Вэл Макдермид - Чужое терзанье
Тони прикинулся ягненком.
— У меня чисто профессиональный интерес. Я психолог-клиницист, — сообщил он, будто оправдываясь.
Продавец закатил глаза, будто слышал такие объяснения ежедневно:
— Да говорю же, самые разные. И домохозяйки из пригорода, и явные садо-мазо — пирсинг, черная кожа и все такое.
— Секс — большой плавильный тигель. Спасибо. Я куплю вот это. — Он отдал продавцу оковы для ног и металлические наручники. — Исключительно в исследовательских целях. — Он пошел к кассе и оглянулся на продавца.
Тот смотрел ему в спину с презрительным недоумением. Тони не впервые ловил на себе подобные взгляды, но не считал их оскорбительными, напротив, людская проницательность его даже радовала.
Похожу, конечно, на человека, подумал он, но не всегда, далеко не всегда.
Через несколько минут, шагая по улице, он лениво размышлял, сможет ли возместить свои затраты, выставив счет брэдфилдской полиции. Поразмыслив, решил даже не пытаться. Возможно, Кэрол и поймет, зачем он это приобрел, но, как он подозревал, у сотрудников бухгалтерии непременно возникнут вопросы. Особенно если они узнают — а они наверняка узнают, — где теперь живет Кэрол.
Тони направился к своему автомобилю. Завернув за угол, увидел Джен Шилдз. Та разговаривала с девушкой в донельзя короткой юбчонке. Судя по выражению лица ночной феи, беседа отнюдь не доставляла ей удовольствия. Заметив Тони, Джен отпустила свою жертву, и красотка прытко удалилась.
Когда он подошел ближе, Джен ткнула пальцем в его пакет:
— Кто же ваша счастливая избранница?
Тони вопросительно поднял брови. Потом перевел взгляд на пакет и увидел на нем логотип секс-шопа. Он нехотя объяснил:
— Игры для ума. Мне необходимо понять правила, которыми руководствуется убийца. Иногда помогает, если поиграть в те же игрушки.
— Вы называете это игрой? Женщин убивают, как свиней на бойне, а вы считаете это игрой? — В тоне Джен слышалась скорее насмешка, чем возмущение.
— Для убийцы это, безусловно, игра. Не забывайте, что некоторые люди очень серьезно относятся к своим играм. Особенно если они касаются жизни и смерти. Так говорил Билл Шенкли, легендарный тренер футбольного клуба «Ливерпуль», а уж он-то знал толк в этих делах.
Джен кивнула, соглашаясь:
— И ваша задача — обыграть его на его же поле?
Тони обдумал ее слова и ответил:
— Нет. Мое дело — вычислить правила игры. А уж сыграть эндшпиль — ваша задача. Вы понимаете?
Она покачала головой:
— Не очень. Дело в том, что нам необходим счастливый поворот ситуации. Ведь должен же был кто-то увидеть хоть что-нибудь. Мы должны как можно скорее найти свидетелей и сдвинуть расследование с мертвой точки. На шаг опередив убийцу.
Тони с удивлением взглянул на нее. Смотри-ка ты, да эта Джен Шилдз — настоящий стратег!
— Пожалуй, вы правы, — медленно проговорил он. — Нужно торопиться. Уверен, он готов к новым убийствам.
***Надо же, какая дрянная забегаловка, подумала Пола, открывая дверь заведения под названием «У Оскара», хуже не придумаешь. Да еще с этой нелепой претензией на стиль!.. Все ясно с первого взгляда и при тусклом освещении. Вроде и отремонтировано недавно, а все равно смердит дешевкой. Лак, скупо нанесенный на сосну, тщетно пытается придать ей вид дорогого дерева. По стенам реклама: «Специальные предложения на пиво и крепкие напитки! Невероятные скидки!»
Пола обвела бар глазами, отыскивая цель. Прочесывание улиц пока что принесло лишь единственную небольшую удачу. Одна из девиц, работавшая в сауне на краю Темпл-Филдз, сообщила, что Джеки Майалл иногда крутила трюки на пару с девчонкой по кличке Хани, Милашка. «В это время дня вы наверняка найдете ее в «Оскаре». Сразу узнаете. В красном платье в обтяжку и вечно с бутылочкой «Бакарди Бриз», — сообщила девушка, испуганно озираясь — не видит ли кто, что она разговаривает с копом.
Под это описание в точности подошла девчушка, сидевшая за угловым столиком. Она пила коктейль прямо из бутылки. Среди темных волос пестрели пряди того ярко-красного цвета, который одна из подруг Полы, когда ее домашняя попытка покраситься обернулась катастрофой, как-то назвала «проституткин багрянец». У Полы вдруг сердце дрогнуло от жалости: господи, но ведь Хани совсем малолетка! Ей даже этот слабоалкогольный коктейль по закону не имели права продать, это точно. Пола прошла к стойке, где полдюжины ранних выпивох угрюмо поглощали свои пинты. Взяла минералку и бутылку «Бакарди Бриз» и направилась к столику. Поставила бутылки и села. Удивление в глазах Хани быстро сменилось настороженностью.
