Николас Конде - В глухих лесах
— Завтра в двенадцать часов утра состоится служба в Нортпорте. В церкви Вознесения. Прости, что так сообщаем тебе, но нам многим еще нужно позвонить. Да, вот так.
Пленка перекрутилась на четвертое сообщение, на которое Кэрол не ответила, — звонил биржевой маклер, с ним она встречалась несколько месяцев назад, чтобы сказать, что он думает о ней, и не занята ли она вечером в следующую среду?
В среду? Идея провести ближайшие дни в беззаботных занятиях вдруг показалась абсурдной. Только смерть сейчас имела значение.
Нашли ее тело…
Энни Дональдсон пропала в апреле. Такое долгое время — никаких улик, ни тела — позволяло надеяться, что она жива, жертва амнезии или какой-нибудь безрассудной страсти, которая заставила ее убежать от безопасной и привычной жизни и открывать себя заново. Кэрол никогда по-настоящему в это не верила, но сейчас рухнули самые робкие надежды.
Она подошла к гардеробу и достала их с Энни фотографию, бок о бок, улыбающихся из-под шапочек с кисточками в последнем классе школы. Сотни воспоминаний юности пронеслись за один миг у Кэрол в голове: как они советовались, когда у обеих впервые началась менструация, позже обсуждали достоинства мальчиков, разговоры о карьере и еще позже — любовные приключения.
Но теперь не будет никакого «потом». Наконец пришли слезы, реальность обожгла с новой силой. Энни больше нет. Нет, она не просто мертва — она убита. Кэрол вытерла слезы и положила фотографию обратно на гардероб. Завтра она пойдет на похороны, а там слез будет гораздо больше.
В данный момент она хотела уйти от горя, и лучший выход для нее — работа.
Она действительно в этом нуждалась — быть в своей сказке, своем мире фантазии.
Сегодня вечером несмотря на горе, а, возможно, благодаря ему, она знала, что создаст несколько замечательных чудовищ.
Глава 2
Стоял чудесный день бабьего лета; слишком теплый для октября — погода скорее подходила для свадьбы, чем для похорон. Разглаживая юбку своего черного льняного костюма, который помялся от долгого сидения в церкви, Кэрол направилась к дому по мощеной дороге. В двери белого дома Дональдсонов, построенного в колониальном стиле, постепенно просачивались люди. Кэрол предположила, что родители Энни наверняка стоят там, принимая визитеров. Во время церковного и погребального обрядов у Дональдсонов не было возможности принимать соболезнования. Мать Энни, постаревшая от горя, вошла в церковь, тяжело опираясь на руку младшего брата Энни, Скипа. Мистер Дональдсон последовал за ними, уставившись в одну точку прямо перед собой, со слишком прямой осанкой, как будто он поклялся не поддаваться самым жестоким ударам судьбы.
С того самого момента, как Кэрол их увидела, она почувствовала, что такие похороны — похороны жертвы убийства — сильно отличаются от остальных. Когда смерть наступает в результате болезни или несчастного случая, естественность такого исхода может смягчить боль. Когда Кэрол было семь лет, ее мать умерла от рака желудка. Она долго мучилась, и на похоронах многие уверяли Кэрол, что «так даже лучше». Она была и на похоронах родственников, умерших в преклонном возрасте, и на похоронах молодого парня, с которым встречалась еще когда училась в колледже: он разбился на маленьком самолете отца. В таких случаях можно примириться с неизбежной потерей — можно объяснить случившееся волей Божьей, одним мгновением по сравнению с вечностью. Но ни одно из объяснений не подходило к последнему случаю. Другое мыслящее существо намеренно лишило жизни Энни. Это нельзя было объяснить волей Божьей: Бог, должно быть, бесчувствен, если может позволить сумасшедшим людям бессмысленно проливать кровь им подобных.
Кэрол замедлила шаг. Что могла она сказать Дональдсонам, чтобы слова ее не прозвучали неискренне и банально? Чем ближе она подходила к двери, тем больше ей хотелось уйти и выразить соболезнование в письме. Но Кэрол знала, что этого будет недостаточно, и эти мысли были единственной минутной слабостью, которую она себе позволила. В конце концов, это было частью ее работы. Если она старалась хоть как-то оградить мир от ужаса, может, это придаст особую остроту фантазиям, которые она воплощала в своих книгах.
Группа людей около двери уменьшалась. После недолгого колебания Кэрол продолжила свой путь вперед. В церкви и у могилы она узнала многих бывших одноклассников, которых не видела со дня окончания школы. Печальный повод для встречи, как будто бы это был единственный способ поговорить со старыми школьными друзьями. И она подумала, что если делиться своими чувствами с другими, то становится гораздо легче, — так на них подействовала смерть Энни.
