Станислас-Андре Стееман - Дьявол Сент-Круа
«Хо! Хо! — подумал Себ. — Его собственная машина, будьте любезны!.. В таком случае, это, должно быть, чертовски серьезно?»
— Патрон, вы позволите мне заехать поцеловать невесту на прощание?
— Я, конечно, не могу отказать вам в этом, — согласился Трепье. — Однако, — добавил он с улыбкой, — поцелуйте ее только один раз… Жизнь людей в Сент-Круа под угрозой.
Он встал:
— Мой шофер ждет вас внизу за рулем. Если у вас будут неприятности из-за превышения скорости, я все беру на себя.
Он пожал руку инспектору:
— До свиданья, Сорож… Еще раз, поверьте, мне жаль возлагать на вас эту работу, тем более что она небезопасна… На самом деле, боюсь, вам придется рисковать жизнью… Но дело прежде всего, не так ли?
— Конечно, — глухо отозвался Себ и вышел.
«Черт! — размышлял он, торопливо спускаясь по лестнице. — Черт и еще раз черт! Какая гнусная профессия!..»
Но, что бы ни думал он в этот момент, свою «гнусную профессию» Себ обожал. Однако он так же обожал и свою невесту и сейчас со странным щемящим чувством в сердце спрашивал себя, выдержит ли его уже вошедшая в поговорку храбрость испытание любовью.
Раньше он рисковал «сложить голову», и только. Теперь, если дело обернется плохо, прекрасные девичьи глаза заполнятся слезами из-за него… Да, все переменилось.
* * *Только когда мощный автомобиль комиссара на полной скорости уже мчался к Брюгге, Себ Сорож решил: пожалуй, к лучшему, что ему не удалось повидаться с невестой перед отъездом.
Разумеется, в тот момент, когда открывшая дверь служанка сообщила ему, что девушки нет дома, он почувствовал крайнее разочарование и чуть было не отложил отъезд. Но сейчас, глядя сквозь запотевшие стекла на летящие навстречу с безумной скоростью чахлые деревца, окаймлявшие дорогу, с каждым оборотом колеса удаляясь от возлюбленной, он понимал, что свидание с ней лишь отняло бы часть его сил. Скоро она вернется домой и найдет нежное послание, в спешке нацарапанное им, и будет уже слишком поздно пытаться задержать его… Решительно, все к лучшему.
«И все же, — нашептывал на ухо таинственный голос, — если бы она поцеловала тебя, ты бы чувствовал себя сильнее…»
Себ Сорож заглушил этот несвоевременный голос и, устроившись поудобнее на подушках автомобиля, закинул ногу на ногу, закурил сигарету и развернул газету, час назад полученную от комиссара.
Первая страница практически целиком посвящалась убийствам в Сент-Круа. Через каждые пять строчек звучали призывы о помощи, требование к полиции принять меры и сотни неуместных комментариев.
Себ Сорож пренебрег деталями и прочитал только изложение фактов. Так, он узнал, каким образом Аристид Виру, коммивояжер, торговавший шелковыми изделиями и разной мелочью, позапрошлой ночью около одиннадцати часов был найден задушенным на Центральной улице. Неизвестный убийца использовал шнурок, чтобы покончить с жертвой и ничего у нее не взял.
— Шнурок… — прошептал Себ Сорож, опуская газету на колени.
Ему припомнился рассказ одного из друзей о том, как во время войны он, совершая вылазку, потерял нож и ему пришлось воспользоваться шнурком, чтобы заставить молчать немца. Да, простой шнурок в умелых руках может превратиться в опасное оружие…
Вернувшись к газете, он прочел, как судебный следователь, заработавшись прошлой ночью допоздна в кабинете деревенской управы, возвращался в гостиницу и лично наткнулся на распростертое на тротуаре бездыханное тело Артура Гитера, аптекаря в Сент-Круа.
Статья не уточняла, была ли вторая жертва убита тем же способом, что и первая, и обворовали ли ее, но заключительные абзацы надолго задержали внимание инспектора.
Вот они:
«Свидетели заявляют, что г-н Гитер срочно покинул гостиницу «Белая Лошадь». У большинства из них сложилось впечатление, будто он хотел что-то сообщить судебному следователю относительно первого убийства, совершенного в Сент-Круа. Он расспрашивал бургомистра, где можно застать судебного чиновника, и труп был обнаружен неподалеку от деревенской управы, где, как ему сообщили, г-н Эрали собирался работать допоздна.
Соответственно, можно считать установленным, что аптекарь намеревался срочно связаться с судебным следователем, чтобы предоставить ему важную информацию… Не для того ли, чтобы помешать ему в этом, его убили?..»
X. Цвета крови
Вернувшись после повторного визита к Антуану Лабару в кабинет бургомистра, Эрали и Де Миль застали там Себа Сорожа, ожидавшего их в компании Анона, заместителя королевского прокурора.
