Джеймс Паттерсон - Прыжок ласки
Неожиданно я ощутил снизу прикосновение, и сразу вслед за этим Шефер вцепился мне между ног, да так, что я взвыл от боли. Каким-то чудом мне удалось вывернуться.
Потом мы принялись хвататься друг за друга, разыгрывая настоящий борцовский поединок под водой. Он был силен и потянул меня за собой в глубину. Руки его сжали меня, словно мощные тиски.
Мы продолжали погружаться, и меня обуял ледяной страх, самый серьезный за всю мою жизнь. Я не хотел тонуть. Шефер снова выигрывал. Он всегда находил способ победить.
Он уставился на меня, и я разглядел его голубые глаза, горевшие маниакальным, безумным пламенем. Рот его был искривлен и плотно сжат. Он одолевал меня и вот-вот должен был одолеть.
Я сымитировал движение вверх, и когда он напрягся, неожиданно ударил его коленом в пах и, изменив направление, ухитрился попасть ему в челюсть, а может быть, и в горло. Как бы то ни было, Шефер стал тонуть.
Его длинные светлые волосы колыхались вокруг лица, конечности обмякли.
Он продолжал погружаться во тьму, и тогда я ухватил его за руку. Однако для этого потребовалось напрячь все силы. Шефер был тяжел и увлекал меня ко дну. Я не мог позволить ему утонуть, не узнав от него правду о Кристине. Если я не смогу этого сделать, то как буду жить дальше?
Я и представления не имел о глубине под нами. Глаза, а главное, рот Шефера были открыты, и, наверное, его легкие уже наполнились водой.
Меня обожгла мысль: уж не сломал ли я ему шею ударом ноги? Может быть, он не умер, а только потерял сознание? Однако где-то внутри я ощущал удовлетворение от того, что мне удалось свернуть Ласке шею.
А потом как-то все потеряло для меня интерес. У меня в легких кончился воздух. Мне казалось, что грудь сейчас разорвется. По внутренностям со страшной скоростью распространялся огонь. В ушах отчаянно зазвенело, голова закружилась. Я почувствовал, что теряю сознание.
Я выпустил Шефера. У меня не было другого выхода. Я перестал думать о нем и сосредоточился на том, как бы выбраться на поверхность. Больше сдерживать дыхание я уже не мог.
В отчаянии я устремился наверх, из последних сил работая ногами. Я уже не верил в благополучный исход: до поверхности было слишком далеко.
Дыхание у меня кончилось.
И тут я увидел нависшее надо мной лицо Сэмпсона. Близко, очень близко. И это сразу прибавило мне сил.
Его голову обрамляли звезды и иссиня-черное небо.
– Шоколадка, – прошептал он.
Он поддерживал меня на воде, ожидая, пока я восстановлю дыхание. Мое драгоценнейшее дыхание. Но голова продолжала предательски кружиться. Так мы и плыли с ним, держась в воде вертикально.
Я обшарил глазами поверхность моря, надеясь увидеть Шефера. Мое зрение никак не могло сфокусироваться. Однако никаких признаков Шефера не наблюдалось, и я понял, что он утонул.
Мы с Сэмпсоном медленно погребли к берегу.
Итак, я не добился того, что было мне крайне необходимо. Мне так и не удалось вырвать у Шефера тайну исчезновения Кристины.
Раз или два я оборачивался, чтобы убедиться, что Шефер не плывет за нами, что он точно погиб. Однако, вокруг царили пустота и тишина, нарушаемая только нашим хриплым дыханием да плеском ладоней, рассекающих приливную волну.
Глава сто двадцатая
Мы провели на острове еще два дня, полных различных забот, чтобы закончить расследование, но, по крайней мере, суета и работа держали меня в постоянной занятости. Я уже не лелеял надежды когда-нибудь отыскать Кристину или хотя бы узнать о ее судьбе.
Я тешил себя тем, что, возможно, Шефер вообще не имел никакого отношения к исчезновению Кристины. Не исключено, что ее похитил другой маньяк из моего прошлого, но я не слишком серьезно верил в эту теорию и тем более не стал развивать ее. Слишком уж мала была вероятность того, что именно эта версия окажется верной.
С самого начала я не мог по-настоящему горевать о Кристине, теперь же вся чудовищность ее судьбы сразу обрушилась на меня со всей своей жестокой силой. Мне показалось, что внутри у меня все будто бы опустело. Гнетущая тупая боль, мучившая меня до сих пор, теперь стала невыносимой. Она пронзала мое сердце с удивительным постоянством, пока я находился в состоянии бодрствования. Меня не покидало такое чувство, будто я так до сих пор и не могу окончательно проснуться.
Сэмпсон понимал, что происходит со мной. Он ничем не мог помочь мне, а только время от времени беседовал со мной на отвлеченные темы, позволяя мне таким образом немного рассеяться.
