Борис Старлинг - Шторм
Он на "Амфитрите", держит Кейт за руку, когда они собираются прыгнуть. Потом они вместе в вертолете, но светит солнце, и он совершенно сухой. Как будто не побывал в воде. Он поворачивается к Кейт, но она смотрит в окно. Проследив за ее взглядом, Алекс видит золотистую гладь моря, усеянную белыми точками света. Вертолет стремительно, как ныряющая чайка, пикирует к поверхности океана, и они оказываются под водой. Он сильно отталкивается ногами и выныривает на поверхность в плавательном бассейне на верхней палубе "Амфитриты". Кейт сидит на бортике бассейна, болтая ногами в воде. Он плывет к ней и в процессе заплыва неожиданно осознает, что все это происходит во сне.
Образы расплываются, пока не остается ничего, кроме тускло-оранжевой пелены. Внутренней поверхности его век. Он пытается поднять их, но они словно приклеились – ничего не получается. Это не обескураживает: так происходит всякий раз, когда он засыпает днем. Алекс расслабляется и ждет, когда сознание полностью восстановит контроль над телом. Его глаза открываются раз, потом другой, все еще во сне, но наконец они открываются по-настоящему, и он просыпается. А проснувшись, мигом выкатывается из-под стола и вскакивает на ноги, с липким от пота лицом и твердым намерением не позволить сну сморить его снова.
Синклер, проходя мимо офиса и заглянув внутрь, замечает растрепанного, малость ошалевшего Алекса и заходит.
– Эй, с тобой все в порядке?
– Все нормально. Я просто чуток вздремнул.
– Небось всю ночь кувыркался?
Алекс улыбается.
– С чего ты взял?
– Думаю, ты прекрасно знаешь. Я видел, с кем ты уходил прошлой ночью.
– Я помогал ей вести расследование.
Синклер смеется и обнимает Алекса за плечи.
– Ну и ладно. А во всем остальном? Как ты?
– Довольно дерьмово. И не уверен, что работа так уж сильно помогает.
– Ясно, со мной примерно то же самое. Но здесь все же лучше, чем в пустом доме.
– Я понимаю, что ты имеешь в виду.
Синклер бросает взгляд на письменный стол Алекса.
– Над чем ты работаешь?
– Пара оценок для потенциальных покупателей. Ничего такого, из-за чего пришлось бы особо напрягаться. – Он смотрит на настенные часы. – Аукцион Джейсона только что начался. Не хочешь по-быстрому заглянуть?
– Спасибо, нет. Мне пора возвращаться.
Они выходят в коридор и расходятся, каждый в своем направлении.
Алекс, Синклер и Джейсон предпочли не брать отпуск, а практически сразу же выйти на работу. Коллеги отнеслись к пережившим кораблекрушение товарищам вполне предсказуемо: окружили их подчеркнутым вниманием и преувеличенной заботой. Дошло до того, что Алексу и за кофе не сходить: стоит ему собраться что-то сделать, как четверо-пятеро сослуживцев устремляются на помощь. Он ценит это и признателен за их участие, хотя в данном вопросе и намечается явный перебор.
Правда, Джейсону приходится труднее, потому что коллеги относятся к нему с куда меньшей симпатией, чем к Алексу и Синклеру, и для него самого это не секрет. Как-то раз он даже спросил Синклера, в чем тут причина, хотя, кажется, сам этот вопрос заключает в себе ответ. Так или иначе, но если бы из них троих могли спастись только двое, по выбору сослуживцев, в том, каков был бы этот выбор, сомнений нет.
Алекс направляется в аукционный зал и еще на подступах слышит голос ведущего торги Джейсона:
– Заявка первая – леди в проходе между рядами. Двести. Кто больше? Вы, сэр, в заднем ряду? Двадцать сверху. Сорок. Шестьдесят. Восемьдесят.
Зал полон. Алекс стоит позади, откуда лучше всего обозревать помещение, и следит за тем, как голос Джейсона мечется от одного участника торгов к другому, как будто аукционист следит за теннисным матчем.
"В этом, – думает Алекс, – и состоит разница между Джейсоном и Синклером: Джейсон производит впечатление наблюдателя, а Синклер – проводника и соучастника. Торги в исполнении Джейсона – это сугубо функциональное и потому легко забываемое по его окончании действо, Синклер же устраивает настоящее представление. Лавлок как-то назвал Синклера Майклом Джаггером своего аукционного дома, и это нешуточный комплимент. В торги Синклер привносит ту же энергию и творческую изобретательность, какие проявляет в режиссуре, и это делает его популярным и среди продавцов, и среди покупателей. И в самом аукционном доме: когда он проводит торги, большинство лотов уходит с молотка по цене гораздо выше заявленной, и разница эта у него больше, чем у любого другого аукциониста компании".
