Кэтти Райх - Смертельно опасные решения
– Да, но не забывай, что месть они осуществили прямо на улице. Под перекрестным огнем оказался ребенок.
– Точно. Девятилетняя девочка. – Он не сводил глаз с моего лица. – Она ведь умерла, верно?
Я кивнула.
– Эмили-Энн Туссен убили в тот день, когда вы с Говардом привезли Берди.
– Ни черта себе!
– С того времени я занимаюсь судебно-медицинскими исследованиями, связанными с этими байкерскими разборками. Теперь ты понимаешь, почему твои новоприобретенные приятели не вызвали во мне никакого энтузиазма.
– Да еще и эта татуировка. Тебе пришлось несладко.
– Это не все.
Я вгляделась в лицо Кита. Из тени ресниц его глаза поблескивали, как у любопытной сороки.
– На прошлой неделе убили еще одного байкера. Ива Дежардена по прозвищу Чероки.
– На чьей стороне?
– Он «Хищник». А те – «Ангелы Ада».
– Получается, что «Дикари» сравняли счет, отомстив за близнецов?
– Может быть. Но дело в том, что Чероки – отошедший от дел байкер в годах. К тому же, по-видимому, он организовал себе собственную концессию на торговлю кокаином.
– Тогда, выходит, его убрали свои же?
– Возможно. У нас не хватает улик. Мы просто не знаем. В данный момент наше расследование замедлилось.
Я рассказала ему о Ламанше.
– Вот так хрень! Точно, они и до него добрались!
– Кто?
– «Ангелы», конечно. Может, он был близок к тому, чтобы обнаружить что-нибудь в трупе, что они хотели бы скрыть.
– Я так не думаю, Кит.
– Может, они засунули в него что-нибудь. Ну, ты понимаешь, один из этих ядов, которые не оставляют следов.
– Ламанш находился в помещении для вскрытия. А туда посторонних не впускают.
– Тогда в вашей лаборатории завелся шпион. Ты же знаешь, они так делают. Засылают своих людей туда, где есть доступ к секретной информации.
– Эй, стоп! – Я рассмеялась. – Давай-ка не увлекайся. Он отвернулся и стал смотреть мимо японских туристов на видневшиеся вдали неясные очертания горных пиков. Кто-то позади нас открыл дверь автобуса, и голуби испуганно сорвались со ступеней.
– Черт возьми, тетя Темпе, я чувствую себя сейчас самой настоящей сволочью! Твой начальник в больнице, ты сама пытаешься найти разгадку несусветного количества разных убийств. А что делаю я? Заявляюсь без приглашения, бросаю мертвую рыбу тебе на стол, а затем болтаюсь по городу в поисках развлечений.
Японцы двинулись в нашу сторону.
– А я была слишком занята своими делами, чтобы присматривать за тобой. Ладно, забыли. Готов к экскурсии?
– Да прогулки – смысл моей жизни!
Мы обогнули тале, и пошли по одной из многочисленных троп, рассекавших гору. Некоторое время мы шагали молча, наблюдая за то и дело мелькающими среди прошлогодней листвы белками, которых наступление весны наполнило бурным ликованием. Деревья жили своей жизнью, встречая нас громким чириканьем, трелями, мелодиями и пронзительными криками. В одном месте мы остановились, чтобы послушать пожилого мужчину, исполняющего на флейте «Оду к радости». В длинном пальто и берете, он играл с самоотдачей истинного виртуоза.
Мы повернули на запад, на горизонте возникли очертания собора Святого Иосифа. Я рассказала Киту историю с сердцем брата Андре. Похищенный из склепа под алтарем, этот орган стал объектом самой настоящей охоты. В конце концов, он очутился в нашей лаборатории и теперь надежно покоится в безопасном месте глубоко под землей, на которой стоит собор.
На юге возвышалась светло-желтая башня политехнического отделения Монреальского университета – печально известное место жестокого убийства тринадцати женщин в 1990 году. День выдался слишком замечательный, чтобы омрачать его этой мрачной историей.
Мы спускались вниз по склону, когда Киту вздумалось затронуть не менее неприятную тему:
– Ну а этот парень, Райан, он кто такой?
– Просто друг, – уклончиво ответила я.
– Мне Гарри о нем говорила. Он ведь детектив, верно?
– Да. Из полиции Квебека.
Я познакомила сестру с Райаном, когда Гарри приезжала в Монреаль. Между ними мгновенно пролетела искра, но я почти сразу же уехала из города и до сих пор не знаю, было, ли между ними что-нибудь. После той встречи я долгое время избегала Райана, но так никогда и не спрашивала.
– Так в чем же дело?
– Он попал в неприятности.
– Какого рода неприятности?
