Мишель Сланг - Холод страха
Они сели на землю…
И РАЗДАЛСЯ ХОХОТ!
Тут зазвонил телефон.
Род торопливо проглотил кусочек курятины — без удовольствия, как таблетку. Нажал на телефоне кнопку "ОТВЕТ" и включил монитор. Мама и папа улыбнулись ему из Сиэтла.
С днем рожденья, сынок!
С днем рожденья, сынок,
С днем рожденья, милый Родни,
С днем рожденья, сынок!
пропели они. Мама поднесла к объективу горящую свечу, а папа задул пламя. Они выглядели сильно постаревшими. Но если родители так сдали, то как же выглядит он сам?
— С днем рождения, сын, — повторил, улыбаясь, отец.
Род уронил на стол вилку.
— Но он у меня только завтра.
— Мы решили позвонить на день раньше, — пояснила мама. — Чтобы всех опередить. Кроме того, завтра пятница и ты куда-нибудь пойдешь со своей девушкой. — Мама сделала паузу. — Я угадала?
— Да, ма, ты угадала, — выпалил Род. — У меня встреча с девушкой.
— Кто она? — поинтересовалась мама.
Род покосился на буклет:
— Мы с ней когда-то… мы вместе работаем.
— Замечательно, — улыбнулась мама. — Вас уже что-то объединяет.
Они проговорили еще минут десять на обычные темы: как там у него дела на работе, как там у него с личной жизнью и как там у него дела на работе. Когда дело уже шло к прощанию, папа внезапно встрепенулся.
— Ох, чуть не забыл, — заявил он. — Быстро. Скажи номер своего посылфакса.
Род продиктовал ему номер.
Папа нажал у себя в Сиэтле несколько кнопок, и спустя пять секунд на аппарате Рода мигнула и погасла лампочка. Род открыл отсек для посылок. Внутри лежал видеодиск в целлофановой обертке. "Птицы".
— От дяди Гарри, — пояснил папа.
На обложке был список исполнителей. Рядом с именем Типпи Хедрен Род увидел свое собственное.
— Поблагодарите от меня дядю Гарри, — сказал он.
— Обязательно, — отозвался отец. — Еще раз с днем рождения, сынок.
Экран, замерцав, погас.
В пятницу, войдя в буфет, Род не увидел знакомой кассирши, и его сердце разбилось вдребезги, как хрупкий бокал. За кассой теперь сидела андрошка, похожая на садистку-учительницу из романа девятнадцатого века. Она — оно даже не ответила, когда Род спросил, где прежняя кассирша. Механическая женщина просто тупо продекламировала цену сандвича с мясом индюшки и яблочного пюре, а затем выбила чек.
Род уселся за стол. Сегодня пришла очередь Тима, и то, что он поведал, оказалось еще почище всех других историй. Род откусил от сандвича и начал слушать, пережевывая мясо и хлеб семнадцать раз.
— Сейчас я вам признаюсь в том, чего всегда типа как стыдился. Моей первой была Линда.
Джим выгнул бровь:
— Твоя жена?
— Ну ты даешь… — выдохнул Скотт. — Только не эта перекормленная корова. Брехня!
— Я не вру, — возразил Тим. — Но эта перекормленная корова в школе была первой красоткой. Видели бы вы ее на бревне в спортзале. Ножки точеные. Груди — как спелые дыни.
— Ты какими-то дешевыми стихами заговорил. — Джим подул в соломинку, и пиво в его стакане забурлило.
— Но так все у нас и было. Как в стихах, — отрезал Тим. — По крайней мере в первые годы. А в первый раз так вообще… Эх! Дело было после школы. Она тренировалась в спортзале, а я как раз шел с тренажеров: все мускулы качал, чтобы меня на баскетбольной площадке не швыряли, как котенка. Час был поздний. Во всей школе никого, кроме ночного уборщика. Да и тот ходил пылесосил коридоры.
— Пока Линда в спортзале пылесосила тебя, — вставил Скотт и сам захохотал над своей шуткой.
— Да, вообще-то так оно и было, — согласился Тим, чуть ли не зардевшись от смущения. — Точно так. Мы уже с ней ходили раза два гулять. Но ничего из этого не вышло, кроме пары поцелуев на сон грядущий. Она встречалась и с другими парнями, но я не слышал, чтобы кому-то удалось раскрутить ее на большее. Короче, в тот вечер я сел на скамейку, прямо с полотенцем на шее, и стал смотреть, как она тренируется. Она была классная гимнастка. А потом она сама подошла и подсела ко мне. Мы начали болтать о том о сем. И тогда, поскольку мы оба здорово вспотели и разгорячились, я ей для прикола предложил, чтобы она помылась в мужской душевой, а я — в девчачьей. Все равно никого больше в зале не было. И тут она говорит: "А может, вместе помоемся?"
— Не верю… — простонал Джим, выронив изо рта соломинку.
Тим улыбнулся:
— Сказала это и тут же покраснела. А я почувствовал, что ее эта мысль возбуждает не меньше, чем меня. Ну, взял я ее за руку и повел в душевую.
