Алексей Большаков - Изгой
Мать не разрешала сыну брать посуду, кроме выделенной ему старой кастрюльки, в которой Борис готовил себе омлет и каши. Она страшно ругалась, если Борька нарушал ее запрет. А он не понимал, какая разница в какой кастрюле он приготовит себе пищу.
На Бориса смотрели как на отверженного, прокаженного. Но он вовсе не был грязным, вонючим, заразным, злобным, вредным, гадким. Нет, он был добрым, отзывчивым, но совершенно не заботился о собственном авторитете и не пытался самоутвердиться. У него не было чувства собственного достоинства, он привык уступать и казался трусливым.
Парадокс в том, что люди тихие и добрые, но не любящие компаний, сплетни и скандалы, люди, не стремящиеся к лидерству и привыкшие уступать, часто воспринимаются в обществе насторожено, с подозрением. Совсем не так, как они того заслуживают.
Вот и Борис был тихим, беспроблемным ребенком. Он не хулиганил и не вредничал, никогда не врал: он совсем не умел врать. И в быту он был на редкость непритязателен. Спал на старой металлической кровати, довольствовался простой пищей и не требовал от матери модных вещей. Борис быстро прощал все свои унижения и обиды, но был скрытный и нелюдимый, и его не любили.
Учителя, правда, Борю хвалили, но считали его аутичным ребенком. Его классный руководитель, Зинаида Олеговна, рекомендовала Валентине Михайловне показать сына психологу, но матери было не до Бориса.
Конечно, он был несчастным ребенком, начисто лишенным материнского тепла. Да и отец не очень-то его жаловал. Когда они жили вместе, Борис тянулся к отцу, ему нравилось быть с отцом. Батя покупал ему игрушки и конфеты, не обижал и не ругал, даже защищал его от нападок матери. Но все же Боря не чувствовал особой любви и со стороны отца. Он уделял ему слишком мало времени. Батя целыми днями работал, а по выходным предпочитал уходить куда-то из дома. После расставания с матерью отец общался с Борисом лишь по телефону, да и то редко. Валентина Михайловна была категорически против любого общения детей с Владимиром, она всеми силами стремилась оградить Бориса от отца. Когда бывший муж изредка звонил, Валентина Михайловна всегда бросала трубку.
Однажды она нахамила своему непосредственному начальнику. Как-то раз на работе заболела сменщица Валентины Михайловны и начальник охраны решил позвонить ей домой, попросить, чтобы она вышла на подмену. И надо же такому случиться, в это же самое время Борису звонил отец. Его звонки немного опередили звонок начальника. Первый раз Валентина Михайловна как обычно бросила трубку. Но отец позвонил опять. Недовольная настойчивостью бывшего мужа Валентина Михайловна снова бросила трубку телефона. И сразу же раздался очередной звонок — дозвонился начальник охраны. «Чтоб ты сдох, козел поганый! Больше не звони сюда, сволочь!» — услышал злобный крик Валентины ее начальник и сразу же послышались короткие гудки. Начальник изумился: на работе Валентина Михайловна была на хорошем счету, ни с кем не ругалась, трудовую дисциплину не нарушала.
С работы Валентину Михайловну не выгнали. В советские времена за подобные недоразумения увольняли редко.
Покинув бывшую жену, отец не приехал к детям ни разу, он только поздравлял их с днями рождения и по праздникам. Собственно, праздники в их семье не было принято отмечать. Валентина Михайловна не любила праздники, не любила накрывать праздничный стол и делать подарки. Отец же исправно присылал Борису открытки, иногда передавал машинки, немного денег, модную рубашку или штаны.
Один лишь раз, пару лет назад, Борис сам решил съездить в город к отцу. Ему вдруг захотелось увидеть своего родного батю и его маленького сынишку. Пришлось самостоятельно ехать на электричке до Тулы километров тридцать, а потом на автобусе несколько остановок.
Отец жил с молодой — моложе матери лет на десять — женщиной в ее квартире. Встретили его не слишком приветливо. Нет, не прогнали, накормили обедом, поговорили о школьных делах. И все же Борис чувствовал, что отцу было как-то неловко перед женой за появление старшего сына. Как Борису не понравилась новая жена отца, так и женщина была не рада визиту отпрыска своего мужа. И не могла это скрыть. Дома Борис рассказал матери, что приняли его не слишком радушно, и пожалел об этом: мать в порыве гнева не раз напоминала ему, что он никому не нужен, даже «собственному батьке и его шлюхе».
