Мануэль Кинто - Знак Сатаны
Я позвонил Суси — попросить, чтоб составила мне компанию. Она журналист свободного поиска, не связана ни с какой редакцией — строчит, куда вздумается, и на пару мы с ней славно подзаработаем. А кроме того, у Суси своя машина, видавшая виды «Симка», на которой мы исколесили немало дорог разъезжая по проселкам захолустья.
Вечер косо синит Главную площадь Вальделапланы, зажатую в каре модернистских домов — солярии, широкие лоджии, расписные навесы — дармовая тень и убежище от непогоды.
Наш отель «Фальгера» — в этой первой шеренге, и от него берет начало мутное половодье путаных кривобоких улочек плетущих ветхую сеть Старого Квартала. В дверях неотлучно торчит хозяйка, приземистая пожилая дама. Огромный рыжий парик придает ей сходство с мухомором особо ядовитого сорта; лицо сумрачно, вставные челюсти — как кастаньеты, во взгляде гостеприимство начальника полицейского участка.
Мы поднимаемся в номер, и Суси, забыв о поклаже, швыряет меня на постель. «Зиппер» моих брюк с жалобным визгом ныряет вниз… В мгновение ока я изнасилован.
— Но… Послушай, кроме секса, тебя еще хоть что-нибудь волнует? — лепечу я, пытаясь выбраться из-под нее.
— Вечно ты все усложняешь. Стоит тебя захотеть, и ты тянешь за уши весь этот нудный ритуал объяснений в вечной любви… Успокойся, я не тащу тебя под венец.
— А мне бы хотелось… Не знаю… Ну, ласки, духовной пищи…
— Насчет пищи — это ты молодец. — Она лукаво подмигивает. — После таких замечательных упражнений зверски разыгрывается аппетит. Так что давай, приглашай на ужин.
И, мурлыча какую-то песенку, она удаляется в ванную.
— Нам надо повидаться с Пучадесом, — напоминаю я.
— Вот и славно — звякни ему, и отужинаем втроем. Если ему и впрямь нужна наша подмога, пускай раскошеливается, так и передай, — инструктаж несется в приоткрытую дверь — для лучшей слышимости.
Пучадес встречает нас на улице Чаней, заказав столик в разбитном кабаке «Потертый череп», в самом, можно сказать, его мозговом центре: здесь здорово соображают насчет уксусных подливок, цыплят из омара и сливок табака. Среди напитков особняком — бургундское, взращенное на плантациях Каталонии; столик обслуживает здорово потрепанная милашка с сожженной пергидролем куделью на голове. Приятно видеть, как, принимая заказ, она ковыряет во рту зубочисткой. Отчего-то нервничая, Пучадес заказывает выпаренную в молоке камбалу и, закурив, с опаской надламывает первый кусок.
— Поведай-ка нам всю эту историю поподробней, — пытаюсь я его расшевелить.
Откинувшись в кресле, он внимательно оглядывает небольшой зал. Пригубив из бокала, переходит на свистящий полушепот:
— По правде говоря, тут и рассказывать-то почти нечего. В понедельник, часа эдак в три ночи, известный на всю округу алкаш по кличке Похлебка пробирался среди развалин Старого Квартала. Шел он, по обыкновению, на бровях, набравшись где-то крепленых чернил; кое-как разыскал свое стойло и стал уж было располагаться, чтоб маленько соснуть, как на своем ложе из обрывков картона и тряпья обнаружил чье-то тело. Решив, что место занял непрошеный конкурент, он вознамерился угостить его валявшейся неподалеку кочергой, но тут обнаружил, что это женщина. Собравшись с духом, Похлебка пригляделся внимательней… Это была совсем еще юная девица, и горло ей перерезали от уха до уха…
— Ну… твою мать! — срывается с прелестных губ Суси.
— Ошибаешься милочка, сексом здесь и не пахнет. Вскрытие показало, что ее треснули чем-то тяжелым по голове, отволокли в эту берлогу и там уже полоснули по глотке. Вполне вероятно, нож был кухонный, хорошо заточен.
— А как насчет вампиризма?
— В том-то и весь фокус… Вдоль всей раны тянутся следы укусов.
— И ты уверен, что это дело рук… То есть клыков вампира?
— Видишь ли, парень, эти пикантные подробности мы репортерам не сообщили, чтобы не стать посмешищем. Ты же знаешь, что это за публика.
— Ну, и как газеты освещают дело? — интересно все-таки знать, что они там понаписали.
— Местный листок слово в слово повторил нашу версию… Им ведь все на блюдечке надо преподнести, сами нос никуда совать не будут, и слава богу, что так… А писаки из Барселоны просто перепечатали эту чушь. Тут их не удивишь — самое обыкновенное убийство, ничего такого… Ну, перерезали глотку — и дело с концом. Может, из ревности, а то и просто по пьяни. А сболтни мы что-нибудь о вампире, тут такое бы началось… Подумать только — по городку шастает какой-то псих-кровосос, и нет на, него управы…
Меня восхищает логика рассуждений Пучадеса и та легкость, с которой он выстраивает свою версию. Начитался, мошенник, дряни разной…
— Что же она делала — ночью, на улице, без провожатых?