— В которую? — уточнил Род, чтобы не остаться в стороне от беседы.
— В мужскую, конечно. Я ведь не хотел, чтобы какие-нибудь девчонки меня голым застукали.
— Занятно, — протянул Джим. — Ну а вчера? Все повторилось?
— Я снял номер в Ист-Сайде. Линда, — Тим нарисовал в воздухе кавычки, пришла такая, какой она была восемнадцать лет назад. В своем гимнастическом трико. Тоненькая пленочка пота покрывала ее тело. И в руке у нее было мыло.
— Здорово, — воскликнул Скотт.
Род покосился на часы. 12:23. Он появился на свет в 12:18.
Итак, ему стукнуло сорок.
Сегодня белая квартира Рода выглядела особенно стерильной. Никто из коллег по работе и словом не обмолвился о его дне рождения, и это оставило в его сердце дыру размером с супницу. Окинув взглядом изображения птиц на стенах, Род подошел к холодильнику. В морозилке остался всего один пакет курятины с картофельным гарниром. Но завтра суббота, и утром он отправится на рынок — как и в прошлую субботу. И в позапрошлую субботу. И в позапозапрошлую…
Род засунул полуфабрикат в микроволновку, поставил ручку "жарка" на деление "медленная", соответственно отрегулировал таймер (он был не особенно голоден) и включил печь. Затем отправился в гостиную и поставил для компании "Птиц". Когда на экране появился Хичкок с пресловутыми нелепыми собаками на поводке, Род заскучал. Оглядел комнату.
И заметил конверт.
Он лежал на журнальном столике у окна. Обычный белый конверт, на котором кто-то черной ручкой вывел "РОД". Род среагировал быстро, но без лишней спешки: аккуратно распечатал конверт, разрезав его по сгибу ногтем. Внутри оказалась открытка, изображавшая толстяка, который прижимал к себе пышную блондинку и улыбался, держа в зубах ломоть пиццы. Внизу было написано: "СЕГОДНЯ ТЕБЕ СТУКНУЛО ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТЬ…"
Род раскрыл открытку и прочел конец поздравления: "…ОПЯТЬ 39!" Увидел подписи друзей — Джима, Скотта и Тима.
Род невольно улыбнулся. Но на открытке имелся и постскриптум: "Удачного "Дебюта". Подарок от столика номер шестнадцать".
Бросив конверт на стол, Род увидел, что в нем еще что-то лежит. Вновь взял конверт, перевернул. На пол вывалилась его паспорт-карточка.
— Как она?.. — Схватив бумажник, Род обнаружил, что там карточки нет. А вот карточка из конверта точно принадлежала ему.
— Как это мо?.. — Но тут Род вспомнил, что в два тридцать проводил эксперимент в суперстерильной лаборатории. Бумажник и одежду он оставлял в раздевалке. А рядом вертелся кто-то, кому там вообще было не место. Скотт?
Да, Скотт.
Род покосился на телеэкран. Его тезка Род Тейлор нашептывал комплименты Типпи Хедрен. В его памяти всплыл образ Тэмми Уилсон. Неужели ему тоже придется сначала ее уговаривать? С минуты на минуту в дверь позвонят, и на пороге возникнет она… или андрошка, безупречное подобие Тэмми, какой она была в двадцать один год… Будет ли она в том же самом белом платье? Будет ли она немного пьяна?
Микроволновка пискнула. Но Роду было не до курицы с картошкой — пусть стынет. Он вновь задумался о той ночи.
Бегом они устремились к сосновой роще за стадионом. Полная луна озаряла серебристым сиянием траву и деревья.
— Точно в диснеевском фильме, — произнес, насколько ему запомнилось, Род.
— Ужас как романтично, — добавила Тэмми.
Они уселись на мягкое ложе из сосновых иголок. От ядреного запаха деревьев у Рода кружилась голова, точно он накурился опиума.
Они поцеловались. На вкус ее губы были как красное вино. Хихикая, она начала неуклюже расстегивать Роду рубашку. Чувствуя, что член начинает набухать, он засунул руку ей за пазуху и начал нащупывать на спине застежку бюстгальтера.
— Погоди, — проговорила она. — Дай помогу.
Тэмми опустила голову — ее длинные черные волосы упали ей на лицо — и, взглянув на свою грудь, сама расстегнула бюстгальтер.
— Он спереди застегивается, — улыбнулась она.
Он снял ботинки, а потом и брюки; все это, свернутое в узел, приземлилось у S-образного соснового корня рядом с ее трусиками. Он снял очки.
"Лучше и быть не может", — подумал он тогда. Лучше просто не бывает. От ее кожи пахло мылом, а от волос — лимонным шампунем. Он вошел в нее. Она застонала. "Сейчас кончу", — подумал он, пытаясь сдержаться. Стал думать о бейсболе, об экспериментах в лаборатории. Он очень хотел доставить Тэмми удовольствие.