– Итак, триста шестьдесят... триста девяносто... четыреста двадцать... Четыреста шестьдесят...
С ростом цены растет и величина разовой надбавки.
Дама в проходе качает головой: она прекращает торговаться.
– Четыреста шестьдесят фунтов раз... два...
Джейсон обводит взглядом зал. Даже с другого конца Алекс видит пот на его лице.
– Больше никто не надбавляет? Три! Продано! Терракотовая статуэтка этрусской работы продана участнику торгов, заявленному под... – Джейсон сверяется с номером. – Тридцать два, за четыреста шестьдесят фунтов. Поздравляю с приобретением.
Леди и джентльмены, торги продолжаются. Лот номер шесть. Прекрасный образчик бронзы...
Все эти люди здесь, со своими каталогами и надеждами, и для чего? Ради приобретения предметов, которые, по сути, ничего не изменят в их жизни. Кипят страсти, разыгрываются баталии, в которых есть победители и побежденные. Кто-то уходит домой с этрусской терракотой, а кто-то с пустыми руками.
Кто-то садится на "Амфитриту" и сходит с нее. А кто-то нет.
Что знают все эти люди на аукционе о бое, настоящем состязании, в котором выигрыш – это жизнь, а проигрыш – смерть. А проигрывают те самые люди, которых ты расталкиваешь, прокладывая себе путь к спасению.
Резко повернувшись, Алекс быстро идет по коридору к своему офису, выуживает номер мобильного Кейт из своей картотеки и начинает его набирать. Но прерывает вызов, так и не закончив набор.
Зачем ей звонить? Чем она может ему помочь?
Прошлой ночью в постели они договорились не обращаться к психологам, а разобраться со своими проблемами вдвоем, помогая друг другу. И надо же было ему заключить столь идиотское соглашение! Нельзя принимать серьезные решения, когда ты только что занимался любовью.
"Паромные перевозки" предлагают всем пассажирам "Амфитриты" воспользоваться услугами психолога в удобное для них время. Он даже занес в компьютер имя специалиста и номер контактного телефона. Ага, вот. Джейн Бэвин.
Какое, к черту, значение может иметь этот дурацкий уговор? То, что он делает, вовсе не обман и не измена.
Алекс снова берет телефон и набирает номер Джейн Бэвин.
* * *Никакого прогресса по делу Элизабет Харт не видно. Идет обычная, нудная, утомительная и поглощающая уйму времени работа, и никто не может гарантировать того, что в ее ходе не будет упущено что-то важное. Рутинное однообразие в совокупности с изнуряющей жарой притупляют внимание. Схема действий та же, что и по предыдущему убийству. Проверка транспортных средств и пешеходов, всех, кто мог оказаться в нужное время в районе Толлохилл-Вуд. Проверка магазинов на предмет покупки соответствующего образца ножей. Очередная перетряска лиц, причастных к противоправным деяниям сексуального характера. Все по новой, по второму кругу. Таким манером собака гоняется за своим хвостом.
Кейт читает отчет о вскрытии Элизабет Харт. Опять то же самое. Вода в легких, вероятно из одного из ближних водоемов. Точечное кровоизлияние под веками. Частицы дубовой древесины в волосах – не иначе как от удара затылком о ствол дерева. Змея той же породы, что и в прошлый раз, и тоже недавно покормленная. Отметины от зубов на брюшной полости. Никаких наркотиков или седативных средств. Следы веревки над линиями отсечения. И совершенно никаких отпечатков пальцев, слюны или волосков.
Чувствуя, что уже почти ничего не соображает, Кейт собирается выскочить, перехватить сэндвич и глотнуть свежего воздуха, когда звонит телефон.
– Кейт Бошам.
– Кейт, это твой отец. Ты свободна на ланч?
– Ты шутишь?
– Всего на сэндвич. Полчаса, не больше. Я должен тебе кое-что сказать.
– Скажи мне сейчас.
– Я бы предпочел сделать это лицом к лицу.
– Я...
– Кейт. Чего ради ты все что угодно пытаешься обернуть конфронтацией?
Отец и дочь. И он, и она упрямы, как бараны.
– Ничего такого я не делаю. Сам-то ты...
– Ты понимаешь, что я имею в виду?
Осознавая, что невольно улыбается, Кейт раздраженно щелкает языком.
– Ладно. Я приду.
* * *Они берут себе сэндвичи в кафе за углом от Куин-стрит.
– Ты хочешь знать, почему затонула "Амфитрита"? – спрашивает Фрэнк, когда они садятся.
– Это то, что ты хотел мне рассказать?
– Нет. В общем, да, но есть кое-что еще.
– Что это кое-что еще?
– Я спросил тебя, хочешь ли ты знать, почему затонул паром?
