Вера Юдина - Украденное детство
— Вы ведь отпустите меня домой.
Волков посмотрел на девушку и положительно кивнул. Мила едва не подпрыгнула от счастья. Глаза ее загорелись а сердце наполнилось громким стуком.
— Когда?
— После обеда я подготовлю твои документы, и будем выписываться.
— Значит, я здорова?
Он не ответил. Промолчал. Какие-то мысли тревожили его, но он их не озвучил. И Мила не стала настаивать. Неважно что он думает о ее состоянии, главное, что она поедет домой. Главное что она станет свободной.
Волков задал еще несколько вопросов, Мила оживленно отвечала. После он записал что-то в ее карту и вышел.
К вечеру приехали родители. Это была сухая встреча, они словно выполняли свой долг перед больным ребенком. До того момента как принесли выписку, Мила оставалась в постели, а родители сидели за столом и даже не смотрели на дочь.
Они всегда были такими.
Мама — Светлана Владимировна, некогда красивая и эффектная женщина, а спустя годы значительно постаревшая, но все еще пытавшаяся ухватить за хвост увядающую красоту, всегда оставалась холодной в своем безразличном величии. Она никогда не интересовалась как живут ее дети, и если даже в какой-то момент и проявляла интерес, то только для того чтобы перед своей совестью выполнить материнский долг. Даже потеряв сына она не проронила ни одной слезинки, а лишь сухо сказала: «Это жизнь.»
Отец, бывший полковник, Немиров Владимир Аристархович, потомственный офицер, с военной выправкой и сухими военными взглядами на жизнь, несмотря на свою внешнюю холодность, относился к детям с большей заботой, но старался не подавать виду, чтобы как считала его мать, ныне покойная Серафима Игоревна, не баловать детишек лаской и любовью. Он и следовал наставлениям матери. Был холоден и выдержан, но при всем при этом всегда старался поддерживать общение с детьми. Наверняка лишившись сына он даже пустил слезу. Правда никто этого не видел, поэтому это так и остается предположением.
И вот они приехали забирать свою дочь из больницы. Но даже не удосужились спросить, как у нее дела. До самого вечера они просидели в молчании, а когда подготовили документы, Мила забрала свою выписку, собрала вещи и поспешила навсегда покинуть это жуткое место. Она так спешила, что даже не попрощалась с медперсоналом.
В машине сохранялась привычная тишина. Едва слышно играла спокойная музыка. Мила сидела на заднем сидении и рисовала на запотевшем окне.
— Прекрати! — довольно грубо крикнула Светлана. — Ты же оставишь следы! Как ребенок, ничего не понимаешь.
Мила тяжело вздохнула и откинулась назад. Возвращение в реальность. Вот она ее настоящая жизнь. Вечно недовольная мать, постоянно молчаливый отец. А что ждет ее дома? Одинокая комната, в их загородном доме и вечная пустота.
Когда жив был Ники, в его молчании Мила видела безграничную любовь к себе. Она чувствовала ее во взгляде, чувствовала в окружающей их тишине. Теперь она осталась одна. Как он мог бросить ее одну в этом чужом и безразличном мире? Мила смахнула набежавшую слезу.
Проехав все пробки, машина выехала на пригородную трассу. Дорога была довольно скользкой и приходилось ехать медленно. Отец всегда был щепетильным к вопросам безопасности. Никогда не превышал скорости, никогда не нарушал правил, и всегда повторял: «Садясь в машину, ты уже несешь потенциальную опасность для общества, зачем усугублять это своей глупостью.»
Дом семьи Немировых находился в нескольких километрах от городской черты, в часе езды от центра, это если без пробок. Уже давно вся трасса была буквальна засыпана частными домами, строительство которых с каждым годом только разрасталось. Люди пытались бежать из пыльного, шумного мегаполиса на лоно природы, но как и должно было быть, мегаполис бежал за город вместе с ними.
Вдоль дороги открывались крупные супермаркеты, заправки, мойки, различные магазины и торговые центры. Вскоре и пригород мог смело считать себя урбанизированным.
Однако полковник Немиров, еще в свое время предвидел возможную ситуацию, оттого и выбрал себе участок под строительство, вдалеке от дороги, на берегу дикого озера, затерянного и хвойном лесу. Вскоре по соседству начали вырастать другие дома, но их было не так много, поэтому этот уголок был своеобразным райским оазисом на краю шумного города. Земля здесь продавалась по баснословным ценам, и уже не было желающих тратиться на пустой кусок грязи, когда можно за те же деньги приобрести неплохой домик, чуть дальше, но со всеми условиями и коммуникациями. Так и случилось, что это место так и осталось закрытым и непознанным.