Как только Кэрол переступила порог, мистер Дональдсон приветствовал ее. Стройный красивый мужчина с густыми серебристыми волосами, он попытался улыбнуться.
— Кэрол, дорогая Кэрол, — прошептал он, заключая ее в объятия. — Когда ты здесь, становится легче.
Она крепко обняла его и снова почувствовала, что плачет. Ее родной отец не был столь физически привлекательным мужчиной, и Кэрол поэтому всегда завидовала подруге.
— Это ужасно, — сказала Кэрол, когда Эд Дональдсон отпустил ее. — Такое чувство, что это кошмарный сон, и нужно просто проснуться.
— Это было бы замечательно, — сказал он, и Кэрол поняла, что ее замечание было как раз из тех пустых сантиментов, которых она опасалась. Она вышла из неловкого положения, повернувшись к его жене, только что дослушавшей сочувственные излияния пожилой женщины.
— Сильвия, посмотри, кто здесь…
Мать Энни взяла руку Кэрол, затем подошла ближе и озадаченно посмотрела на нее.
Кэрол поняла, что Сильвия Дональдсон все еще была в шоке.
— Кэрол Уоррен, — представилась она.
— О Господи, Кэрол, ну конечно. Разве не ужасно то, что случилось с моей девочкой. Она ведь была самой лучшей. Как мог кто-то причинить зло такой прекрасной… такой… какой отвратительный мир. Я не знаю, захочу ли я еще жить в этом мире. Может быть, Энни там лучше. Как ты думаешь, может, ей там лучше?
— Не знаю, миссис Дональдсон, — отозвалась Кэрол. — Я знаю только, что буду ужасно по ней скучать.
Кэрол увидела в стороне медсестру в униформе, на которую сначала не обратила внимания. Но сейчас женщина в белом халате вышла вперед и спросила, не желает ли миссис Дональдсон отдохнуть.
— Нет, со мной все в порядке, — ответила мать Энни и снова посмотрела на Кэрол. — Приятно тебя видеть, дорогая, — добавила она рассеянно. — Пожалуйста, чувствуй себя как дома. Там есть кофе и пирог. — Она растерянно прошла через двери в гостиную, затем обернулась к мужу, который прохаживался с новым посетителем.
Кэрол прошла вперед. Она поняла, что это убийство не ограничилось одной жертвой. Сильвия Дональдсон когда-нибудь сможет прийти в себя, но уже никогда не станет прежней. И кто знает, когда сила, поддерживающая ее, иссякнет.
Пересекая гостиную, Кэрол неожиданно вспомнила, как здесь проходила школьная вечеринка, в ее памяти возник образ Энни, разносящей блюдо с сэндвичами, разливающей кока-колу; воспоминания неожиданно оборвались — Кэрол окликнула женщина, идущая навстречу. В школе Дебби Гэхэген была одной из самых хорошеньких и популярных девушек. Бойкая и жизнерадостная блондинка с грудным голосом. Теперь она немного подурнела.
— Кэрол, — воскликнула Дебби, — как замечательно, что ты пришла.
— А как ты думаешь, Дебби, могла ли я поступить иначе? Энни была моей лучшей подругой.
— Конечно. И моей тоже.
Насколько помнила Кэрол, в школе Энни и Дебби никогда не были особенно близки.
— Боже мой, — продолжала Дебби, схватив Кэрол за руку. — После всего, что случилось, никто не может сомневаться в неизбежности смертной казни, правда? Кто может думать, что достаточно поймать этого парня и посадить его в тюрьму? Такие звери не должны жить. Только не после того, что он сделал со всеми этими женщинами…
Взгляд Кэрол блуждал по лицам остальных присутствующих, но последние слова Дебби привлекли ее внимание.
— Женщины? — повторила Кэрол. — Разве Энни была не одна, когда…
— О, когда ее убили, она была одна. Все они были одни. — Дебби Гэхэген остановилась, заметив на лице Кэрол недоумение. — Неужели ты не читала об этом? Вчера в газете написали, что кто бы ни убил Энни, это, должно быть, тот человек, который уже убил двадцать или тридцать других женщин.
— Тридцать? — почти неслышно сказала Кэрол. Не ослышалась ли она?
— Может, и больше. Ты и вправду ничего об этом не знаешь? В газетах вот уже год постоянно об этом пишут.
Кэрол покачала головой, не в ответ, но как бы отказываясь поверить в этот ужас. Она не удивилась тому, что ничего не знала об этой истории. Она выписывала «Таймс», которую лишь пролистывала, и слушала иногда радио. Тем не менее она часто пропускала криминальные сообщения, шедшие нескончаемым потоком. Неверно было бы сказать, что она жила с шорами на глазах, но насилие было одним из слагаемых, составляющих жизнь большого города, и она считала глупым зацикливаться на этом. Теперь, когда ее лучшую подругу убили, она думала иначе.
