Майкл Слэйд - Охотник за головами
– Не такой уж он мне друг. Просто работаем вместе. Откуда ты все знаешь? Я прямо не ожидал.
Кэтрин Спэн сердито взглянула на него:
– А что ты ожидал? Что я ударюсь в слезы, едва речь зайдет об оружии? Не будь идиотом.
– Ладно. Не буду. Давай лучше сменим тему. Не забудь, нам приказано работать вместе.
Они сидели в кафетерии на углу Кэмби и Кинг-Эдвард и ждали заказанный ланч. Они заказали бургеры с жареным картофелем. Скарлетт пил кофе, Спэн – чай.
Когда они заканчивали есть, Рик Скарлетт сказал:
– И еще одна проблема. Мы – летучий отряд и должны ловить этого Охотника. Как ты думаешь, с чего начать?
– Сначала, – ответила Спэн. – Изучим материалы следствия.
* * *12.37
Моника Макдональд и Рыжий Льюис вошли в кафетерий, как только Спэн и Скарлетт вышли оттуда. Они сели за тот же столик и заказали по отбивной.
– С чего начнем? – спросил Льюис, отпивая кофе.
– Выбор у нас небогатый. Оперативный отдел работает с местной информацией, поэтому я считаю, что нам лучше отправиться на юг.
– И что? Запрашивать ФБР?
– Помнишь, пару лет назад здесь похитили ребенка? Потом нашли в Орегоне. Я работала над этим делом с парнями из ФБР и познакомилась с одним работником Бюро из Сиэтла.
– Ты с ним общаешься?
– Нет, но он должен меня помнить. Поэтому я предлагаю сегодня же двинуть в штат Вашингтон. Поработаем с их материалами и, может быть, обскачем другие отряды.
– Звучит заманчиво. Кто поведет машину, ты или я?
– Я, – сказала Моника. – У тебя слишком усталый вид.
* * *14.45
Отдел экономических преступлений.
Объект: Стив Ракстроу (Лис).
Начало записи: 31 октября, 9.00.
Конец записи: 31 октября, 11.30.
Абоненты: "Хорек"
(установленный как Джон Линкольн Харди) и неизвестный по кличке "Волк".
Местный звонок.
Хорек: Привет.
Лис: Здорово.
Хорек: Как дела?
Лис: Сам такой.
Хорек: (смеется): Эй, ниггер, что происходит?
Лис: Готовься... сам знаешь. Уже скоро.
Хорек: Готов.
Лис: А как дом? Барнети?
Хорек: Порядок. Все съехали.
Лис: Отлично.
Хорек: Жаль, там были классные девочки.
Лис: Ага.
Хорек: Заводили белых ребят с пол-оборота.
Лис: Ладно, хер с ними. Так ты точно готов?
Скоро получишь свое "худу".
Хорек: Скорей бы.
Лис: Ладно, все.
Хорек: Пока.
Лис (смеется): Пока, пока.
* * *15.57
Междугородный звонок.
Лис: Алло.
Оператор: Вам звонит мистер Волк. Будете разговаривать?
Лис: Да. Конечно.
Волк: На 6-й заваривается каша. Закипит к полуночи.
Лис: Я готов. Вас встретят.
Волк: Тогда скоро увидимся.
Лис: Ну, бывай.
Волк: Оревуар.
* * *16.01
Местный звонок.
Хорек: Алло.
Лис: Слышишь, всем "худу" пора собираться. Это на 6-й.
Хорек: Понял. Я буду.
Лис: Передай привет маме... ты меня понял?
Хорек: Понял. Увидимся.
Лис: Бывай.
Хэллоуин
18.15
Луна сегодня почти полная. И еще сегодня Хэллоуин. Есть те, кому не надо смотреть в небо или заглядывать в календарь, чтобы знать, что наступило полнолуние. Это полицейские, пожарные, психиатры и шоферы "скорой помощи". Годы опыта подсказывают им, что в ночи перед полнолунием гораздо больше насилия, внезапных вспышек эмоций, конфликтов. Гораздо больше странных вещей.
В психиатрических лечебницах давно замечено, что самое странное поведение больных приходится на сутки или двое перед полнолунием. Теперь этому нашли научное объяснение; оказывается лунный магнетизм воздействует на магнитные поля Земли. Ученые из Чикаго предположили, что это воздействие влияет на человеческую психику и физиологию.
Но Хэллоуин не имеет никакого отношения к науке.
Хэллоуин всегда имеет отношение только ко злу.
Так случилось и в этот год.
В 18.15. из ворот монастыря вышла монахиня. Думая о чем-то благочестивом, она прошла краем парка, вдоль сонного пруда и направилась к остановке автобуса.
Хэллоуин ждал новую жертву.
* * *19.05
Библиотека располагалась на первом этаже штаб-квартиры. Долгие годы ее использовали как склад, и вдоль всех четырех стен стояли полки, заваленные всякой всячиной. Несколько больших столов, находившихся в комнате, были так же завалены бумагами-фотокопиями материалов, относящихся ко всем трем убийствам.
За одним из столов сидели Скарлетт и Спэн.
