Пол Клив - Чистильщик
Район Джо явно знавал лучшие времена, думает она, проезжая по улицам, обозначенным на карте. Множество домов и зданий нуждаются в ремонте. Некоторые больше, другие меньше. Пара слоев краски и газонокосилка частично решили бы кое-какие проблемы, зато для решения других потребовался бы снос как минимум.
Если бы людям не было все равно, район не оказался бы в таком плачевном состоянии, думает она.
Джо живет в многоквартирном доме всего в несколько этажей высотой. Дом выстроен из кирпича и изрисован граффити. В нем нет ни одного чистого окна, верхние этажи покрыты плесенью, глубокие трещины замазаны известкой и краской.
Лестница освещена совсем тускло, но не настолько, чтобы не заметить пятна крови почти на каждой ступеньке. Она поднимается на верхний этаж и просматривает номера квартир, пока не находит квартиру Джо. Когда она поднимает руку, чтобы постучать, то замечает, что рука у нее дрожит.
Проходит минута, а Джо не отвечает. Это действительно он звонил? На него было не похоже, но кто еще это мог быть? Она поворачивает ручку, и, когда открывает дверь, тяжелый дух разложения и дезинфицирующей мази обдает ее так, что ей приходится сдержаться, чтобы не закашляться.
Квартира мала по любым меркам. Дневной свет пробивается через единственное окно в дальней части комнаты и освещает каждую пылинку на ее пути, поэтому создается впечатление, будто она идет среди песчаной бури. Она много думала о том, как выглядит место, где живет Джо, но ничего подобного не ожидала: свисающие со стен обои, поломанные и грязные половицы, старая мебель, покрытая трещинами. Салли не представляла и такого беспорядка, но когда она видит Джо, лежащего на кровати, то объясняет себе это состоянием, в котором он находится. Его одежда валяется на полу, перепачканная кровью, пятнами от травы и рвотой. Рядом валяется пустая бутылка вина, шарики ваты, тряпки, даже бутылка с дезинфицирующим средством. Мусорное ведро, воняющее разной дрянью, стоит рядом с диваном.
Салли закрывает за собой дверь и быстро идет к кровати. Джо обнажен, на нем лишь простыня, покрывающая его бедра. Все его тело покрыто потом и приобрело сероватый оттенок. Его глаза слегка приоткрыты, но она сомневается, видит ли он ее. Салли отводит его мокрые волосы со лба и кладет туда руку. Лоб горит.
— Джо? Джо, ты меня слышишь?
Его глаза открываются чуть шире.
— Мам? Мам, что происходит?
— Джо, это Салли.
— Мам?
Его глаза закрываются. Простыня, которая его покрывает, сплошь заляпана кровью. Засохшая кровь видна на животе. Кровь, покрывающая руки и забившаяся ему под ногти, перемешана с землей. Верхняя часть его тела покрыта следами рвоты, перемешанной со стеблями травы и грязью.
— Джо, ты можешь рассказать, что случилось?
— Напали. На меня напали.
— Я позвоню в полицию, а потом в «скорую помощь».
— Нет. Нет. Не надо «скорой». Не надо полиции. Пожалуйста.
— Где телефон?
Он вытягивается и хватает ее рукой за запястье. Сжимает его, делает усилие, чтобы продержать пару секунд, а потом падает обратно.
— Джо не хочет быть жертвой. Не надо полиции. Только полечи.
Она аккуратно берется за угол простыни. Джо вздрагивает. Она медленно стягивает простыню, и от представшей картины из глаз ее брызгают слезы и начинают скатываться по щекам.
— О, мой бедный, милый Джо, — говорит она. — Кто это с тобой сделал?
— Никто, — отвечает он шепотом.
— Нам нужна помощь.
— Людям нельзя знать. Люди смеются над Джо. Смеются еще больше, если узнают.
— Мне нужно позвонить в полицию.
Салли протягивает руку и берет телефонную трубку.
— Нет! — вскрикивает Джо, снова хватая ее за руку. — Они убьют меня!
Потом его охватывает боль от резкого движения, он падает на спину, глаза его закатываются, и он теряет сознание.
Салли очень хочется позвонить, но она чувствует, как что-то ее останавливает. А что, если то, что он говорит — правда. Что, если они вернутся прикончить его? Нет, пожалуй, она и сама справится. Бог привел ее сюда, чтобы помочь Джо, а не затем, чтобы подвергнуть его риску испытать очередное насилие.
Она сминает простыню и кладет ее на пол, подальше. Стоя у края кровати и разглядывая рану, она не может не думать, что вмешивается в интимные дела Джо, но сейчас она, конечно, просто медсестра: профессионал. Именно для этого ее готовили. Это то, чем она хотела заниматься в жизни.
Да, но профессионал бы распознал ситуацию, в которой он бессилен. Он бы знал, когда пора вызывать «скорую помощь».
