Эшли Дьюал - Танец с дьяволом
— Да, ставлю, потому что не хочу, чтобы ты навсегда увязла в этом дерьме! — недовольно вскричал он.
— Ты ничего не знаешь!
— Я знаю достаточно! И всё это из-за Дилана! Он на тебя плохо влияет! И вообще, я запрещаю тебе с ним встречаться!
— Запрещаешь? — я разразилась хохотом, — запрещаешь. Да кто ты такой, чтобы так говорить?
— Я хочу чтобы…
— Мне плевать, что хочешь ты! — издевательски перебила его я, — ты думаешь мне так интересно твое мнение? Думаешь, что я, такая как все? Так вот, Блейк, если тебе захотелось поиграть в духовного наставника, иди к Дарле и поучи ее жизни!
— Кейт, ты не понимаешь…
— Да, пошел ты! — резко выплюнула я, и встала из-за стола, даже не посмотрев на него.
Уходила я из столовой сопровождаемая взглядами удивленных учеников, которые в недоумении следили за сценой, разгоревшейся у них на глазах. Надеюсь, я сделала их жизнь чуть интересней! Им же в кайф, когда другим людям плохо! Пусть наслаждаются! Пусть подавятся моей болью! А Блейк? Просто бред какой-то!
Запрещает мне с Диланом встречаться! Кто бы мог подумать, какой-то совершенно левый человек, говорит мне что делать? И я с ним ещё хотела общаться! Пыталась понять! Что будет если выслушать ещё одно мнение о себе? Ничего хорошего! Только ссора, ненависть и обида…
Как я и предполагала, на следующий урок, мне идти не хотелось, и поэтому я аккуратно пролезнув мимо охранника, выбежала из школы, и направилась домой. Хорошо, что сегодня я смогу расслабиться. Только это меня и успокаивает…
Дома никого не было. Кери давала очередное интервью. Дерил командовал на своей фирме. Колин учился в колледже. Я была совершенно одна. Даже Дилан сегодня вернётся только к ночи. И что мне всё это время делать?
Небрежно бросив рюкзак у прохода, я увалилась на диван, и посмотрела на потолок. Он весь такой белый, неброский, прямо как моя жизнь до встречи с Диланом. Хотя различие всё же одно есть. Жизнь у меня была черной, а потолок белый.
Встав с дивана, я поняла, что мне жутко жарко, причем это совсем странно учитывая, холод воцаривший на улице в середине весны. По пути, сбрасывая одежду, я добралась до ванны, и включила кран. Поднялся пар, и зеркало вспотело. Пока набиралась вода, я сбегала на кухню и набрала кучу еды, причем совершенно друг с другом не сочетающейся. Шоколад и банку соленых огурцов, чипсы и молоко, креветки и мясной паштет. Мне всё это показалось довольно вкусным, не смотря на столь разнообразный выбор, и поэтому я довольно поднялась в ванну и положила всё около бортика.
Погрузившись в теплую воду, я блаженно прикрыла глаза, и начала есть шоколад, тающий во рту. Казалось, мир прекрасен! Грязными пальцами, переворачивая страницы журнала, я читала истории о подростках, не знающих, как жить дальше. Каждый рассказывал про то, что жизнь к нему не справедлива! У одной однажды не хватило одного бала для поступления в институт, другая в последний момент не успела на самолет в Нью-Йорк, третий так вообще, как-то, раз на соревновании сломал ногу! Я внимательно читала и, через каждые пять строчек меня пробирал дикий смех.
— Проснитесь! Я вообще потеряла сестру! — неожиданно сказала в воздух я, и начала смеяться ещё сильней, удивившись, какая я стала тупая.
Внезапно я услышала шорох, доносившийся из моей комнаты. Напряженно выбросив из рук журнал, я настороженно приподнялась и посмотрела в щель, оставленную как раз для такого случая. Но ничего там не заметив, я вновь подняла журнал и начала читать. Признаться стало как-то не по себе, и уже даже самые абсурдные восклицания подростков не заставляли меня улыбнуться. Я внимательно прислушивалась к звукам за дверью, как вдруг только уже намного громче, что-то ударило о стену, словно кулаком, и тут я не на шутку перепугалась.
— Кери? Колин? — вскрикнула я, решив, что спрашивать Дерила нет никакого смысла.
Тишина…
Испуганно осмотрев ванну, я судорожно глотнула воздух, и дрожащими пальцами положила журнал на пол. Но едва мои пальцы коснулись плитки, дверь со скрипом начала медленно отворяться, заставив меня замереть. Щель становилась всё больше и больше, пока я не увидела ногу, потом туловище, и уже человека, стоящего полностью одетого в черную одежду. На лице у него была маска, а на ней капюшон. Я испуганно расширила глаза, и закричала:
— Помогите!
Но как только из моего рта вырвался первый звук, мужчина резко подошел ко мне, и схватил за голову.
