Ирина Глебова - Оборотень
Теперь церемония «инкарнации» была полностью продуманно и завершённой. В дальнейшем Гриня ничего в ней не менял. Когда сотрапезник уже был мёртв, он выкалывал ему глаза. Впервые он выколол глаза Кабану: верил, что мёртвый может выдать взглядом убийцу. Ведь не даром, ещё работая в морге, заметил, насколько разные, иногда очень красноречивые взгляды хранят мёртвые глаза. Если, конечно, они не закрыты. А ещё лучше, чтобы их совсем не было…
* * *Гриня посмотрел на Серёжу. Этот мальчик не вызывал у него жалости. Почти все его жертвы, беспомощно распростёртые перед ним, вызывали у него жгучее возбуждение, к которому примешивалась жалость. Серёжа, даже обнажённый и неподвижный, жалости не вызывал. Загорелое, мускулистое, ладное тело, спокойная обаятельная мордашка. Словно спит. Повезло Грине, что этот парнишка попался ему на пути. А, может, всё было предопределено?
Серёжа слегка пошевелился. Скоро он придет в себя. Но в любом случае нужно дождаться, чтобы тот, второй, взрослый парень, уехал. А он обязательно уедет — расчёт точный! Гриня стоял на ящике, глядя в высокое окошко ангара. И пока ожидал прихода Олега, думал о своём будущем.
В первый год после заключения он жил почти оседло. Переезжал из города в город, но всегда останавливался на квартирах. Деньги он расходовал бережно, но всё же они потихоньку таяли. И когда миновала вторая зима и потеплело, Гриня, припрятав в укромном месте деньги, ушёл в бомжи. Ему быстро понравилось подобное существование: оно давало ему и простор для творчества, и для маскировки. Но теперь, звериным своим чутьём, он ощущал: пора менять образ жизни. Он получил уже достаточно энергии — можно сделать и перерыв. Есть ещё, конечно, «родственники» в родном доме, и другие… Но всё это будет позже, потом. Он может спокойно осесть в каком-нибудь городе, даже купить жильё — денег ещё хватит. Работать: в моргах всегда нехватка рук, а он специалист отменный. После того, как он вберёт в себя счастливую удачу и обаяние этого мальчика, Серёжи, можно не бояться ни подозрений, ни разоблачений.
Серёжа тихонько застонал. Скоро он очнётся. Что же это Олег медлит?
И в тот же миг Гриня увидел Олега: тот взбежал на пригорок, оглянулся вокруг, крикнул:
— Серёжа!
Потом, шевеля губами, что-то говоря, быстро пошёл к дому, взбежал на веранду. Сходу он чуть было не проскочил мимо стола, не заметив записки. У Грини ёкнуло сердце, но он не успел даже утешить себя: «ни сейчас, так через пять минут увидит», как Олег резко тормознул, повернул голову. Вот он прочёл записку, долгие секунды стоял, осознавая прочитанное, потом бросился в дом, выбежал, охватил взглядом двор и, наконец, сделал то, что и предполагал Гриня: побежал к гаражу. Вот тихо заурчал мотор мотоцикла, парень промчал по дорожке и, не удосужившись закрыть за собой ворота, исчез из глаз.
Гриня вздохнул удовлетворённо и повернулся к Серёже. Мальчик медленно оживал. Вот так же натужно стонал он и так же метались под закрытыми веками его зрачки, когда сегодня ночью, уже под самое утро, Гриня тихонько вошёл в Серёжину комнату и стал смотреть на спящего мальчика. Но тогда он не посмел тронуть Серёжу. Сейчас же всё будет иначе…
ОЛЕГ
Весь субботний день Олег ловил себя на мысли о том, что Серёжа и в самом дела отличный мальчишка, и хорошо бы было с ним просто дружить, по-мужски. И даже вспомнил почему-то, как давным-давно был влюблён в девочку Дашу из своего подъезда. И что мачеха Инга ему тоже по-началу очень нравилась… как женщина. Три года после смерти матери отец очень тосковал, а потом вдруг женился на молодой красивой женщине…
Странные такие мысли давно не приходили Олегу в голову. Он отгонял их, заставлял себя смотреть на Серёжу по-особенному, и вскоре начинал ощущать растущее возбуждение. А потом вновь забывался!
Поэтому Олег даже был рад, что Серёжа не остался ночевать, и что в субботу ещё ничего не произошло. Всё к лучшему! За этот день мальчик по-настоящему привязался к нему и даже влюбился. Да-да! Он не раз ловил на себе восторженный взгляд мальчишки. Серёже теперь уже трудно представить, что они могут быть врозь. Полностью доверяя ему, Олегу, мальчик согласится на всё. Ну… может, не сразу. Но Олег убедит его, докажет, что вот так, вместе, вдвоём, они будут неразлучны. И что любовь двух мужчин — высшая форма дружбы. Это естественно, прекрасно. И ведь не только физическая близость — между ними уже есть нежность, духовная связь!
