Соно Аяко - Синева небес
— Я отношусь к тебе иначе. Хоть мы с тобой и не родственники, я бы вспоминала тебя, если бы ты заболел и умер.
— А кто были твои родители?
— Мои родители? Отец был обыкновенным служащим. А что?
— Да так, ничего. Просто захотелось узнать, кем были твои родители, которые так хорошо тебя воспитали.
* * *
Фудзио просидел у Юкико два часа. Оторвавшись на минуту от работы, Юкико приготовила амадзакэ.[21] Обычно этот сладковатый напиток вызывал у Фудзио отвращение. Но в тот день все было иначе. Ведь Фудзио уже ел в этом доме сладкие мандзю, которые подала ему Юкико.
Все это казалось весьма странным. Дома, когда мать подавала эту сладкую гадость, Фудзио отталкивал чашку. Обычно он терпеть не мог сладкое, хотя иногда, наоборот, с жадностью набрасывался на него. Именно поэтому мать всегда приставала к нему с угощением, забывая о горьком опыте: «Это очень вкусно, попробуй хоть чуточку».
Когда пришло время прощаться, Фудзио почувствовал, что ему не хочется уходить.
— Почему, когда я вижу тебя, у меня становится легко на душе? — спросил Фудзио, обуваясь в прихожей.
— Наверное, потому, что здесь так тихо.
— Ах, тихо… — пробормотал Фудзио. Вдруг он захихикал. — Так вот в чем дело. Вообще мое поколение любит шум… Не иначе как годы дают себя знать.
Юкико ничуть не смутилась:
— В самом деле?
— Да нет, нет. Бывает, нравится, и когда тихо, — признался Фудзио.
— Хорошо, когда тихо. Можно человеком стать.
— А если шумно — чем тогда станешь?
— Наверное, чем-то неодушевленным. Вещью.
— Послушай, а ты смогла бы ждать меня всегда? — спросил Фудзио, сам поражаясь наивности своих слов. — Ждать все время, не встречаясь ни с кем? Ведь я уже никогда не приглашу тебя в отель. Но только ты будешь встречаться со мной, лишь когда я этого захочу?
— Едва ли жизнь у меня изменится. Да и куда я пойду — с иголками и шитьем? А гости ко мне заходят редко…
— Тогда жди только меня. Когда бы я ни пришел. Я хочу постоянно сознавать, что ты живешь лишь для меня.
В порыве чувств Фудзио схватил руку Юкико и прижал ее к щеке. Ему доводилось видеть, как иностранцы целуют женщинам руки. Однако Фудзио руку Юкико целовать не стал, а просто прижался к ней щекой.
Фудзио старался убедить себя, что это наполовину притворство. Мужчины склонны к театральным жестам, когда хотят завоевать женщину. Но в глубине души Фудзио сознавал, что это был искренний порыв.
— Какая у тебя рука шершавая…
Да, руки у Юкико не были белыми и ухоженными, а пальцы тонкими и аристократичными. Кожу на кисти покрывали трещинки — видимо, Юкико не очень следила за ней.
— Мне стыдно, что у меня такие некрасивые руки. Они не стоят твоего внимания, — сказала Юкико, спокойно отнимая руку. — Вообще, это плохо, когда кожа грубая. Все время работы цепляешь шелковую ткань, шить мешает. Но растения требуют ухода, — ласково добавила Юкико, словно речь шла о людях.
— Ну, прощай. Я еще зайду.
Фудзио, не спеша, направился к машине. Сев за руль, задумался. Хорошо, что здесь он хоть на несколько часов смог забыть о ненавистном Сабуро и о доме.
Однако же теперь пора наверстывать упущенное время.
Фудзио только было собрался заехать в закусочную «Синано», чтобы подкрепиться, когда вдруг сработал его «взгляд птицы», различавший в монохромном мире яркие цвета. Он заметил бредущую впереди женщину.
В другое время она вряд ли привлекла бы внимание Фудзио. В руках у нее была большая дорожная сумка и маленький черный ридикюль. Похоже, куда-то переезжает.
Только вот шла она в странном направлении. В той стороне не было ничего, кроме моря и дикого, запустелого берега.
Некоторое время Фудзио размышлял, наблюдая за загадочной незнакомкой. Нарушить естественный ход событий — или пусть они развиваются своим чередом?
Вообще-то Фудзио терпеть не мог, когда люди суют нос в чужие дела. Человек сам выбирает свой жизненный путь и отвечает за собственные поступки. Вот и эта женщина сама выбрала себе дорогу. Может, не знает, что там ничего, кроме моря, нет? Нет, вряд ли. По всему чувствуется, что она знает, куда идет.
Фудзио подождал еще немного, затем тронулся и медленно поехал по дороге вслед за женщиной.
— Постой! — окликнул он ее, притормозив рядом. — Эта дорога никуда не ведет. Ты знаешь об этом?