– Если приглядеться, фактов не так уж много, – шепотом сказала женщина.
– Я только что подумал о том же.
– И этот стог растет быстрее, чем мы успеваем отыскать в нем иголку.
– Точно.
– Хочешь перекусить?
Скарлетт взглянул на часы:
– Вообще-то я уже собирался уходить.
– Свидание?
– Нет, мать. Она живет в Ист-Энде и ужасно боится бандитов. Мы с сестрой приезжаем к ней каждый Хэллоуин.
– Извини. Не знала, что ты такой внимательный сын.
Рик Скарлетт пожал плечами, словно хотел сказать: «А что ты вообще знала?» Но сказал он другое:
– Что же делать? Нужно выбрать какую-то одну линию, иначе мы потонем во всем этом.
– Надо взглянуть на фотографии. Может быть, они что-то подскажут.
– Тогда давай сделаем это прямо сейчас.
– Они еще не готовы.
– Так давай заглянем к суперинтенданту. Он же говорил, что его дверь всегда открыта.
Двадцать минут спустя они уже стучали в дверь кабинета Деклерка. Никто не ответил, и Скарлетт повернул ручку. Дверь была незаперта. Они вошли и включили свет.
Плоды работы суперинтенданта поражали. Две стены от пола до потолка были покрыты фотографиями и копиями документов. Спэн присвистнула и принялась разглядывать отчеты, протоколы и телексы на стенах. Потом повернулась к своему напарнику:
– Завтра поедем в город. Выпьем пива в каком-нибудь притоне.
– Ага, замечательно. Пить в рабочее время. И где же ты намереваешься совершить это профессиональное самоубийство?
– Начнем с "Рук лунного света".
– Главный штаб наркоманов? Уважаю твой вкус.
– Там я однажды встретила этого парня. Есть шанс встретить его еще раз.
Рик Скарлетт проследил движение ее пальца, указавшего на фото Джона Линкольна Харди, предполагаемого сутенера Хелен Грабовски.
* * *20.17
Негр ворвался в квартиру с лицом, искаженным от гнева. Он хлопнул дверью так, что дерево затрещало.
– Джонни? – окликнула она, поднимаясь с кушетки.
Он схватил ее за волосы. Он был сильным человеком, и от одного его толчка она пролетела через всю комнату. Она налетела на стол, сбила с него лампу; по всему полу рассыпались осколки. Прежде чем она смогла встать, он подскочил к ней и схватил рукой за подбородок. Внезапно она почувствовала страх. Очень сильный страх.
– Где оно? – прошипел он, брызгая слюной ей в лицо.
– Я... я не знаю, о чем ты.
– Не виляй, сука! – он почти кричал. – Ты отлично знаешь!
– Прошу тебя, Джонни, пусти. Мне больно.
– Заткнись или я перережу тебе горло!
Ее глаза расширились от ужаса, рот раскрылся в беззвучном крике. Но она не могла выдавить ни звука, поскольку он все сильнее сдавливал ей лицо.
– Теперь послушай меня, – его глаза от ярости сузились в щелки. – Это не просто какой-то кусок дерева. Это моя религия, поняла, сволочь! Где оно?
– Джонни... прошу тебя, – выдохнула она еле слышно. – Мне было так плохо. Ты пропал, совсем пропал, и тебя не было. Я уж думала, что-то случилось. Я чуть с ума не сошла...
– Где оно? – выплюнул он сквозь сжатые зубы и внезапно хлестко ударил ее по щеке. – Где? – еще один удар. – Где? Где?
– О Боже! Я продала его! Прошу тебя, перестань!
Он отпустил ее, и она упала на пол и осталась лежать, тихо всхлипывая. Услышав металлический щелчок, она вскинула голову и увидела, что на нее нацелено лезвие ножа. На его стальной поверхности плясали блики света от люстры.
– Что ж, бэби, – глаза его были полузакрыты, как будто у него сильно болела голова. – Пора нам поболтать немного. Жаль, что так все получилось.
* * *22.19
Дождь начался внезапно.
С утра у горизонта собирались темные облака, но высокое давление не давало им скатиться с гор. Но теперь битва была проиграна. Сперва пошла мелкая морось, потом с неба хлынул целый поток воды. Не успев уйти с остановки, монахиня промокла насквозь.
Но это не беспокоило ее. Дождь – такой же Божий дар, как и все остальное.
Она медленно прошла по тропинке вдоль монастырского сада, мимо бассейна, покрытого теперь рябью дождевых капель, мимо уединенных скамеек, где не раз сидела днем. Она была погружена в свои мысли. Полная луна наверху спряталась в тучах.
Монахиня провела день со старой женщиной, доживающей свой век в ветхом домике в Ист-Энде. Ее руки были скрючены артритом, глаза почти ослепли, и она едва могла двигаться, но упорно отказывалась переехать в дом престарелых. Это упрямство напомнило монахине ее детство, в котором та же женщина, ее мать, так же упорно внушала ей веру в Христа. Теперь она проклинала Бога за свои страдания, и дочери было больно это слушать.
