Роксана Лонгстрит - Красный ангел
И задумалась, в какую группу попали бы ее собственные материалы.
До смерти Барнса Броварда имя Габриэля Дэвиса появлялось в газетах лишь дважды. Одна вездесущая дамочка «факты-только-факты» упомянула, что он присутствовал вместе с детективом Энтони Липаски. Текст сопровождался дрянного качества фотографией, где на заднем фоне смутно различалось лицо Габриэля Дэвиса. Другая статья, претендующая на большее, связывала Дэвиса с последними серьезными случаями, обращая внимание на его замкнутость и кричащую сенсационность преступлений. Здесь тоже была фотография Дэвиса, но гораздо лучшего качества. Он не позировал, снимок от этого только выиграл — фотограф запечатлел его выходящим из тумана, странный мистический фон оказался весьма эффектным. Алекс поискала имя автора.
Лэндрум. Господи. Ничего удивительного. Он был в таком восхищении от Дэвиса, что ухитрился украсть его дневники. А после публикации скрылся в Европе.
Перечитав статью два или три раза, она поняла, что не обнаружила в ней ничего нового. Лэндрум проявил определенную настойчивость, но ничего так и не понял, пока Дэвис по непонятной причине не передал ему свои дневники. Лесть? Подкуп? Или просто беспечность?
Сложив статьи, она затолкала их в сумочку вместе с потрепанным экземпляром «Дневников». После этого перешла в раздел «Реальные преступления», где обнаружила три книги, описывающие дело Броварда. Одна оказалась иллюстрирована жуткими фотографиями обнаруженных трупов и семейными фотографиями детишек. Кэролайн Питни — пухленькая, миленькая, на коленях у матери. Двое мальчиков постарше — Чарли Кассетги и Джейсон Гарднер, неразлучные друзья. Последняя фотография — Шаланна Норт, единственная пережившая это испытание, если не считать Габриэля Дэвиса.
Самый последний роман, связывающий Дэвиса с расследованием дела Броварда, тонко намекал, не случайно ли Дэвис первым обнаружил Броварда и не исключен ли факт, что Дэвис и Бровард были партнерами.
Алекс и сама об этом задумывалась. Для «разгребателей грязи», как называют журналистов, занимающихся такого рода темными делишками, тут особо поживиться нечем. Поэтому Алекс вернула книгу на полку и решила полистать две другие. Ее заинтересовали материалы о сестре Дэвиса Виве. Неизлечимое бессознательное состояние после пережитого в детстве нападения собаки. Писали, что Дэвис «целиком посвятил себя» ей. Вообще-то Алекс не представляла, что Дэвис может «посвятить себя» кому-либо, кроме себя самого. Она быстро пометила для себя карандашом: Вива Дэвис, «Коллинз Хауз». След к Дэвису? Фотографии сестры?
Внезапно Алекс ощутила какое-то странное покалывание, словно от солнечного ожога, и подняла голову. Кто-то быстро исчез в глубине книжных стеллажей.
Ощущение того, что кто-то следит за ней, было настолько сильным, настолько явным, что каждый раз, оглядываясь, она не могла найти то место, где читала. Отложив книгу, Алекс встала.
Кто-то смотрел на нее сквозь книжные полки. Она замерла, вскинув руки, будто приготовившись сдаваться в плен. Глаза следили за ней не больше секунды, а потом исчезли. В глубине хранилища послышались торопливые удаляющиеся шаги. Алекс вгляделась, но никого, разумеется, не увидела. Вспрыгнув на стул, она принялась обозревать территорию.
Ничего. Люди, сидевшие в зале, начинали на нее оглядываться. Библиотекарша, нахмурившись, подозрительно уставилась на нее. Алекс благоразумно опустилась на пол и вернулась к своей книге.
За краткий миг ей не удалось толком разглядеть цвет тех глаз. Может, и золотистые.
А может, и нет.
Дневная пробежка получилась тяжелой. Просто тяжкой. Если ее и можно было назвать «упражнением», то лишь упражнением в мазохизме.
Она добежала до конца — не до конца своего обычного маршрута, а до конца физических возможностей — и, обессиленная, прислонилась к фонарному столбу. Легкие были как влажные тряпки, ноги — как сырые спагетти, и вся она насквозь отсырела. Она бегала слишком быстро, слишком далеко, словно желая наказать себя.
Как обычно. О Господи, подумала Алекс, что же я за несчастная неудачница такая! Что за глупая баба!
То ли от этой мысли, то ли от бега ее затошнило. От правды тебя просто вырвет. Опустив голову, она отерла обильный пот специальным нарукавником. В глазах роились черные мушки и белые искры. Подняв голову, она увидела на ступеньках своего подъезда мужчину, читающего газету.