Женщина пробормотала что-то невразумительное. В таких случаях обычно следует вопрос — как добраться до такого-то или такого-то места. Но незнакомка молчала.
— Там — только море. Если решила топиться, то идешь в правильном направлении. А если нет, то там делать, в общем-то, нечего, — беззаботно заметил Фудзио и добавил: — Может, сядешь в машину?
Женщина опять промолчала.
Фудзио вдруг пришло в голову, что женщина слегка не в себе — и он тотчас же пожалел о своем приглашении.
Было видно, что в ее душе происходит какая-то борьба.
— Эй, ты куда? И где ты живешь? — продолжал допытываться Фудзио.
— Со мной все в порядке, — ответила незнакомка невпопад.
— Садись. Я тебя подброшу. Куда тебе надо?
Женщина вдруг подняла глаза и в упор уставилась на Фудзио.
У нее были странно несоразмерные черты лица. На маленьком личике со впалыми щеками глаза казались неправдоподобно громадными. Прямые волосы были коротко острижены, но на лоб падала длинная челка. Ей слегка не хватало изысканной утонченности, а так бы точь-в-точь актриса из варьете «Такарадзука», исполняющая мужские роли. Но росточком не вышла, фигура довольно корявая — в общем, похожа на обезьянку с какого-то иностранного логотипа.
На вид ей было лет тридцать пять. К тому же создавалось впечатление, что она приехала из глухой провинции. Занятный экземпляр. Подождав, пока незнакомка усядется в машину, Фудзио поинтересовался:
— Ты сегодня не занята?
Приглашение прозвучало довольно грубо. Такие слова мужчины обычно говорят женщинам, которых откровенно презирают, однако лицо незнакомки неожиданно прояснилось.
— Не занята.
— Сегодня меня отвергла возлюбленная. Не хочешь развлечься? Меня зовут Ватару Миура, — с напускной бодростью предложил Фудзио.
— Развлечься, говорите…
— Да ты не бойся. Сегодня чудесный день, ничего не случится, если мы проведем вместе пару часиков.
— Пару часиков… — словно эхо, повторила за ним незнакомка, и ее большие глаза еще сильнее расширились от напряжения.
— Я нынче безработный. Вот и не знаю, как убить время. Может, составишь мне компанию?
По прежнему опыту Фудзио знал, что порой такой способ знакомства дает потрясающие результаты.
— Лопнула фирма? — уточнила женщина, пристально вглядываясь в Фудзио своими глазищами. Ему даже почудилась, что она видит его насквозь.
— Я работал в маленьком магазинчике, который давно уж должен был разориться. Но вышло так, что магазинчик выжил. А меня вот выгнали с работы. Такая у меня планида… Говорят, подобные люди есть где угодно — среди политиков, среди чиновников… Выживают лишь те, кто научился изворачиваться, не говорить ни «нет», ни «да». Вот и мать меня пилит: мол, не говори, что тебя надувают, если сам не умеешь поставить себя, как надо.
Фудзио сразу же заговорил о «планиде», едва познакомившись с женщиной. Это был испытанный способ развивать беседу, не сообщая о себе ничего конкретного. Однако незнакомка, казалось, не поняла подвоха.
— Ты такая красивая, — заметил Фудзио, нажимая на газ.
— Шутите…
— И не думал. Мне нравятся такие большие глаза.
— Я близорукая, поэтому у меня глаза навыкате.
Фудзио даже слегка растерялся, не зная, что лучше — посмеяться над такой простотой или посочувствовать.
— Ты замужем? — спросил он.
— В общем, да… Но…
— Вот оно что… — пробормотал Фудзио, себе под нос. — Ну и мерзавец этот твой муженек!
— Почему вы так говорите? Вы ведь даже не видели его!
— Ого, да ты сердишься? — Ее обида даже позабавила Фудзио. — Не злись. Но знаешь, мне нравится, когда женщины сердятся на меня.
Незнакомка молчала.
— На месте твоего мужа я бы день и ночь повторял тебе, что ты — изумительная красавица. Что у тебя такие прелестные большие глаза… Твой муженек говорил тебе, что ты красавица?
— Ни разу.
— Вот поэтому я и сказал — ну и мерзавец!
Стараясь не показаться совершенным нахалом, Фудзио мягко положил руку на плечо незнакомки:
— Мы с тобой немного развлечемся. А потом ты вернешься домой. Хорошо? Я тебя сделаю еще красивей.
— Вы что, парикмахер?
Фудзио расхохотался. Ну и дура! Совсем не понимает юмора.
— Да какой из меня парикмахер! — сказал он, отсмеявшись. — Кстати, тебя как зовут?
— Хитоми.[22]
— Вот как! Красиво. Что ж, Хитоми, поехали? — Фудзио вел себя довольно бесцеремонно, но Хитоми не выказала ни малейшего недовольства. — Вообще-то я намеревался отвезти тебя прямиком в гостиницу. Ты мне так понравилась, что мне захотелось заняться с тобой любовью. Но потом я передумал.