По дороге проехала caleche,[24] двигаясь в ту сторону, откуда мы пришли. До меня донеслось покрикивание кучера, затем послышался звук удара поводьев по лошадиному крупу.
– Возможно, он как-то связан с наркотиками.
– Употребляет?
– Продает. – Хотя я пыталась держать себя в руках, голос слегка дрожал.
– Ох…
Стук копыт постепенно удалялся все дальше и дальше, постепенно затихая.
– Тебе ведь нравится этот парень, верно?
– Да.
– Даже больше, чем дядя Пит?
– Не очень вежливо с твоей стороны задавать такие вопросы, Кит.
– Прости.
– А что там случилось с той рыбой? – поинтересовалась я, меняя тему.
– Она в морозилке.
– Тогда слушай мой план. Мы достанем мадам Форель из холодильника, и пока она будет размораживаться, мы с тобой займемся нашими les motards.[25] Сегодня вечером мы ее отправим на гриль, а потом забудем на время о всяких там «харлеях» и просто попьем пива.
– Только не мадам, а мистер. Это лосось. А так план очень даже неплох.
Мы стали спускаться, срезали путь через «Монреаль дженерал» и пошли вниз по склону в сторону Кот-де-Неж. Оказавшись внизу, я повернулась и окинула прощальным взглядом вершину.
– Ты когда-нибудь видел этот крест ночью?
– Конечно. Классное зрелище.
– Да, когда смотришь отсюда. Но вблизи это всего лишь груда стальных ячеек и обыкновенных лампочек. Думаю, Эндрю Рай-аи такой же. Милый, когда на него смотришь издалека, но стоит подойти ближе, как он становится запутанной головоломкой.
26
Бераваны – живущее за счет земли племя, обитающее в селениях из длинных общих домов на острове Борнео. Когда я читаю студентам курс введения в антропологию, то обычно привожу их в качестве примера абсурдности сложившихся на Западе погребальных традиций.
Бераваны верят, что души умерших попадают в загробный мир только после того, как исчезнет плоть. А пока этого не случилось, покойники зависают в лимбе – пограничной области, больше уже не принадлежа миру живых, но не в силах присоединиться и к царству мертвых. В этом-то и кроется проблема. Злобные духи, скитающиеся по свету в поисках пристанища, могут вселиться в их тела и вернуть к подобию жизни. Воскреснув, эти живые мертвецы неподвластны смерти. Понятно, что местные жители не очень-то жаждут, чтобы такие формы жизни болтались в окрестностях.
Бераваны пришли в неописуемый ужас, когда изучавший их обычаи этнограф поделился американскими традициями. На их взгляд, сущим безумием было бальзамирование, обработка косметическими средствами и воском, а затем погребение в герметичных гробах и склепах. Таким образом мы не только продлеваем переходный период наших близких, но также обеспечиваем потенциальных зомби неистощимыми хранилищами тел.
Интересно, как бы бераваны отреагировали на Бернарда Сильвестра, центральную фигуру на снимке в моих руках? Рыба размораживалась уже целую вечность, а тем временем мы с Китом внимательно изучали коллекцию Кейт.
Сильвестр лежал в гробу, усы и короткие бакенбарды симметрично расправлены на каждой щеке, руки благочестиво сложены на черном кожаном пиджаке. Десять человек преклонили колена перед гробом, все в джинсах и тяжелых ботинках, еще четверо стояли по обеим сторонам открытого гроба. Если не обращать внимания на одежду и запущенный вид, то они были точь-в-точь как приглашенные на поминки к ирландцу, какому-нибудь Пэдди Мерфи.
Замысловатые сооружения из цветов выстроились в ряд во всю ширину фотографии, этакий мини-матч «Розовой чаши» из цветочных соболезнований. На одном виднелась надпись синими буквами на желтом фоне: «Шустрила – отличный парень», на другой надпись, выполненная в красно-розовых тонах, гласила: «Прощай, БС!» Гвоздики, выложенные в виде цифры 13, пылали прямо за фобом, выставляя напоказ связь Шустрилы с марихуаной и метамфетамином.
Но гвоздем программы, на мой взгляд, был прямоугольник в правом верхнем углу – выложенное из лепестков изображение оседлавшего мотоцикл громилы, укомплектованного всеми соответствующими случаю атрибутами: бородой, солнечными очками и ангельскими крылышками. Сколько я ни напрягала зрение, так и не смогла прочесть сопровождающие надписи над шлемом и под передним колесом.
– Ну, что нам известно о Шустриле? – деловито поинтересовался Кит.
– Только то, что он не производит впечатления человека, самого шустрого в их «отборных» рядах.
– Да уж, даже из этого разношерстного сброда. – Он перевернул фотографию. – Черт возьми, да этот парень сыграл в ящик, когда я еще под стол пешком ходил!
