавевший смех вновь взлетел к потолку. Повар улыбнулся, ямочки в уголках его полных губ прибавили глубины. Молодая официантка, с лихорадкой над верхней губой и затравленным взглядом, посмотрела на Кларка и Мэри, как бы спрашивая: „Вы за этим наблюдаете? Вы это видите?“
Кларк все смотрел на повара и официантку, лицо его вытянулось, словно в кривом зеркале в комнате смеха, на нем отразилось тревога.
Они это заметят, если уже не заметили, подумала Мэри, и мы потеряем единственный шанс, если он еще есть, вырваться из этого кошмара. Я думаю, тебе лучше взять инициативу на себя, подружка, и побыстрее. Вопрос лишь один: что ты собираешься делать?
Она потянулась к его руке, чтобы чуть сжать ее, но по его физиономии поняла, что этим не выведет его из транса. А потому ухватила за яйца и сжала их. Кларк дернулся. Словно его огрели мешком по голове. Так резко повернулся к ней, что едва не свалился со стула.
— Я оставила кошелек в машине, — ей казалось, что говорит она неестественно громко. — Тебя не затруднит принести его, Кларк?
Она смотрела на него, губы улыбались, но глаза не отрывались от его глаз. Она где-то прочитала, возможно, в одном из глянцевых женских журналов, набитых всякой чушью (обычно она знакомилась с ними в парикмахерской), что за десять или двадцать лет совместной жизни между мужем и женой возникает пусть слабая, но телепатическая связь. И связь эта, указывалась в статье, очень даже кстати, когда муж приводит босса к обеду, не предупредив об этом телефонным звонком, или тебе хочется, чтобы по пути домой он купил бутылку „Амаретто“ или коробку пирожных. Теперь она пыталась, пыталась изо всех сил, передать мужу куда более важную информацию.
Иди, Кларк. Пожалуйста, иди. Я дам тебе десять секунд. А потом сама выбегу из ресторана. И если ты не будешь сидеть за рулем, вставив ключ в замок зажигания, у меня такое ощущение, что мы можем влипнуть по-крупному.
И одновременно, глубоко в душе, Мэри убеждала себя: „Это все мне чудится, не так ли? Я хочу сказать… не может не чудиться?“
Кларк пристально смотрел на нее, глаза слезились от боли, которую она ему причинила… но он не жаловался. Потом перевел взгляд на рыжеволосую официантку и повара, убедился, что они увлечены разговором (теперь какую-то забавную историю или анекдот рассказывала она), вновь глянул на жену.
— Возможно, он упал под сидение, — продолжила Мэри слишком громко, слишком отрывисто, не давая ему заговорить. — Красный, ты знаешь.
Еще пауза, которая тянулась целую вечность, потом медленный кивок Кларка.
— Хорошо, — она бы могла расцеловать его за ровный, спокойный голос, только не вздумай прикладываться к моему пирога.
— Возвращайся до того, как я покончу со своим, и никто его не тронет, она сунула в рот кусок пирога, показавшийся ей совершенно безвкусным, и улыбнулась. Господи, да. Улыбнулась, как Яблочная королева Нью-Йорка, которой она однажды была.
Кларк уже слезал со стула, когда снаружи донесся гитарный перезвон. Кларк дернулся, Мэри ухватилась за его руку. Сердце ее, вроде бы чуть успокоившееся, вновь рвануло в карьер.
Рыжеволосая, повар и даже молоденькая официантка, которая не напомнила им никого из знаменитостей, посмотрели в окна „Рок-н-буги“.
— Не волнуйтесь, милая, — рыжеволосая повернулась к ним. — Ребята настраивают инструменты перед концертом.
— Точно, — кивнул повар. Его синие глаза оглядели Мэри. — В нашем городе концерты проходят почти каждый вечер.
Да, подумала Мэри. Естественно. Естественно, почти каждый вечер. Концерт за концертом.
С площади послышался голос, такой громкий, что от него задрожали стекла. Мэри, которая в свое время побывала на многих рок-шоу, сразу представила себе скучающих, длинноволосых парней, бродящих по сцене до того, как вспыхнут прожектора, легко ориентирующихся в мешанине усилителей и микрофонов, время от времени приседающих, чтобы подсоединить провода.
— Проверка! — кричал голос. — Проверка-один, проверка-один. Проверка-один!
Звякнула еще одна гитара. Потом барабан. Труба выдала несколько нот из „Инстант Карма“, к ней добавилась банджо. „СЕГОДНЯ КОНЦЕРТ“, — возвещал транспарант аля Норман Рокуэлл над городской площадью а-ля Норман Рокуэлл, и Мэри, которая выросла в Элмайре, штат Нью-Йорк, в юности видела множество концертов под открытым небом. То были действительно концерты а-ля Норман Рокуэлл (самодеятельные артисты, из своих, не могли себе позволить сценическую униформу, поэтому выступали в чем придется), на которых местные звезды пытались сбацать „Шенандоа“ или „У меня девочка из Калмазу“.
