Джеймс Паттерсон - Прыжок ласки
Мы с Сэмпсоном продолжали прочесывать улицы, расспрашивая о случившемся всех попадавшихся нам людей. Однако с кем бы мы ни говорили, все склонялись к тому, что Кристина не могла вот так просто исчезнуть на острове. При этом никто – ни продавцы в магазинах, ни таксисты или водители автобусов – никто не мог вспомнить ее. Отсюда напрашивался вывод, что в тот день она так и не доехала до города.
Никто не мог припомнить ее въезжающей в город на мопеде, так что выходило, что она исчезла почти сразу же, как только отправилась в путь.
Самое неприятное заключалось в том, что со мной так больше никто и не пытался связаться после той ночи, когда я получил единственное послание по электронной почте. И тот адрес оказался поддельным. Тот, кто вошел со мной в контакт, бесспорно, неплохо разбирался в компьютерах, раз сумел так ловко скрыться от меня. Слова, которые он передал, так и засели в моей голове.
Она сейчас у нас и находится в безопасности.
У кого «у нас»? И почему эти люди не пытались мне больше ничего сообщить? Что им было нужно от меня? Догадывались ли они о том, что сейчас буквально сводят меня с ума? Может быть, именно этого они и добиваются? Неужели Ласка представляет собой не одинокого убийцу? Неожиданно это предположение показалось мне верным.
Сэмпсон уехал в Вашингтон в воскресенье, прихватив с собой Нану и детей. Правда, они не хотели покидать остров без меня, но им нужно было возвращаться домой. Что касается меня, то я пока что просто не мог позволить себе оставить Бермуды. Это было бы равносильно тому, что я бросаю Кристину.
В воскресенье около девяти вечера в гостиницу «Бельмонт» пришел Патрик Басби. Он попросил меня проехать с ним в район Саутгемптона, в шести милях от отеля, пообещав, что это займет всего минут двадцать. Жители Бермуд привыкли измерять расстояния по прямой линии, но так как все дороги тут извилистые, то на самом деле получается, что путешествие занимает гораздо больше времени, чем вы предполагаете.
– А что там такого, Патрик, в этом Саутгемптоне? – поинтересовался я по дороге. Но Басби упорно молчал, и от этого мне становилось страшно.
– Мы пока не смогли найти миссис Джонсон, – наконец, сжалился он, – но зато появился человек, который, возможно, невольно стал свидетелем похищения. Я хочу, чтобы вы лично выслушали его и сами сделали соответствующие выводы. Ведь это вы столичный детектив, а не я. Можете задавать ему любые вопросы. Разумеется, беседа будет проведена без протокола.
Свидетеля звали Перри Грэхем. Он занимал небольшую комнату в гольф-клубе «Порт-Роял». Мы встретились с ним возле его крошечного жилища в квартале для обслуживающего персонала клуба. Это был высокий и болезненно худой мужчина с длинной бородой. По его виду я сразу понял, что ему не слишком понравился визит инспектора Басби.
Патрик успел поведать мне, что Грэхем был родом из Лондона, а здесь работал портье в частном гольф-клубе. Когда-то он жил в Нью-Йорке, в Майами, и имел преступное прошлое, связанное с торговлей крэком.
– Я уже рассказал все, что знаю, – недовольно пробурчал Перри, когда за дверью увидел нас с Патриком. – Уходите. Оставьте меня в покое. Зачем бы мне понадобилось что-то скрывать или недоговаривать?..
– Меня зовут Алекс Кросс, – заговорил я, перебивая хозяина квартиры. – Я расследую убийства в Вашингтоне. Женщина, которую вы видели, является моей невестой, мистер Грэхем. Можно нам войти, чтобы поговорить с вами? Это займет всего несколько минут.
Он некоторое время только безнадежно мотал головой.
– Ну, хорошо, я могу еще раз повторить все то, что уже сказал, – наконец сдался он. – Ладно, я вас впущу, но только потому, что вы обратились ко мне «мистер Грэхем».
– А больше нам ничего не надо. Мы сюда пришли только для этого.
Мы с Басби проследовали в крохотную комнатку, заваленную мятым бельем, в основном нижним.
– Одна моя знакомая живет в Гамильтоне, – слабым голосом начал Грэхем. – Во вторник я поехал проведать ее. Мы выпили вина, может быть, немного больше, чем следовало. Мне пришлось остаться у нее на ночь – ну, вы понимаете, как это бывает. Утром я кое-как поднялся. Дело в том, что к полудню мне обязательно надо было быть на работе, иначе хозяин оштрафовал бы меня. Своей машины у меня нет, так что я вынужден был идти пешком и ловить попутку. День выдался очень жаркий. Я шел, кажется, где-то в районе Паже, когда решил спуститься к морю и немного охладиться. А потом, когда поднялся на холм, то увидел, как на дороге произошел несчастный случай. Это было, наверное, в четверти мили от большого холма. Знаете его?
