Крис Роберсон - Жуткая память великого Мерридью
Когда мы прибыли на дознание, нас встретил инспектор Лестрейд. Расследование не продвинулось ни на йоту, и он пребывал в настроении даже худшем, чем Холмс. Улик в деле жертвы номер четыре почти не нашлось. Труп извлекли из Темзы близ Темпл-Стейрз; оно пребывало в состоянии начального разложения. Никаких особых примет не было, если не считать татуировки на плече — якоря, обвитого лозой. По мнению Нового Скотланд-Ярда, убийцей был не Торс — изувер, разбрасывавший по Лондону фрагменты человеческих тел на протяжении добрых двух лет. Травмы выглядели иначе, состояние останков тоже было другим, а высказанная в бульварной прессе гипотеза о возвращении Джека-потрошителя даже не удостоилась комментария.
Мы с Холмсом сопроводили Лестрейда в полицейский депозитарий, куда поместили останки. За годы врачебной и сыскной практики я едва ли наблюдал столь прискорбное зрелище. По состоянию ран можно было заключить, что жертва, когда их нанесли, еще какое-то время жила. Самые старые уже начали затягиваться, тогда как позднейшие выглядели неизмененными, рваными. С полицейским экспертом мы пришли к единому мнению, что убийца вполне мог растянуть процесс на несколько дней, отсекая пальцы и прочие выступающие части тела, прежде чем нанес последний удар. Труп был дополнительно изуродован множеством мелких ранок, оставленных рыбами, которые кормились останками, пока те плавали в Темзе.
Мне редко случалось видеть такой кошмар. Тогда я даже представить не мог, что он поблекнет в свете дальнейшего.
Покончив с делами в Скотланд-Ярде, где Холмс скрупулезно изучил татуировку жертвы, мы отправились в Кенсингтон навестить Дапри.
Нам отворил слуга и осведомился:
— Вы насчет места?
— А что вы можете сообщить насчет места? — Холмс постарался, чтобы его слова не звучали ни как подтверждение, ни как отрицание.
Бедняга выглядел измученным. Он объяснил, что ночью сбежал помощник дворецкого и сам дворецкий теперь принимает кандидатов. Временный привратник был конюхом, он не привык иметь дело с посетителями. Этим ведал тот самый помощник.
Когда мы сказали, что не ищем места, слуга попросил извинения и проводил нас в кабинет Дапри.
— Чертова канитель, — разбушевался Дапри, когда Холмс упомянул пропавшего помощника. — Казался надежным парнем, и вот исчез без предупреждения. Если я не могу найти верного человека за двадцать фунтов в год, то куда мне вообще, скажите на милость, обращаться за помощью?
— Боюсь, что понятия не имею, мистер Дапри, — ответил Холмс со всем участием, на какое был способен. — Не могли бы мы, с вашего позволения, осмотреть дом? В частности, не покажете ли нам, где хранятся документы деликатного, так сказать, свойства?
На протяжении следующих сорока пяти минут Дапри водил нас по дому. Он уделил особое внимание своему кабинету и встроенному в стену сейфу. Впрочем, когда последний открыли и мы увидели пачки аккуратно перевязанных банкнот, золотые слитки и прочие ценности, Дапри предъявил в качестве главного достояния единственный листок бумаги.
— Это, джентльмены, — он старался не показывать нам текст, — ключ к моему богатству. Основные ликвиды хранятся в женевском банке.
Я ничего не понял — в отличие от Холмса, который кивнул.
— Видите ли, Ватсон, — объяснил он, — швейцарские банкиры обязаны по закону вести цифровой учет своей клиентуры и их денежных операций, но им запрещено делиться этой информацией с кем-либо, кроме клиентов. Чтобы нам с вами добраться до нашего счета в банке «Чайлд и компания», понадобятся бухгалтерские книги, но для швейцарского счета нужны лишь соответствующие цифры, так как даже банковские служащие не знают, кто их клиенты.
— Совершенно верно. — Дапри был впечатлен эрудицией моего друга.
Он вернул документ в сейф, стараясь не показывать лицевую сторону, и запер дверцу на кодовый замок. Но даже при таких предосторожностях мне на долю секунды удалось увидеть слова и цифры, хотя запомнить их я никак не мог.
— Если эти сведения попадут не в те руки, я разорен, — продолжал Дапри. — Думаю, что мои несчастные коллеги допустили утечку информации об их швейцарских счетах, а вор воспользовался анонимностью тамошней банковской системы. — Он повернулся и вперился взглядом в Холмса. — Мои секреты хранятся под замком, мистер Холмс. Я нанял вас в надежде, что с вашей помощью они там и останутся.
