Джеймс Паттерсон - Прыжок ласки
Шефер нехотя играл на компьютере, ожидая того момента, когда можно будет возобновить сеансы «Четырех Всадников», но остальные игроки отвернулись от него. Все они, как один, утверждали, что игра стала слишком опасной, включая даже простое общение. Эти идиоты никак не хотели понять, что именно сейчас и начиналось самое интересное.
Долгое время в течение рабочего дня Шефер просто пялился на улицу. Он слушал радиопередачи, а в это время внутри него накапливалась злость. Он уже не мог обходиться без игры.
Внезапно кто-то постучался в дверь его кабинета. Джеффри резко повернул голову, одновременно ощутив острую боль в шее. Зазвонил телефон. Он поднял трубку и услышал голос своей новой секретарши, которую ему выделили на время. Мисс Вайн Хамерман говорила по внутренней связи.
– Вас хочет видеть мистер Эндрю Джонс.
Эндрю Джонс? Шефера потрясло это известие. Итак, начальник отдела лондонской Секретной Службы оказался в Вашингтоне. Шефер этого не знал. С какой стати Джонс явился сюда? Этот тип слыл очень крутым и неглупым парнем и, уж конечно, сейчас пришел к Шеферу не на чашку чая с печеньем. Его нельзя заставлять ждать.
Джонс выглядел почти сердитым. Он начинал терять терпение. Его серо-стальные глаза оставались холодными, лицо жестким и суровым, как и полагается солдату в Белфасте. И как бы в противоположность серьезности Джонса рыжие волосы и такие же усы смягчали это впечатление, делая Эндрю чуть ли не веселым и добрым малым. В Лондоне он получил прозвище «Эндрю Рыжий».
– Давайте пройдем в ваш кабинет. И не забудьте закрыть за собой дверь, – скомандовал Эндрю.
Шефер понемногу оправился от первоначального шока и теперь сам начинал злиться. С какой стати этот напыщенный осел вот так по-хозяйски врывается на его территорию? По какому праву он вообще находится здесь? Гадина! Известный лакей из Лондона.
– Можете присесть, Шефер. – И снова команда. – Я буду предельно краток и сразу перейду к делу.
– Надеюсь. – Шефер оставался на месте, не думая садиться. – Пожалуйста, покороче, если можно. Мы оба, как я считаю, не располагаем лишним временем.
Джонс закурил, набрал в легкие дыма и не спеша выпустил его.
– Здесь, в Вашингтоне, это запрещено, – поддел его Шефер.
– В течение тридцати дней вы получите инструкции вернуться в Лондон, – начал Джонс, не обращая внимание на предупреждение Шефера и продолжая делать глубокие затяжки одну за другой. – Вы являетесь каким-то недоразумением здесь в Вашингтоне и останетесь таким же в Лондоне. Конечно, дешевая пресса успела выставить вас в роли невинного мученика, пострадавшего из-за грубости и некомпетентности американской полиции и судебной системы. В Англии ваш случай рассматривается как яркий пример коррупции и наивности, процветающих в Соединенных Штатах. Но мы с вами, разумеется, понимаем, что все это – самая настоящая чушь.
Шефер презрительно ухмыльнулся:
– Как вы посмели прийти сюда и разговаривать со мной подобным тоном? Меня подставили и обвинили в преступлении неслыханной гнусности, которого я не совершал. Однако американские присяжные меня оправдали. Вы этого случайно не забыли?
Джонс нахмурился и продолжал сверлить взглядом собеседника.
– Это произошло только потому, что основные вещественные доказательства не были представлены на суде. А как же кровь на ваших брюках? Вы, наверное, запамятовали, как смывали кровь бедной женщины на квартире у своей любовницы, – он выпустил струйку дыма через уголок рта. – Нам известно о вас все, жалкий глупец. Мы знаем, что вы являетесь хладнокровным убийцей и психопатом. Поэтому вы должны вернуться в Лондон, пока вас не поймали на месте очередного преступления. А ведь это случится, Шефер, и в очень скором времени. И если нам даже придется что-то сфабриковать, мы пойдем и на это. Мне неприятно находиться с вами в одной комнате. По закону, на этот раз вам удалось избежать наказания, но теперь мы будем вести за вами самую тщательную слежку. И очень, очень скоро мы возьмем вас, Шефер.
Джеффри выглядел удивленным, словно его даже позабавило такое заявление Джонса. Он не смог сдержать ехидной улыбки. И хотя он понимал, что сейчас ему следовало бы промолчать, он не совладал с собой.
– Попробуйте, вы, несносный ханжа. Конечно, попробуйте. Но только не забудьте встать в очередь страждущих. А теперь я попрошу извинить, но у меня очень много работы.
Эндрю Джонс задумчиво покачал головой.