Боря и сам понимал, что он не нужен ни отцу, ни матери, которая живет с ним, а не сдает его в интернат, потому что боится, что люди будут осуждать ее, если она откажется от своего ребенка.
Борис был угнетен и несчастен. Но нельзя сказать, что он люто ненавидел мать или кого-либо еще. Он ни к кому из людей не испытывал сильных чувств. Ни любви, ни ненависти. Была обида, жгучая обида на мать и на окружающий мир. А еще был страх. Он нахлебался унижений и боялся жить на этом свете. Он часто плакал, прижавшись головой в подушку, стараясь не показать свои слезы матери и сестре. Борис любил поплакать, словно слезы могли что-нибудь изменить. Он чувствовал себя уродиной и иногда убегал из дома в лес, чтобы побыть в уединении, а когда лил затяжной дождь и зимой в холода, он забивался в угол своей комнатки и предавался унылым переживаниям.
Глава 4. Бунт Изгоя
Вот и сейчас, вернувшись с дискотеки, Борис рыдал у себя в комнатке в любимую подушку. Он плакал от обиды и гнева, от низости и подлости, от невозможности сопротивляться своей судьбе. Плакал потому, что вся школа будет теперь смаковать его унижение.
Он жил в сплошном негативе и с ранних лет чувствовал себя обиженным и обделенным. Его детство было наполнено нравственными страданиями. И это детство закончилось таким вот страшным образом.
С мучительной болью и стыдом Борис вновь и вновь переживал свое малодушие в школе. Его страдания были невыносимы. Он не видел для себя дальнейшей перспективы. Вечно недовольная мать недавно объявила ему категорически: «Как школу закончишь — кормить тебя не буду. Мне нужно дочку поднимать. На тебя батька деньги давать не хочет, и ты мне не нужен».
Он никому не был нужен, и ему не хотелось больше жить. В его жизни совсем не было живительного источника — любви. Его никто не любил, и он не любил никого. Он не любил мать, потому что она постоянно была в плохом настроении и все время унижала его. Он не любил сестру, потому мать научила ее презирать его. Он не любил отца, потому что тот бросил его, променял, как говорила мать, на какую-то шлюху. Он больше не любил Лену и совсем не любил свою жизнь.
Да он и не умел любить. Умение любить впитывается с молоком матери, учит любви и добру в первую очередь мать, которая должна окружить ребенка своей нежностью и заботой. Но Бориса кормили искусственными смесями, а мать внушала ему сплошной негатив.
Он как-то спросил мать, почему она его не любит. «А за что тебя любить? — удивилась Валентина Михайловна. — Растешь такой же мразью, как и твой отец». Но родители любят своих детей просто так, потому что они — их дети. И эта любовь передается друг от друга.
Впрочем, один лишь раз Борис вопреки всему все-таки сумел влюбиться, несмело и неумело, но это закончилось позором. Унижение, которому он подвергся, представлялось ему чудовищным. Его существование не имело больше для него никакого смысла. Вся жизнь казалась ему сплошной нелепостью. Он не знал радости, ему неоткуда было ждать сочувствия и помощи. Он больше не мог сносить унижения и твердо решил расстаться с жизнью. Предаваясь отчаянию, он думал о том, что обязательно покончит с собой уже сегодня или завтра.
Борис и раньше размышлял как бы закончить свою несчастную жизнь. Как-то раз после жесткой ссоры с матерью он даже ходил по поселку в надежде найти такое место, где ему никто не помешает повеситься. У него была с собой бельевая веревка, и он нашел уединенное место на окраине, но даже не попытался ничего предпринять. Просто просидел часа два в заброшенном сарае в оцепенении и вернулся домой. Он не смог сделать даже это!
Однако сейчас Борис принял твердое решение. Он больше не смалодушничает и доведет до конца свой замысел. Он успокоился, вытер слезы и стал обдумывать план действий. Можно было повеситься на ремне. У него был знакомый, Саша Зайцев, который свел счеты с жизнью в школьном туалете с помощью ремня. У матери в комнате в шкафу висит отцовский прочный ремень, нужно будет незаметно взять его. Сейчас в комнате сестра с подружкой. Придется подождать. В школу идти опасно. Лучше будет повеситься на дереве в лесу, там никто не помешает…
Вдруг мрачные размышления Бориса прервал грохот в прихожей. У Бориса сжалось сердце — это пришла мать. От страха быть униженным опять он свернулся в клубочек на кровати и притих, понимая, что мать наверняка будет недовольна испачканным костюмом — он не успел, вернее, был не в состоянии оттереть следы своего позора.