Всё это Олег говорил себе, полулёжа в своём откидном кресле, под тихую музыку из плеера. Было уже поздно, пора спать, но он всё думал, убеждал себя. И почти убедил. Но назойливо, сквозь все стройные логические построения пробивалась мысль: «А вдруг Серёжа не согласиться. Испугается, упрётся — и ни в какую! Он ведь мальчик с характером…» И, рассердившись сам на себя и на ещё ничего не подозревающего Серёжу, Олег жёстко решил: тогда придётся взять мальчика силой! Отступать он не будет! Много чего пришлось ему преодолеть, добиваясь намеченных целей. Если теперь смалодушничает — перестанет себя уважать. Как для кого, а для него это самое страшное — лишиться самоуважения. А Серёжа, когда уже некуда будет деваться, смирится и, в конце концов, поймёт, что Олег его любит. И всё будет хорошо!
Тревожное томление не давало заснуть. Тогда Олег заставил себя быстро проделать все вечерние процедуры, лечь, закрыть глаза и отключиться — он умел этого добиваться усилием воли. И проснулся утром в отличном настроении, предчувствуя, что сегодняшний день станет необычным, переломным в его жизни.
Нельзя было откладывать главное дело надолго. Поплавав на яхте, они, в отличном настроении, слегка утомлённые, пойдут в дом — перекусить, отдохнуть. Вот тогда… А после, до вечера, у Серёжи ещё будет много времени, чтобы прийти в себя, осознать происшедшую в его жизни перемену, привыкнуть… Олег поможет ему — с нежностью и любовью самого близкого и лучшего друга.
Так Олег рассчитывал. Но когда мальчик побежал в дом за куртками и надолго задержался, холодок тревоги кольнул в сердце. Он покричал снизу, но ясно было, что его голос вверх почти не долетает. Подождал ещё и нехотя пошёл, а потом побежал на пригорок. Двор был пуст, веранда тоже.
— Серёжа! — крикнул Олег, но никто не отозвался. «Ерунда какая-то», — подумал парень, отгоняя смутную тень предчувствия. Серёжа так забавно махал ему руками сверху, а вот теперь дом казался пустым. Нет, наверное мальчишка тормознул на минутку у компьютера, заигрался, забылся… Другого объяснения Олег просто не мог придумать, хотя сам себе верил с трудом: Серёжа просто бредил яхтой! Ладно, сейчас он всё узнает.
На веранда, на столе, лежала записка. Белый клочок бумаги в клеточку, придавленный камнем. Странно… Кто-то приходил? Садовник? На листке, явно детским почерком было написано: «Я уезжаю домой. Я понял, что ты хочешь со мной сделать. Я тебя боюсь». Подписи не было, да и зачем? Сердце и дыхание у Олега на мгновение остановились. Нет, не может быть! Он ведь ничем не обидел мальчика! Но в мозгу, заливая его жаром, подымались досада и стыд: да, он мог себя выдать! И, видимо, сделал это, раз мальчишка догадался и испугался.
Олег бросился в дом, хотя и понимал, что Серёжи там не будет. Но, на всякий случай… Потом, быстро приняв решение, он вывел из гаража мотоцикл, вскочил в седло. Нужно догнать Серёжу! Догнать, остановить, успокоить. И, если не вернуть на дачу, то, хотя бы, мирно и благополучно привезти мальчишку домой, разуверить его…
Сначала он свернул к автовокзалу, пробежался по базарчику, заглядывая под прилавки: Серёжа мог увидеть его и спрятаться. Забежал в само здание вокзала — там был всего один маленький зал и туалет. Везде пусто. Заглянул в салоны двух стоящих автобусов — тоже нет.
Тогда Олег развернул мотоцикл к трассе. Если не автобусом, значит Серёжа поехал в город машиной, автостопом. Он перехватит мальчика или голосующим на трассе, или уже в машине. Будет догонять идущие в город автомобили, заглядывать на ходу в салоны. Его «Харлей» способен догнать любую машину!
Олегу всегда хорошо размышлялось на ходу, на больших скоростях. Глаза сами фиксировали препятствия и повороты, руки сами выполняли нужные действия. А он думал. Странно всё получилось. Серёжа мог бы вообще отказаться сегодня ехать. А он с утра был весел, словоохотлив, совершенно беспечен. Притворялся? Зачем? Нет, скорее всего, он догадался не вчера, а уже сегодня. Но когда? Они и успели только приехать, позавтракать… Во время завтрака? Олег быстро прокрутил в памяти свои слова, движения… Да, конечно, что-то могло быть, какие-то намёки. Но не явные, такие, чтоб испугать мальчишку до панического бегства. И на берегу, перед самым исчезновением, он был так искренен. А как размахивал руками, стоя на пригорке!
Олег словно наяву увидел: вот он смотрит, запрокинув голову, вверх, а там — стройная фигурка Серёжи. Мальчик поворачивается к нему боком, трогает рукой голову… ухо… как-будто отбрасывает прочь…
