Кэтти Райх - Смертельно опасные решения
Укутавшись в бабушкино стеганое одеяло, я наблюдала за постепенно угасающими звездами и вспоминала наши вечера в Шарлотте. Когда Кэти и Кит были маленькими, мы любили смотреть на созвездия и придумывать для них собственные названия. Кэти обычно видела мышек, куклу, пару коньков. А Кит видел мать с ребенком на руках.
Я подобрала под себя ноги и сделала глоток обжигающего чаю.
Как объяснить Киту причины, по которым я отсылаю его? Он так молод, так уязвим, и так жаждет понимания и одобрения.
Но чьего одобрения? Почему он хочет остаться со мной? Может быть, я даю ему возможность заниматься тем, о чем он мне никогда не скажет?
С самого первого дня приезда Кита его безразличие приводило меня в недоумение. В то время как Кэти жаждала постоянного общения с ровесниками, моего племяннику, казалось, вполне устраивали периодические выезды в город, видеоигры и общество пожилой тетки и ее стареющего кота. Нынешний Кит совершенно не походил на того юного Кита, которого я помнила. Ободранные колени. Царапины. Сломанные кости. Кит никогда не сидел спокойно. Благодаря его постоянной тяге к приключениям Гарри всегда держала в пределах видимости номер «Скорой помощи» и свела довольно близкое знакомство с местными врачами.
Что делал Кит целыми днями? Сидел дома или слонялся с Лайлом Кризом? Или с Проповедником? Не был ли он таким вялым со мной только потому, что устал за день?
Я отпила еще один глоток. Чай остыл.
Я вспомнила двух мужчин, улыбающихся из-под забрызганного кровью стекла. Теперь даже чай не смог бы унять охватившую меня дрожь.
Не совершаю ли я непоправимую ошибку? Если Киту грозят неприятности, смогу ли я повлиять на него? Если он замешан в чем-то рискованном, то не безопаснее ли держать его при себе?
Нет. В целом положение сложилось слишком опасное. Буду неукоснительно следовать своему плану. Мой племянник окажется в Техасе еще до того, как тело Джорджа Дорси предадут земле.
Рассвет выполз из-за линии горизонта. Свежесть тонким слоем излилась на мой дворик, освещая деревья, кусты и старые дома, выстроившиеся вдоль дороги. Словно Уинслоу Хомер подретушировал очертания предметов, отчего город стал походить на один из его знаменитых пейзажей. Приглушенная акварель, прекрасный фон для похорон бандита.
Я вылила остатки чая на лужайку и отправилась будить Кита.
Его комната оказалась пустой.
37
За дверцу холодильника цеплялась записка. Я прочитала ее не снимая, боясь доверять своим трясущимся рукам.
Спасибо за все. Не волнуйся. Я с друзьями.
Друзьями?
Сердце зашлось от тупой боли.
Я посмотрела на часы. До похорон Дорси оставалось чуть меньше часа.
Я позвонила Клоделю на пейджер, затем приготовила кофе, оделась и заправила постель.
Четверть восьмого.
Я пила кофе маленькими глотками и обкусывала ногти.
Земля вращалась. Тектонические плиты сдвигались. Двадцать акров дождевых лесов исчезли навсегда с поверхности земного шара.
Я пошла в ванную, расчесала волосы, накрасилась, добавила румян, вернулась на кухню за второй чашкой.
Половина восьмого. Где, черт побери, Клодель?
Опять сходила в ванную комнату. Намочила волосы и причесала их по-другому. Уже взяла в руки зубную нить, когда зазвонил телефон.
– Ни за что бы не подумал, что вы ранняя пташка – Клодель.
– Кит убежал.
– Черт!
В трубке раздавалось гудение машин.
– Где вы?
– У церкви.
– Как там обстановка?
– Прямо как парк аттракционов на тему смертных грехов. В основном представлены праздность и обжорство.
– Не думаю, что вы его увидите.
– Навряд ли. Я даже Фиделя Кастро в этой давке не заметил бы. Такое чувство, будто сюда съехались байкеры со всего континента.
– А Криз?
– Никаких следов присутствия.
Мне послышалась заминка в его голосе.
– Что-то еще?
– Мы с Шарбонно тут кое-что проверили. С восемьдесят третьего по восемьдесят девятый Лайл Криз числился иностранным корреспондентом. Так что никаких шпионских игр. За это время он накатал одну-единственную бумагу – жалобу на охранника в своем тюремном блоке.
– Он что, сидел? – спросила я, охваченная паникой.
– Отмотал шесть лет к югу от границы.
– Мексика?
– Хуарес.
Мое сердце напомнило о себе глухими ударами.
– Криз – убийца, и Кит, возможно, с ним. Я должна что-то предпринять.