— Ты коп, — фыркнула она.
— Не всякий коп купит тебе «Бакарди».
— Думаешь, я такая гребаная дешевка? — зло усмехнулась Хани.
Пола вздохнула:
— Не затевай склоку, детка. Я не ругаться сюда пришла. Я пришла, потому что убита твоя подружка.
Хани уколола ее взглядом, полным откровенной ненависти:
— Да тебе насрать на нас! Для таких, как ты, мы куча дерьма — как бы не наступить ненароком! Джеки была бы жива, если б вы, бесполезные жопы, нормально делали работу, за которую вам деньги платят, и защищали нас так же, как защищаете богатеньких в их красивых домах.
— Мы бы вас даже лучше, чем богатеньких, защищали, если б вы тут круговую оборону не заняли: к кому ни обратимся — наталкиваемся лишь на молчание и ложь. Я именно за тем и пришла, детка. Пытаюсь защитить тебя и твоих коллег. Вот почему мне нужна твоя помощь.
Девчонка скривилась:
— Коллег? Девочки просто опухнут от счастья, когда узнают, что проституток теперь называют «коллегами»!
Пола нагнулась над столом, так что ее лицо оказалось совсем рядом с лицом Хани, и впилась глазами в ее глаза:
— Так и знай: не получится у тебя давать и нашим, и вашим. Нельзя сначала пинать нас за то, что мы якобы относимся к вам, как к куче дерьма, а потом снова пинать, когда выясняется, что мы пытаемся вас защитить. Для меня ты — человек. Уверена: ты не заслужила такой жизни. Дерьмом я считаю тех подонков, которые пользуются вами и вас же унижают. А мерзавца, который убил Джеки, хочу упрятать за решетку до конца его жизни. Так что давай рассказывай.
Страстные слова Полы задели какую-то струнку в душе Хани. Она спрятала глаза и пробормотала:
— Что ты хочешь узнать, коп?
— Можешь звать меня Пола. Когда ты начала работать с Джеки на пару?
— Кто тебе сказал? — Это был последний, формальный взбрык. Пола видела, что девчонка сдалась.
— Это не государственная тайна.
Хани поскребла ногтем этикетку на бутылке:
— Как вышла в первый раз на улицу, полгода назад, так и начала. Она взяла меня… ну типа под свое крыло, понимаешь? Я ничего не знала, я только включалась в дело, была еще полной дурой, и она старалась меня оберечь.
— Так вы стояли вместе на улице? А после… работы? Она тоже заботилась о тебе?
— Ты на что намекаешь, твою мать? Она не была лесби!
Пола подняла руку:
— Да я ничего такого не имела в виду!
Хани подозрительно прищурилась:
— И я тоже не лесби.
— Меня это не колышет. — Пола вздохнула. — Джеки помогала тебе привыкнуть к городу, разобраться, что к чему?
Хани обхватила руками узкие плечи:
— Она нашла мне комнату в том же доме, где жила сама. Была мне как старшая сестра, вот и все. Нам с ней было весело, понимаешь?
— А когда вы работали вдвоем? Как это было?
Хани покосилась на нее, соображая, что можно сказать, а что нет.
— Знаешь что? Ты мне ее чем-то напоминаешь, — сказала девочка.
Эта отвлекающая тактика сработала. Пораженная Пола чуть не опрокинула стакан с минералкой:
— Что? Я похожа на нее?
— Немного. Но дело не только во внешности. Я даже не знаю, как объяснить. Дело в том, как ты меня слушаешь… не обращаешься со мной как с малолеткой…
Пола не очень верила в искренность юной проститутки, но, если та не врет, ей, Поле, это только на руку: легче будет заставить девчонку раскрыться.
— Так расскажи мне, как вы работали вдвоем.
Хани достала сигарету из пачки и прикурила:
— Ну, иногда, если какой-нибудь клиент хотел… типа попробовать любовь втроем и готов был хорошо заплатить, мы вели его в отель. Туда, в «Вулпэк», знаешь, где она… умерла.
Пола постаралась скрыть волнение: наконец-то она подобралась к чему-то, что может навести полицию на след.
— Среди таких клиентов были постоянные?
Хани как-то робко улыбнулась. С нее слетел весь уличный цинизм, и она казалась сейчас девочкой-подростком, какой, вероятно, была еще недавно, пока улица не прибавила ей годков.
— Угу, некоторые приходили много раз. Мы отлично трахались, понимаешь?
— Грубость, жестокость — это бывало?
— Как без этого, — ответила Хани, помрачнев. — Тут уж никуда не денешься.