Полковничий дом был одним из самых больших. Строение в четыре этажа, выложенное из темно-серого кирпича, с растущими по стенам вьюнами, с покатой крышей и внушительным количеством пристроек. Там была и летняя кухня, и баня, и вольер для собак, и двух этажный дом для гостей, который так не разу и не был использован по назначению (изредка, когда родители ссорились, полковник уходил в свой домик, который почему-то называл охотничьим и до тех пор пока жена не извинялась, проводил там долгие вечера, в полном одиночестве.) была и пристань для моторной лодки, на которой никто и никогда не катался, и конюшня, где лошадей никогда не содержали.
Жилых комнат в главном доме было шесть. Весь первый этаж занимали: прихожая, гостиная, огромная столовая и кухня. На остальных этажах располагались комнаты. По две на этаже, с отдельными санузлами и королевскими гардеробными. Интерьер дома был выдержан в чопорном английском стиле, что еще больше подчеркивало кричащее высокомерие хозяйки.
Машина въехала в ворота, и они медленно поползли обратно, скрывая от глаз любопытствующих великолепие полковничьего дома. Дом хорошо охранялся, глухим забором, который разрывался только у берега и пятью цепными псами, породы кавказкой овчарки.
Псы были настоящими хищниками, беспощадными и бешенными. Их специально натаскивали на защиту, лучшей охраны было не придумать.
Даже Мила боялась этих зверюг, особенно после того как однажды они чуть не загрызли насмерть соседского мальчишку. Ребенок бродил вдоль берега, и заинтересовался красивым домом, о котором все только говорили, но никто никогда не видел вблизи. Еще издалека мальчик успел заметить небольшой домик на верхушке старого дерева, и бросился к нему. Он хотел посмотреть, ему было любопытно. Это был обычный детский интерес. Он уже подходил к дереву, на котором красовался домик, когда его заметили сторожа.
Первым поднялся Мухтар и громким лаем разбудил остальных. В мгновение ока, вся стая, с диким лаем бросилась на несчастного ребенка, готовые разорвать его в клочья. Что могло случиться, не посмотри Мила в это время в окно.
Она успела увидеть лишь перепуганный взгляд несчастного мальчика, не понимающего что ему надо делать, и услышала громкий лай собак. Мила выбежала на улицу, как раз в тот момент, когда звери начали его трепать.
Схватив увесистую палку, Мила с криком побежала в самую гущу. Первый удар пришелся по Мухтару, тот взвыл и огрызнулся, но узнав в нападающем молодую хозяйку продолжая рычать все же попятился назад.
— Прочь! А ну прочь! Мерзкие твари! — кричала Мила, награждая каждого пса сильным ударом, приправляя их для достоверности пинками.
С неохотой, псы все же выпустили свою добычу и раздраженные, опустив головы, но продолжая рычать поплелись к вольеру. Мила рыдала от страха, видя окровавленное тело мальчика, и боясь даже прикоснуться к нему. Пыталась позвать на помощь, но никто ее не слышал. Охрипшая от криков, она опустилась на колени рядом с изуродованным ребенком и попыталась поднять его на руки. Мальчик застонал от боли.
— Тише милый, я помогу тебе. — прошептала Мила.
Она подняла ребенка и принесла его в дом. Увидев как дочь вносит в дом окровавленное тело Светлана замерла на месте. Но быстро пришла в себя и бросив взгляд на следы крови, которые тянулись за дочерью начала кричать.
— Ты с ума сошла! Что ты тащишь в дом!
Тогда Мила впервые повысила на мать голос.
— На него напали отцовские собаки! Вызывай скорую! Ему нужна помощь!
— Что значит напали! — возмутилась Светлана. — Что он делал на нашем участке! Правильно сделали! Может быть, он ограбить нас хотел, а ты сейчас помогаешь этому пройдохе…
— Да что ты за человек такой! Он же ребенок! — Мила подняла на мать злобный взгляд. — Вызывай скорую! Он может погибнуть!
Светлана что-то проворчала, но все же грех на душу брать не захотела, и скорую вызвала. Мила пока пыталась остановить кровь. Она шептала мальчику слова надежды, успокаивала его и гладила по голове. Она помнила тот день, когда уже видела подобную картину и в ужасе представляла что могло случиться, не подоспей она вовремя.
Благодаря ее стараниям, мальчика спасли. Ему наложили 64 шва, из них 18 на лицо. В щеку вставили пластину, зашили глаз и заново пришили правую часть носа. На всю жизнь у ребенка остались шрамы, как напоминание о том роковом дне.