Человек читает газету. Ничего страшного.
Алекс закашлялась. Не помогло. Натруженные легкие никак не могли расправиться, словно обмотанные сырым полотенцем.
Мужчина на ступеньках отложил газету, встал и направился в ее сторону. Разгоряченная после пробежки, она содрогнулась от внутреннего холода.
Габриэль Дэвис нашел ее. Это нехорошо. Очень нехорошо.
Но будь она проклята, если покажет Дэвису, что испугалась! Алекс вздернула подбородок, смахнула с него капельку пота и как ни в чем не бывало приветливо кивнула, когда он остановился в двух шагах, держа руки в карманах.
— Неплохо сработано, детектив, — заговорила она, и это была единственная фраза, которую она успела сказать. В то же мгновение сильные крепкие пальцы намертво обхватили ее руку. От рывка она потеряла равновесие и буквально упала ему на грудь…
И увидела прямо перед собой огромные, пустые, как у куклы, глаза.
Алекс открыла рот, собираясь закричать, но зрачки Дэвиса расширились еще больше, и она поняла, что лучше этого не делать.
Лучше вообще ничего не делать.
— Пойдемте, — неожиданно спокойно предложил он. Манера его поведения непонятным образом подавила инстинкт самосохранения. Она поняла, что он может убить. За что угодно. Ни за что.
Она позволила ему довести себя до двери. Он по-прежнему держал ее за руку и не отпустил, даже когда она пыталась вставить ключ в замочную скважину.
— Не делай этого, — наконец выдавила из себя Алекс, пока он тащил ее за собой по коридору к двери квартиры. — Слушай, не надо. Не надо этого делать!
— Тише, — тем же спокойным, обыденным тоном посоветовал Дэвис. — Открывайте дверь.
Пальцы предательски дрожали, ключ никак не попадал в отверстие. Он забрал у нее ключ и плавно, одним движением, повернул его. Дверь отворилась.
От сильного толчка она пролетела до конца комнаты и упала на мягкие диванные подушки. Дэвис вошел и закрыл за собой дверь. Этот звук почему-то напомнил ей о Ролли и обо всех ее несчастных жалких провинностях. Затем лязгнул замок. Потом звякнула цепочка.
Главная проблема, которую она пыталась решить для себя в этот момент, заключалась в выборе: повернуться спиной и надеяться, что все произойдет мгновенно, или же встретить неизбежное лицом к лицу.
Обернувшись, она обнаружила, что Дэвис полностью изменился. Он стал словно меньше ростом, совсем не страшным и, как ни странно, ни на шаг не отступил от входной двери. После секундного молчания он" как будто слегка улыбнулся.
— Прошу прощения, мисс Хоббс, но я не мог быть уверен, что на улице вам не угрожает опасность. Мне нужно было вернуть вас в дом.
Черт подери, мелькнуло у Алекс. Он понял, что меня испугал, но не хочет запугать до смерти. Просто боится.
Эта мысль странным образом ее успокоила.
— В следующий раз надо предупреждать, — заявила она, с трудом переводя дыхание. Он подошел ближе и без спросу сел в соседнее кресло. — У вас десять минут. Какого черта вам от меня нужно?
— Мне нужно ваше мнение, — ответил он, окидывая ее апартаменты быстрым, внимательным и оценивающим взглядом. Она почувствовала себя раздетой, устыдившись немытой посуды в раковине, стопки белья на кресле, приготовленного в стирку, неприбранной постели в соседней комнате. Ты хочешь ему понравиться, упрекнула она себя. Эта мысль испугала ее и сделала еще более беззащитной.
— Если меня кто-то преследует, — заговорил он, — есть основания полагать, что я его знаю либо по крайней мере когда-то видел, не так ли?
Алекс сидела, утонув в мягких, уютных объятиях диванных подушек. Внезапно она ощутила, как ноют рефлекторно стиснутые пальцы, разняла руки и вытерла вспотевшие ладони о ворсистые спортивные брюки.
— Вы прославленный детектив. — Он недоуменно уставился на нее. Алекс закашлялась и сглотнула слюну, по вкусу напоминающую сгусток крови. — Я в этом уверена. Если только какой-нибудь псих не сочинил книжку, приписав ее вам.
— Не исключено, — ответил Дэвис и откинулся на спинку кресла. Если он хотел изобразить расслабленность, это ему не удалось. — А вы?
— Что я?
— Вы никогда не думали, что можете быть подвергнуты преследованиям со стороны людей, о которых вы пишете?
Алекс в изумлении уставилась на него. Дэвис казался абсолютно серьезным.