— По профессии медсестра, она подрабатывала ночной сиделкой. В понедельник ее пригласили Пихуаны — ну, те самые, что держат колбасный заводик. Они с друзьями двинули на званый ужин в Союз фабрикантов, а вернувшись, отпустили девицу домой. Бедняжка буквально с ног валилась, ведь в предыдущую ночь у нее на руках скончался старик Порта — как выяснилось, от голодных колик.
Что и говорить, Пучадес основательно стал осваивать новое место службы.
— И она в одиночку двинулась этими ужасными закоулками, — встревает Суси.
— А вы что хотели бы? Вальделаплана — местечко спокойное. Никогда здесь ничего…
За третьим от нас столиком, прислонясь к стене, сидит какой-то тип, за которым я уже довольно давно исподволь наблюдаю. Мужик в годах и, судя по стеклам очков, близорук. Вид у него изрядно помятый. Он явно прислушивается к нашей беседе, прихлебывая остывший суп с фрикадельками. Промакнув губы салфеткой, закладывает ее кокетливым уголком в нагрудный карман пиджака, и, придав небритой физиономии слащаво-развязное выражение, подходит к нам.
— Так вы говорите, никогда ничего? Но это не так…
— Что? — вспыхивает Пучадес. — А вы кто такой, позвольте узнать?
— Зовут меня Аугусто Пальяс, работаю в муниципальном архиве. А до этого был журналистом, пока не турнули из редакции, — этот факт биографии он излагает без всякой озлобленности — видно, должность архивариуса его греет.
— Так, стало быть, вы обвиняете меня во лжи, сеньор архивная крыса? — продолжает пылить Пучадес. Точь-в-точь Малыш Билли, рвущийся разрядить кольт в ненароком заглянувшего в салон шерифа.
— Что вы, сеньор инспектор. Я только хотел сказать, что мне показалось, будто вы владеете не вполне точной информацией.
— Не заводись, Пуча, — стараюсь я его успокоить. — Сеньор, кажется, располагает кое-чем интересным. Недаром же он архивариус. Да вы присаживайтесь, чего там… Как насчет бокала вина — не повредит, я думаю?
Пальяс бросает иссохший взгляд на бутылку кальвадоса, которым мы орошаем трапезу. Я протягиваю ему стакан. Он садится. Выпивает.
— Пятнадцать лет назад здесь случилась похожая история.
— Еще одно убийство?
— Нет. Тогда жертве — а ею оказалась тоже девица — удалось спастись. Нападавший искусал ей все горло; да как!.. Ну, девица заорала благим матом, и человека два-три сбежались на крик — любопытно все-таки… Это ее и спасло.
— Так, говорите вы, насильник попытался только покусать, ей глотку, и ничего больше? — Пучадес отдает мне нить допроса.
— Я бы сказал — прокусить. Девица была проституткой, и негодяй нанес ей, можно сказать, профессиональную травму. Очень огорчил бедняжку.
— А не мог это быть кто-нибудь из ее клиентов с причудами? — оживляется Суси.
— Да брось ты, Суси, — пытаюсь я ее урезонить. — Такие штучки выделывать посреди улицы…
— А если это любовь? — не унимается она.
— Судя по ранам, он буквально рвал ей горло зубами. Похоже, это был осатаневший маньяк… — продолжает освежать свою память Пальяс.
— Так и не удалось выйти на его след?
— Ни разу. Спустя несколько дней комиссар Пуэртолас — он тогда здесь командовал — закрыл дело.
— А что было с девицей?
— Смылась. Только вышла из госпиталя — и на всех парусах двинула в Барселону.
— Тоже нашла куда! — фыркает Суси. — Если здесь кусаются, там с живой шкуру сдерут, не поморщившись.
Та блондинка, что накрывала на стол, улучив момент, приглашает Пучадеса к телефону — срочное дело. Окинув нас на прощанье многозначительным взглядом, инспектор величественно удаляется.
— Так вы полагаете, что между этими делами существует какая-то связь? — беру я быка за рога.
— Да как вам сказать… Слишком много воды с тех пор утекло, но тот случай сильно меня заинтриговал, и я решил повести расследование на свой страх и риск. Думаю, моя информация вам будет полезна.
— Чудно, право… Вы не находите, что слишком уж много времени вампир провел в раздумьях — отведать ему снова кровушки или погодить?
— Да, в тот раз ни одной зацепки не нашлось, и очень скоро полиция утратила всякий интерес к делу. Я было отважился проверить одну гипотезу, но…