В гостиницу мне позвонила Нана. И хотя я знал, что она сделала это по просьбе Джона, они вдвоем отрицали его причастность к звонку. Я успел поговорить также с Дэмоном и Дженни. Оба были очень милы со мной, а в их голосах так и звучала никогда не умирающая надежда. Они даже поднесли к трубке кошку Рози, чтобы та приветливо мяукнула специально для меня. О Кристине никто не заговорил, но я-то понимал, что они тоже думают сейчас о ней.
В последний вечер на острове мы с Сэмпсоном обедали вместе с Джонсом. Мы успели здорово подружиться, и теперь он решил поделиться со мной некоторыми фактами, которые до поры держал от меня в секрете ради безопасности. Теперь же он понял, что я заслужил право узнать все то, что было известно ему самому.
Еще в 1989 году, как только Шефер поступил в МИ 6, он был завербован Джеймсом Уайтхедом, работавшим под руководством Оливера Хайсмита. Ему же подчинялся и Байер. Во время следующих трех лет службы в Азии Шефера не менее трех раз задействовали в определенных акциях. Подозревалось, хотя и не было доказано, что Шефер, Уайтхед и Байер замешаны в убийствах проституток в Маниле и Бангкоке. Совершенно очевидно, что эти преступления положили начало убийствам «Джейн Доу», как и игре «Четыре Всадника». Как бы то ни было, эта история вызвала жутчайший за всю историю Секретной Службы Великобритании скандал. Однако все это было достаточно эффективно спущено на тормозах. Джонс хотел оставить все как есть, и у меня не было причин возражать. И без того хватало эпизодов, заставлявших людей с цинизмом относиться к собственному правительству.
В одиннадцать мы расстались и пообещали Джонсу не терять с ним связь. Однако оставалась одна неприятная деталь: тело Джеффри Шефера так и не было найдено. Никому не хотелось преувеличивать значимость данного факта, и каждый считал смерть вполне подходящим концом для убийцы.
Мы с Сэмпсоном собирались вылететь в Вашингтон первым же рейсом во вторник. Для этого необходимо было покинуть гостиницу не позже девяти утра.
В тот день небо заволокли темные тучи. Всю дорогу от гостиницы до аэропорта по крыше нашего такси барабанил жуткий ливень. Школьники бежали по улицам, прикрываясь от дождя рвущимися из рук банановыми листьями.
Мы тоже изрядно вымокли, пока добежали от крытой парковки до входа в здание. Дождь был довольно холодным, но он приятно освежал голову и лицо, и даже прилипающая к телу рубашка не вызывала дискомфорта.
– Как здорово будет оказаться дома! – вздохнул Сэмпсон, когда мы спрятались под широким козырьком.
– Мне тоже хочется побыстрее улететь, – согласился я. – Я скучаю без Дженни, Дэмона и Наны. И вообще без дома.
– Тело обязательно обнаружат, – заверил меня Джон. – Шефера.
– Я понял, кого ты имел в виду.
Дождь безостановочно колотил по крыше аэропорта, а я думал о том, как же я не люблю летать в такую погоду. Но оказаться дома уже хорошо, а тем более избавиться от кошмара. Того самого, который вторгся в мою душу и завладел всей моей жизнью. Кошмар представлял собой составляющую игры, затеянной Шефером. Вот уже больше года тянулась вся история, и этого было предостаточно.
Кристина же просила меня оставить эту работу. Нана просила бросить. Но я их не послушался. А может быть, просто не мог представить свою жизнь так отчетливо, как сейчас. Я был победителем драконов, а потому навечно связан с борьбой добра со злом. И теперь только я становился ответственным за произошедшее с Кристиной.
Мы с Сэмпсоном без всякого интереса прошли мимо разноцветных торговых рядов. Уличные лоточники и разносчики наперебой предлагали деревянные украшения, резные фигурки, а также местные кофе и какао.
У нас были черные вещевые мешки, и мы мало походили на туристов. Даже в этом раю мы продолжали смахивать на полицейских.
Внезапно сзади я услышал голос и резко повернулся.
Меня окликнул один из местных детективов по имени Джон Энтони. Он поспешно пробирался через шумный терминал в нашем направлении. За ним следовал Эндрю Джонс, как всегда серьезный и мрачный.
Джонс и Энтони в аэропорту? Что, черт побери, могло еще случиться?
– Ласка? – процедил я, и это звучало, как ругательство. Мы с Сэмпсоном остановились, поджидая их, но мне даже не хотелось слушать, что они сейчас нам поведают.
– Вы должны вернуться с нами, Алекс. Пойдемте, – чуть задыхаясь, сказал Джонс. – Это касается Кристины Джонсон. Кое-что выяснилось. Пошли.