Абсолютно верно. Такому ее не учили. Она не знает, что делать.
«Нет, ты знаешь», — шепчет она и прикладывает распятие к губам. Держит его так несколько секунд, а потом снимает и наматывает цепочку Джо на запястье, чтобы Иисус оказался у него в ладони. Чуть отодвинувшись, она наклоняется, чтобы посмотреть на рану с другой стороны. Член Джо лежит на животе под углом, указывая на плечо. Он зафиксирован в этом положении куском лейкопластыря, несомненно, прилепленного для того, чтобы держать его подальше от раны.
— Бедный Джо, — говорит она, почти плача. Начать нужно с чего-то простого. Она повторяет это себе снова и снова, натягивая пару резиновых перчаток, и тут замечает, что по квартире раскидано много пар таких перчаток. Зачем они Джо? Наверное, он в них убирается. Она наклоняется вперед и нажимает на его бедро, чтобы лучше рассмотреть рану, не дотрагиваясь до нее. Его яичко раздавили, смяли и уничтожили каким-то инструментом. Скорее всего, плоскогубцами или тисками.
— Напали, — шепчет Джо. Глаза у него снова открыты.
— Кто на тебя напал?
Он не отвечает. Просто продолжает смотреть прямо перед собой.
Она изучает рану. Яичко придется удалить. Она бы хотела знать, как именно это сделать, но не знает. То, что его надо удалять, сомнений нет, так же, как нет сомнений в том, что она не обладает достаточной квалификацией — или хотя бы уверенностью в себе — чтобы проделать подобную операцию.
— Нам нужно в больницу, Джо.
— Нельзя. Они вернутся. Будет больно. Пожалуйста, ты можешь что-нибудь сделать?
— Я попробую, — отвечает Салли, несмотря на свои сомнения.
Первым делом она открывает окно. В комнате, наверное, градусов сорок, и она уже вся вспотела. Начинает поступать свежий воздух. Ожидая, пока закипит вода, она смачивает кусок материи холодной водой и кладет ее Джо на лоб.
Ее аптечка укомплектована лучше, чем любая другая, потому что там остались инструменты, которыми она пользовалась, когда училась на медсестру. Единственное, чего ей не хватает, это местной анестезии, но, если ей повезет, Джо будет без сознания большую часть времени. Вернее, если Джо повезет.
Она вынимает за рукоятку скальпель и опускает ее кипящую воду. Само лезвие упаковано и стерильно. Расстилает кусок клеенки и пытается перевернуть Джо на бок и подсунуть клеенку под него, но он слишком тяжелый. Она знает, как правильно перекладывать пациентов, но не тех, у кого гениталии разорваны в клочья. Она слегка перекатывает его на бок и делает все, что в ее силах. Пластырь на члене она оставляет. Просто, но эффективно. Она смачивает два маленьких шарика йодом и начинает протирать область вокруг раны. Риск заражения довольно высок, но это все, что она может сделать.
— Ты уверен, что не хочешь в больницу, Джо?
Джо смотрит на нее так, будто не ожидал ее здесь увидеть. Потом он переводит взгляд на аквариум с рыбками. Она его не заметила.
— Джо?
— Пожалуйста… — Он указывает на бутылку вина. Салли присматривается и понимает, в бутылке есть вино. Берет бутылку и протягивает ему. Это поможет, думает она. Затем вынимает ремень из его мятых и окровавленных джинсов. Ремень тоже поможет.
Салли смотрит на свои руки. Уже не дрожат. Она снимает защитную пленку со скальпеля и начинает готовиться к работе.
27
Сон о смерти — и мечта погрузиться в нее. Сон о боли — это кошмар, в котором я живу.
Хватаю зубами горлышко бутылки и начинаю глотать. Мне повезло, что у меня вообще есть это вино. Купил его полгода назад маме на день рождения. Подумал, что это хороший случай отметить. Она обвинила меня, что я хочу ее отравить, и кончилось тем, я принес эту бутылку домой. Обычно достаточно запаха вина, чтобы меня начало тошнить. Сейчас я цепляюсь за те ощущения, которые оно мне дарит, за ту надежду, что я просто могу ускользнуть от всего этого кошмара. Пытаюсь отвести язык в сторону, чтобы не чувствовать вкуса, но это не срабатывает. Уже через пару секунд начинаются рвотные позывы, но чем больше я выпиваю, тем меньше меня волнует вкус. Кладу голову на подушку и смотрю на человека, склонившегося над моей промежностью. На человеке хирургическая маска, но я точно знаю, что это женщина. Только бы не Мелисса. Я не знаю, зачем она здесь. Я не помню, чтобы звонил и просил кого-либо о помощи, так что, наверное, это галлюцинация. Или мне просто повезло. Лицо у меня немеет, реакции замедляются. Когда я поворачиваю голову, глаза следуют в том же направлении лишь через секунду.