– У вас нет никакой работы, Шефер. Но я все равно счастлив уйти отсюда. Вонь в вашем кабинете стоит невыносимая. Кстати, когда вы в последний раз заходили в ванную? – он презрительно рассмеялся. – Господи, да вы же окончательно спятили!
Глава сто третья
В тот день я сам назначил встречу с Джонсом и тремя его агентами в гостинице «Уиллард», неподалеку от Белого Дома, и прихватил с собой Сэмпсона. Его восстановили на работе, однако это ничуть не мешало ему заниматься теми же делами, из-за которых у него и возникли неприятности.
– Мне кажется, Шефер просто сумасшедший, – начал Джонс. – От него пахнет так же, как в сортире лагеря для новобранцев. Он заметно опустился. А как вы расцениваете его психическое состояние?
Теперь я знал все о Джеффри Шефере. Я успел заочно познакомиться и с его родственниками: с братом, вечно страдающей матерью и властным отцом. Я знал, что семья без конца путешествовала с одной военной базы на другую до тех пор, пока Джеффри не исполнилось двенадцать лет.
– Вот, что я полагаю. Все началось с двуполюсного расстройства, того, что еще называют маниакально-депрессивным состоянием. Он страдал им еще в детстве. Теперь он стал полностью зависим от наркотических препаратов: это ксанакс, бенадрил, халдон, ативан, валиум, либриум и некоторые другие. Настоящий коктейль. Все эти препараты имеют право выписывать обычные терапевты, если им, конечно, немного приплатить. Я удивляюсь, как Шефер вообще мог адекватно вести себя и ходить на работу. Тем не менее, он выжил. Он не опустился окончательно. Он же всегда выигрывает.
– Я уведомил Джеффа о том, что ему придется покинуть Вашингтон. Как вы полагаете, он отреагирует на это? – поинтересовался моим мнением Джонс. – Могу поклясться, что в его кабинете стоял такой запах, будто у него где-то пару дней пролежал труп, начавший подгнивать.
– Дело в том, что его психическое расстройство может действительно вызывать сопутствующий специфический запах от тела. Это обычно металлический запах, очень ядовитый, почти разъедающий слизистую носа. Возможно, Джеффри попросту перестал принимать ванну. Однако, при всем этом его инстинкт к игре и воля к победе остаются поразительно неистребимыми. И он не остановится ни перед чем.
– А что сейчас происходит у остальных игроков? – подключился к разговору Сэмпсон. – У так называемых «Всадников»?
– Они заявляют, будто игра закончена и для них это была просто фантазия. С нами в контакте остается Оливер Хайсмит. Я уверен, что он будет следить за нашими действиями. Это серьезный тип, он имеет определенные способности. Говорит, что его очень огорчило убийство детектива Хэмптон, но он все же не может поверить на все сто процентов, что убийцей был Шефер. И просит меня еще раз внимательно обдумать этот вопрос.
– И вы обдумываете? – тут же спросил я, поглядывая на остальных присутствующих.
Джонс ответил сразу же:
– Что касается меня, то я ни секунды не сомневаюсь в том, что Шефер – серийный убийца. Мы достаточно видели и слышали от вас. Очевидно, он является маньяком такого типа, с которыми мне никогда не приходилось встречаться ранее. И все-таки я уверен в том, что он постепенно деградирует.
Я кивнул:
– Согласен со всем, что вы только что сказали. Особенно насчет маньяка и убийцы.
Глава сто четвертая
В тот вечер Шефер разговаривал сам с собой. Он ничего не мог с этим поделать: чем настойчивей он старался замолчать, тем разговорчивей становился.
– Да пошли они все куда подальше: Джонс, Кросс, Люси с детьми, Бу Кэссиди и бездарные игроки. Я их всех имел! – злился Шефер. Однако он четко представлял себе, что за игрой «Четыре Всадника» кроется нечто большее, чем просто фантазии.
Этой ночью дом в Калораме был тих и пуст, как никогда. Гигантский до смешного, каким часто бывает американский дом. Оригинальные элементы архитектуры, сдвоенная гостиная, шесть каминов. Вокруг – давно увядшие цветы и множество непрочитанных книг в коричневых кожаных переплетах с золотым обрезом, собранных Люси и занимающих несколько двенадцатифутовых стеллажей.
Весь следующий час Шефер старался убедить себя в том, что он вовсе не сумасшедший и, в частности, не наркоман. Совсем недавно он нашел себе еще одного врача из Мэриленда, который теперь снабжал его лекарствами. К сожалению, эти незаконно выписанные рецепты обходились Шеферу в целое состояние. Так не могло продолжаться вечно. Литиум и халдол были призваны сдерживать приступы перемены настроения, которые становились все чаще и продолжительнее. Торазин помогал справляться с возбуждением, а необходимость многочисленных уколов лорадола сам Шефер представлял себе весьма смутно. Также он помнил, что по какой-то причине не может обойтись без приема ксанакса, компазина и бенадрила.