Голос Клоделя посуровел:
– Только никакой самодеятельности, миссис Бреннан. Эти байкеры похожи на акул, рыскающих в океане в поисках крови. Здесь в любую минуту может начаться бойня.
– Тогда Кит окажется в самом центре! – Я услышала в своем голосе истеричные нотки и замолчала, чтобы взять себя в руки.
– Я пошлю патрульную машину, чтобы взять Криза под арест.
– Думаете, он покажется на похоронах?
– Если он объявится, мы его задержим.
– А если при задержании девятнадцатилетнего мальчишку убьют? – Я уже почти кричала.
– Я прошу вас только об одном: не приходите сюда.
– Тогда отыщите этого ублюдка!
Я резко положила трубку. И в эту минуту зазвонил мой сотовый.
Кит!
Я помчалась в спальню и вытащила мобильник из сумочки.
Голос говорящей дрожал, как у ребенка, проплакавшего несколько часов подряд.
– Вам следует знать, что они собираются сделать.
Поначалу я растерялась, но потом поняла, кто звонит.
– Они – это кто, Джослин?
– Хотя бы одна душа должна узнать, что творят эти подонки. – Она отрывисто дышала через нос.
– Скажи мне.
– Этот город превратился в скотобойню, а ваш малец поперек прямо под нож.
У меня от страха свело желудок.
– Что ты имеешь в виду?
– Я знаю, что случится.
– При чем здесь мой племянник?
– Мне нужны деньги и укрытие. – Теперь ее голос окреп.
– Скажи, что тебе известно.
– Только после того, как мы договоримся.
– У меня нет таких полномочий.
– Вы знаете тех, у кого они есть.
– Я постараюсь помочь тебе, – пообещала я. – Но я должна знать, что моему племяннику ничего не угрожает.
Молчание. Затем:
– Черт, в любом случае я труп. Встретимся через двадцать минут в метро на улице Ги. Западная платформа. – В ее голосе слышалась свинцовая обреченность. – Я буду ждать десять минут. Если опоздаете или притащите за собой дружка, я уйду. И тогда ваш малец превратится в маленькое примечание, когда все это дерьмо будет занесено в отчеты.
Гудки.
Я набрала пейджер Клоделя и оставила свой номер. Потом уставилась на телефон, лихорадочно взвешивая варианты.
Клодель отпадает. Нет времени дожидаться его звонка.
Куикуотер.
То же самое.
Клодель ничего не говорил о том, что мне не следует соваться в метро. Я просто встречусь с Джослин, а потом, все, выяснив, позвоню ему.
Я набрала номер оперативного штаба «росомах», но не стала нажимать кнопку вызова. Опустила телефон в сумочку и выскочила за дверь.
* * *Джослин сидела в конце платформы, на коленях брезентовый рюкзак, еще один стоит у ног. Она выбрала угловую скамейку, словно бетонная стена могла защитить от угрожающей ей опасности. Девушка грызла ноготь большого пальца, в то время как глаза обшаривали пассажиров, стоящих по обеим сторонам рельсов.
Заметив меня, она следила за тем, как я приближаюсь. Я остановилась в центре платформы, почти ничего не слыша из-за грохотания собственного пульса. Воздух был спертый, душный, как будто прошедший через легкие легионов подземных пассажиров. Я ощутила резкий металлический привкус во рту и с трудом сглотнула.
Джослин не проронила ни звука, пока я садилась на скамейку. В вечернем освещении ее мертвенно-бледная кожа казалась фиолетовой, а белки глаз отливали желтизной.
Я заговорила первой, но она остановила меня быстрым движением руки.
– Я скажу это лишь раз, а потом сматываюсь. Я говорю. Вы слушаете.
Я промолчала.
– Я наркоманка, и мы обе знаем это. Также я шлюха и лживая тварь. – Она пробежала глазами по лицам людей, выстроившихся на платформе в ожидании поезда, поворачивая голову резкими, нервными движениями. – Вот так представление. И публика есть. А ведь я тоже начинала, как вы, была девочкой-скаутом, ездила в летние лагеря, ела запеканку из тунца. Но только вот где-то па полпути прибилась случайно к цирку уродцев и теперь не могу убежать. – Фиолетовая тень придавала ее глазам странное белое свечение. – Да уж, в последнее время ненависть меня чуть не доконала. Я ненавижу всех и вся на этой долбаной планете. Но хуже всего мне становится, когда я думаю о себе. – Она вытерла тыльной стороной ладони жидкую каплю, сверкающую под носом. – Знаете, с тобой покончено в ту минуту, когда ты не в силах смотреть в воду, проходить мимо зеркала или витрины магазинов, потому что презираешь того, чье отражение видишь там. – Джослин развернулась ко мне, в безжизненных глазах пылали гнев и вина. – Меня убьют, если узнают, что я тут с вами разговариваю, но мне плевать. Эти парни должны заплатить по счету.