Я вцепилась в его руки пальцами, но не успела ничего сделать, так как он уже с силой погружал мою голову под воду. Кислорода мне не хватило, и поэтому оставалось только вертеться в разные стороны. Стараясь ударить его ногами, я неожиданно оказалась на поверхности, что позволило мне вдохнуть немного воздуха, но вдруг он схватил меня за волосы, и сильно ударил о ванну, причем настолько сильно, что звон пронесся по моей голове, и я уже забыв про кислород, начала кричать под водой. Мои руки били его по лицу, но он даже не шелохнулся, а я, уже на последнем выдохе прощалась с жизнью. Неожиданно в голову хлынули воспоминания, ассоциации. Шеннон. Она, наверное также пыталась спастись, но ничего не сумела сделать!
Её окровавлено тело, в такой же позе, лежит в ванне, уже мертвое, бледное, холодное… Кровь лившаяся по руке, порезы, распространявшееся по всему телу… Всё это словно заново впилось в меня, и я уже забыла про мужчину. Передо мной был образ Шеннон…
Неожиданно мужчина взял меня за горло, одной рукой всё ещё придавливая голову. Что ж, вот он и заставил меня вновь вспомнить и про него. Когда перед глазами всё поплыло, и я уже не могла различать звуки или голоса, мужчина торжествующе решил со мной покончить и крепкими руками сдавил моё горло.
Я обреченно пыталась разомкнуть его пальцы на своей шее, но бесполезно. Они впились мне в шею, как пиявки, и я постепенно начала терять сознание.
— Кейт!
Господи, помогите же! Внутри оставалась надежда, что я смогу выжить, и мне даже послышался чей-то голос, зовущий меня! Но, кажется, это просто были предсмертные галлюцинации…
Говорят, когда ты умираешь, перед глазами пролетает вся жизнь. В это трудно поверить, ведь звучит это утверждение, глупо, будто из раздела необъяснимо, но факт. Но это правда…
Клянусь, я видела! Видела себя маленькую со стороны, когда папа подарил мне на Рождество железную дорогу, видела, как я врезалась на велосипеде в столб и отлетела на несколько метров. Потом мне пришлось ходить с гипсом на ноге целый месяц! Видела, как Шеннон фотографирует меня на моё шестнадцатилетние, возле огромного камина, украшенного разноцветными шарами…
И всё же моя жизнь не была настолько интересной и захватывающей, чтобы посмотреть её перед смертью, хотя последние несколько месяцев полностью перевернули её.
Смерть-это легко лишь с одной стороны. Тебе уже все равно, твое тело ничего не чувствует, и ты медленно погружаешься в небытие. А с другой стороны… как же родные, как же те, кому ты была дорога? Как же папа, который рано или поздно узнает, что у него больше нет любимых дочерей? Как же Кери? Она все равно моя мать,… наверное, именно об этом думала Шеннон, когда умирала,… а теперь пришел и мой черед.
Я медленно ослабляла хватку, но мужчина все сильнее сдавливал мое горло, словно боясь, что мне этого не достаточно. Глаза постепенно закрывались. Что ж, я знала, что не буду жить вечно, поэтому, наверное, уже давно подготовила себя к смерти. Может, я, наконец обрету покой? И сестра… надеюсь, мы встретимся…
— Кейт! — вновь вскрикнул голос, и я резко поднялась.
Как только моя голова оказалась на поверхности, я жадно вздохнула полной грудью, так как никогда ещё не дышала! Неожиданно мне стало больно. Легкие будто сжались, и наотрез отказались принимать кислород! Я ужасно испугалась и начала нервно маленькими вздохами глотать воздух, но после каждой порции меня словно разрезали ножом в области рёбер!
— Кейт! — вновь повторил голос, и я на ощупь, всё ещё с закрытыми глазами, нашла Кери, сидящую возле ванны. — Боже, мой…
Она безжизненно обняла меня, а я начала истерично рыдать, ощущая, как колики постепенно проходят.
— Мам! — я жутко плакала.
Казалось, я только что пережила всё то, через что пришлось пройти Шеннон. У меня болело всё тело, словно меня резали ножом, а горло горело, и отказывалось принимать кислород. Голова раскалывалась на две части, доставляя неимоверную боль!
— Кейт, как же ты так? — тут начала плакать и Кери.
Ещё в деловом костюме, она сидела на коленях около ванной, вся мокрая и грязная.
Вокруг была разбрызгана вода, и, казалось, её больше вылилось, чем находилось в самой ванне. До нитки вымокший журнал лежал на плитке, рядом с шоколадом, а банка огурцов разбилась, остальная еда была разбросана по всей ванной.
— Больше никогда так не делай! — шепнула мне Кери, и помогла выйти из ванной. Уложив меня в постель, она села рядом и крепко сжала мою руку.