После того как мы выполнили первичный осмотр дома с его запорами, решетками и прочими охранными устройствами, Холмс предложил навестить других пострадавших от вора, названных Дапри.
Андерхилл жил в районе Пимлико, в большом доме работы Кубитта. Впрочем, если состояние жилья вообще показательно, то нам сразу стало ясно, что хозяин не задержится здесь надолго. Андерхилл отворил дверь собственноручно, одетый в домашнее. Когда мы представились и рассказали о наших отношениях с мистером Дапри, Андерхилл впустил нас и объяснил, чуть не плача, что теперь он нищий. Он был вынужден уволить бо́льшую часть прислуги, так как платить стало нечем. Хотя содержать ее и прежде было нелегко — он лишился двух человек в последние месяцы.
Затем мы посетили Ковилла, Элтона и Парсонса, дела у которых были пусть и не так плохи, как у Андерхилла, но все же немногим лучше. Все трое тоже признались, что недавно лишились нескольких слуг.
Томлинсона дома не оказалось, он уехал на континент. Нас проводил в дом его дворецкий Фиппс.
— Чем я могу помочь, джентльмены? — осведомился Фиппс с бо́льшим рвением, чем требовалось.
Стоя рядом, я уловил исходивший от него странно знакомый, но непонятный запах и лишь погодя узнал сильнейшее моющее средство из тех, которыми чистят плитку в больших домах. При той многочисленной прислуге, что содержал Томлинсон, казалось необычным, чтобы дворецкий, руководивший всеми прочими, взялся самостоятельно оттирать кухонную плитку.
Холмс объяснил, что нас нанял Дапри для расследования серии банковских афер, в числе жертв которых был и хозяин Фиппса Томлинсон.
Мне почудилась, что на лице Фиппса мелькнула паника, но столь же быстро она сменилась открытой, дружелюбной улыбкой.
— Скажите, Фиппс, не было ли в последнее время случаев необъяснимого исчезновения кого-то из слуг?
Дворецкий, по-прежнему улыбаясь, покачал головой.
— Нет, сэр. — Голос его был спокоен и ровен. — Ни одного.
Он помедлил, затем усмехнулся:
— Этой зимой я сам брал короткий отпуск — проехался за границу к семье, но вернулся в срок, так что меня вряд ли можно назвать исчезнувшим.
К исходу дня мы вернулись на Бейкер-стрит, где нас ждал инспектор Лестрейд. Он без предисловий заговорил:
— Мы идентифицировали татуировку и самого погибшего.
Холмс кивнул со словами:
— Вы узнали, что он бороздил Атлантику и был палубным матросом на корабле флота ее величества. Я прав?
Я улыбнулся, глядя, как Лестрейд вытаращился на Холмса.
— Черт побери, Холмс, откуда вам это известно?
— Простая наблюдательность, мой дорогой друг, — отозвался Холмс. — Что же это был за моряк и кто его опознал?
Лестрейд заворчал, но ответил:
— Его звали Денэм. Несколько недель назад он служил лакеем у Парсонса.
Мы с Холмсом обменялись взглядами.
— У Парсонса?
Лестрейд кивнул:
— Я сам говорил с дворецким. Похоже, что однажды Денэм просто не явился на службу. Еще более странно то, что вскоре исчез и американец, его заменивший.
— Это произошло до или после того, как Парсонс обнаружил, что лишился части состояния?
Лестрейд вскинул брови:
— Ну а об этом вы как узнали?
Холмс вкратце описал наше текущее расследование и, в частности, указал, что мы уже беседовали с самим Парсонсом.
— Что ж, дворецкий сообщил и о краже, а также о том, что подозревал в ней двоих пропавших. Но Парсонс был уверен, что ни отставной моряк, ни полоумный американец не могли ее совершить, и обвинил во всем Швейцарию, устроившую заговор.
Это ничуть не противоречило тому, что мы услышали от Парсонса ранее.
— Полоумный? — переспросил Холмс. — Почему Парсонс назвал американца полоумным?
Лестрейд пожал плечами:
— Он был жутко рассеянным. У американца были отменные рекомендации, но со своими обязанностями он еле справлялся. То таращился на полосу света на стенке, то пересчитывал узоры на ковре, то еще что-то, а болтал вообще не пойми о чем. — Лестрейд хохотнул. — Сдается, у него и собеседников не много находилось — кто захочет слушать любителя перескакивать с пятого на десятое. Поди, истосковался по общению бедняга.
Я не видел в этом ничего важного, помимо того, что несколько человек из списка Дапри лишились прислуги, прежде чем понесли финансовые потери, а также того, что один из пропавших слуг явно пал жертвой Портового Расчленителя. Но Холмс, похоже, усматривал куда более тонкую подоплеку.