Они давно знали друг друга, так что Анон заявил инспектору:
— Теперь, когда вы здесь, Сорож, я могу со спокойной совестью вернуться в Брюгге. Еще до конца недели вы мне сообщите об аресте таинственного убийцы, повергшего в ужас эту почтенную деревню…
Себ Сорож не разделял такой уверенности, но, что бы он ни говорил, ему не удалось поколебать доверия заместителя королевского прокурора, много раз видевшего его в деле и испытывавшего глубокое восхищение перед его способностями.
Эрали также повел себя очень любезно.
— Я убежден, — сказал он, — что вы распутаете эту тайну в кратчайший срок. Сейчас о вас говорят, как год назад о Венцеславе Воробейчике… Подобным сравнением можно гордиться.
Он уселся за свой стол:
— Вы в курсе дела, не так ли?
— То есть, — ответил Себ, — я знаю о нем то, что сегодня опубликовала одна из газет Брюгге… Аптекарь Гитер был убит тем же способом, что и коммивояжер?
— Не совсем, — заметил Эрали. — Как и Аристид Виру, он был задушен, но без помощи шнурка… На этот раз убийца сомкнул смертельным кольцом на шее жертвы собственные руки.
— А! — сказал Себ. — Эта жертва была более хрупкой, чем предыдущая?
— Намного, — отозвался Эрали.
Он добавил задумчиво:
— Виру был крепким парнем…
— И, без сомнения, у Гитера также ничего не взяли? Газета молчит на сей счет.
— Это странно, правда? — ответил Эрали. — Но у аптекаря украден бумажник с солидной суммой денег. У него также взяли часы и золотую цепь. Тем не менее, я сомневаюсь, чтобы кража являлась причиной убийства. Скорее, я склоняюсь к мысли, что это уловка, прибегнув к которой, убийца хотел сбить нас с толку… В противном случае, мне кажется, он бы обворовал и коммивояжера.
— Разве что ему не хватило времени? — предположил заместитель королевского прокурора.
— Нет, нет, — возразил судебный следователь. — Я считаю, брюгжская газета права. К тому же я допрашивал сегодня бургомистра, ветеринара и других свидетелей, бывших вчера вечером вместе с Гитером в Белой Лошади. Аптекарь явно рассчитывал сделать мне важное признание, которое наверняка могло бы помочь обнаружить убийцу, потому-то его и убили.
— В таком случае, как вы можете объяснить, что Гитер не сделал вам этого признания раньше? — спросил Себ.
— Дело в том, — ответил Эрали, — что он об этом не подумал. Какая-то мысль внезапно поразила его в кафе. И он тут же ушел оттуда, чтобы разыскать меня.
— Я так и понял из статьи, — сказал Себ. — Но, если аптекарь решился что-то сообщить за несколько минут до того, как был убцт, каким же образом, по-вашему, убийца так быстро узнал о его намерении?
Поразмыслив с минуту, он продолжил:
— Не думаю, что гипотеза, высказанная в газете, правдоподобна. Если Гитер решился говорить, находясь в Белой Лошади, более того, если он только подумал рассказать то, что знал, убийца не мог быть в курсе его намерений. Разве что он присутствовал при этом…
Воцарилась длительная тишина. Прервал ее Эрали:
— Вы правы, Сорож. Если убийца не находился в Белой Лошади, он не мог знать, что аптекарь отправился искать меня, намереваясь сообщить какие-то сведения. А убийцы не было в Белой Лошади…
— Почему нет?
— Там были бургомистр Бине, ветеринар Верспрее, секретарь управы Дермюль, продавец велосипедов Моль и Лепомм — хозяин заведения. Подошли и другие — среди них мясник Виере и учитель Маскаре, — но позже…' Как я вам уже говорил, я допросил первых пятерых. Ни один из них не покидал кафе до того, как произошло убийство. Так что они не причастны к делу.
— В самом деле! — согласился Себ. — Что же до высказанного вами несколько минут назад предположения, сами видите, оно довольно шатко…
Он рассмеялся:
— Ах, как бы позабавился Шерлок Холмс, будь он здесь! Я думаю, он бы уже заставил заполнить и подписать ордера на арест тех немногих обитателей Сент-Круа, кто носит ботинки на пуговицах…
Эрали и Анон удивленно переглянулись.
— Ботинки на пуговицах? — отозвался первый. — Почему именно тех, кто носит ботинки на пуговицах?
— Бог мой, мне кажется, великий Шерлок рассуждал бы так: «Убийца избегает использовать собственное оружие», затем, развивая дальше это рассуждение, он вполне естественно пришел бы к следующему выводу: «Раз убийца задушил жертву шнурком, значит, таким образом он ставит себя вне подозрений, перенося их на других… Соответственно, он носит ботинки на пуговицах!»