Мэри заранее знала, что в Рок-н-ролльных Небесах концерты будут другие, совсем не те, на которых она и ее друзья ходили в далекой молодости.
Она чувствовала, что эти концерты ближе по духу Гойя, а не Рокуэллу.
Кошелек я принесу, — услышала она голос мужа. — Наслаждайся пирогом.
— Спасибо, Кларк, — она сунула в рот еще один безвкусный кусок, проводила его взглядом. Он шел нарочито медленно, как бы говоря: „Я понятия не имею о том, что нахожусь в одном зале с двумя знаменитыми трупами. Так с чего мне волноваться“?
Ей же хотелось кричать: „Поторопись! Забудь про геройство, шевели ногами!“
Звякнул колокольчик, дверь открылась до того, как Кларк потянулся к ручке, и в ресторан вошли еще двое мертвых техасцев, оба в очках, Рой Орбисон в черных, Бадди Холли в роговых.
Все мои любимчики из Техаса, подумала Мэри, ожидая, что сейчас они схватят ее мужа за руки и утащат за дверь.
— Простите, сэр, — мужчина в черных очках, вместо того, чтобы хватать Кларка, отступил в сторону.
Кларк молча кивнул, Мэри поняла, что он просто лишился дара речи, и вышел в солнечный свет.
Оставив ее одну среди мертвецов. За этой мыслью последовала другая, куда как более страшная: Кларк собирается уехать без нее. Она как-то сразу в это уверовала. Не потому, что он этого хотел, не потому, что был трусом, в такой ситуации вопрос о трусости и мужестве просто не стоял, и она полагала, что они не сидят по полу, лопоча что-то бессвязное и пуская слюни, только по одной причине: очень уж быстро все происходило, просто ему не оставалось ничего другого. Рептилия, обитающая в глубинах его мозга, та самая, что отвечала за самосохранение, не могла не выползти из своего логова и не начать всем заправлять.
„Ты должна выметаться отсюда, Мэри“, — раздался в голове голос ее собственной рептилии, и тон этого голоса испугал Мэри. Слишком здравомыслящий, а потому она боялась, что здравомыслие это может в любой момент смениться безумными криками.
Мэри сняла ногу с подставки, тянущейся под прилавком и поставила ее на пол, мысленно готовясь к побегу, но, прежде чем она собралась с духом, чья-то рука легла на ее плечо и, подняв голову, она уперлась взглядом в улыбающееся лицо Бадди Холли.
Он умер в 1959 году, это она запомнила из комментария к фильму, в котором он играл с Гэри Бьюзи. 1959 год уже тридцать лет как канул в лету, но Бадди Холли оставался все тем двадцатитрехлетним весельчаком, который выглядел на семнадцать. Глаза его поблескивали за стеклами очков, кадык ходил ходуном. На нем был отвратительный пиджак из шотландки, на шее болтался вязаный галстук с заколкой в виде большой хромированной головы быка. Лицо деревенщины, одежда деревенщины, манеры деревенщины, но она увидела в нем что-то очень мрачное, очень страшное, а рука так крепко ухватила плечо, что она даже почувствовала мозоли, мозоли от гитарных струн на подушечках пальцев.
— Привет, крошка, — от него пахло гвоздичным ромом. По левому стеклу тянулась тончайшая трещина. — Что-то я раньше тебя не видел.
В своему изумлению, она сунула в рот очередной кусок пирога, на этот раз вместе с вишневой начинкой. А потом еще и улыбнулась.
— И не могли, — согласилась она, дав себе зарок ничем не показывать этому человеку, что узнала его. Если б она это сделала, она и Кларк лишились бы и того крохотного шанса, который еще оставался у них. — Мы с мужем… вы понимаете, проезжали через ваш город.
Должно быть, это Кларк сейчас проезжал через город, следя за тем, чтобы не превысить разрешенную скорость, с каплями пота, катящимися по лицу, то и дело поглядывая в зеркало заднего обзора. Или нет?
Мужчина в клетчатом пиджаке улыбнулся, обнажив большие и острые зубы.
— Да, я знаю, конечно… Поглядели, перекусили, и двинулись дальше. Так?
— Пожалуй, что да, — ровным голосом ответила Мэри.
Мужчины переглянулись.
— Городок у нас неплохой, — добавил Бадди Холли. — Вы бы поболтались тут немного. К примеру, остались бы на концерт. У нас потрясающее шоу, уж я-то знаю, что говорю, — Мэри вдруг поняла, что глаза за стеклами очков налиты кровью. Улыбка Холли стала шире, глаза сузились и крошечная капелька крови, как слеза, скатилась по щеке. — Не так ли, Рой?