Я кивнул и продолжал слушать, затаив дыхание. Я тут же вспомнил и удушливую жару, и палящее солнце того дня. И опять перед глазами встала все та же картина: улыбающаяся Кристина на блестящем синеньком мопеде, помахивающая мне рукой на прощанье. Та самая улыбка, которая приносила мне столько счастья и радости, теперь вызвала приступ боли.
– Я видел, как белый фургон сбил женщину на синем мопеде. Я, конечно, не совсем уверен, но тогда мне показалось, что фургон умышленно наехал на нее. Из машины сразу же выпрыгнул водитель и помог женщине подняться. Похоже, она не сильно ушиблась. Он предложил ей сесть в фургон, и они уехали. Я решил, что он испугался и посоветовал ей показаться врачу. Потом я сразу же забыл об этом случае.
– Так вы уверены, что с ней ничего серьезного не случилось? – взволнованно спросил я.
– Не знаю. Но она практически сама поднялась и стояла, не пошатываясь.
Дыхание у меня перехватило, и я почувствовал, что говорить стало труднее:
– Почему же вы никому не рассказали о случившемся? Ведь потом вы наверняка видели статью в газете?
Но Грэхем отрицательно покачал головой:
– Ничего я не видел. Я вообще не интересуюсь местными новостями. Одни пустые сплетни. Но вот моя подружка несколько раз упомянула про тот случай, и тогда я поделился с ней впечатлениями. Я-то сам ни за что бы не пошел в полицию, это она меня уговорила. Я и рассказал все, что знаю, инспектору.
– Вы не могли бы уточнить, какой именно это был фургон?
– Белый. Мне еще показалось, что он, наверное, арендованный. Совсем новенький и чистенький.
– Вы не запомнили номер? Грэхем снова покачал головой:
– Я об этом даже не подумал.
– А как выглядел шофер фургона? – не отступал я. – Нам может помочь любая мелочь, любая деталь, мистер Грэхем. Вы и так оказали нам огромную услугу.
Он пожал плечами, и по его лицу я понял, что он изо всех сил старается мысленно снова оказаться у того холма:
– Ничего особенного. Конечно, он не такой высокий, как вы, но все же выше среднего роста. Самый обыкновенный чернокожий, вот и все.
Глава сорок девятая
Детектив Пэтси Хэмптон лежала на кровати в своей маленькой квартире в пригороде Вашингтона Маунт-Рэйнер и бесцельно перелистывала страницы «Пост». Ей не спалось, но в этом не было ничего необычного. Она страдала бессонницей еще в детстве, когда жила в Харрисберге, в штате Пенсильвания. Мать частенько говорила ей, что у Пэтси, должно быть, имеется комплекс вины.
Она просмотрела повтор серии «Скорой помощи», затем взяла баночку йогурта с голубикой и уселась за компьютер. Ей пришло письмо по электронной почте от отца, который сейчас обосновался во Флориде, и еще одно от бывшей подруги по университету, с которой она хоть и жила когда-то в одной комнате, но так по-настоящему и не сблизилась.
Подруга недавно услышала от одной общей знакомой, что Пэтси преуспевает в вашингтонской полиции, и поэтому восторгалась, какую восхитительную жизнь та, наверное, ведет. Сама же подруга обитала в пригороде Шарлотта, в Северной Каролине, родила четырех детей и жаловалась на вечную скуку. Пэтси Хэмптон отдала бы все на свете, чтобы иметь хотя бы одного ребенка.
Она вернулась на кухню и достала из холодильника бутылку ледяной минеральной воды. В последнее время Пэтси начала осознавать, что жизнь ее становится какой-то смешной и никчемной. Она проводила много времени на работе и не меньше – в пустой холодной квартире, особенно по выходным. Не то чтобы у нее не было поклонников, но они почему-то все чаще стали уклоняться от встреч.
Хэмптон мечтала найти мужчину, по характеру совместимого с ее нравом и, желательно, имеющего детей. И еще она думала о том, как это изнурительно – пытаться отыскать интересного человека. Ей попадались либо безнадежные зануды, либо мужчины, которым вот-вот стукнет сорок, а они все еще ведут себя, как тинейджеры, хотя уже давно не имеют того очарования, которое неизменно несет с собой юность. «Нет смысла, нет никакого смысла», – печально размышляла Пэтси, одновременно сочиняя веселую ложь для отца во Флориде.
Зазвонил телефон, и Пэтси машинально посмотрела на часы: двадцать минут первого.
Она быстро схватила трубку:
– Хэмптон слушает.
