Соно Аяко - Синева небес
В прошлом письме Вы употребили выражение «изо всех сил». Никто не должен что-то делать изо всех сил. Нам следует смиренно проходить через печали и страдания — через дарованные нам судьбой обстоятельства.
Вы не должны упорно настаивать на государственном защитнике. Не думаю, что у меня есть более достойное дело, на которое можно употребить свои деньги. Я живу в доме с земельным участком, относительно роскошном для сегодняшней Японии. Моя сестра, надеюсь, меня отсюда не выгонит. Мне не нужно столько денег.
Не лгите, пожалуйста. И не падайте духом.
23 мая
Господин Фудзио Уно!
Прошлым вечером мне неожиданно попали на глаза слова, которые Вам следует прочитать. Я посылаю Вам только их.
Наверное, Вы думаете, что только Вам пришлось оказаться на распутье, что только у Вас жизнь похожа на ужасный сон. Но Вы ошибаетесь.
Святой Павел, один из апостолов, обращаясь к жителям Коринфа, сказал: «Я вам сказываю братия: время уже коротко, так что имеющие жен должны быть, как не имеющие; и плачущие, как не плачущие; и радующиеся, как не радующиеся; и покупающие, как не приобретающие; и пользующиеся миром сим, как не пользующиеся; ибо проходит образ мира сего».[55]
Не только для Вас истекает время. Его действительно остается все меньше. Потому что каждый из нас идет к своей смерти.
17 июня
Господину Фудзио Уно
Сегодня по телевизору я услышала о решении суда.
Думаю, что семьи Ваших жертв могут радоваться. Столкнувшись с жестокой бедой, люди требуют для виновного в ней самой ужасной смерти. Это нормальное желание. Я бы не сказала такой ужасной вещи никому другому. Но у Вас, похоже, притуплены ощущения, присущие обычным людям, поэтому Вам я могу это сказать.
Пожалуйста, постарайтесь остаться в живых.
Если Вы будете жить, то, возможно, станете иным человеком. Я считаю, что Вы уже сильно переменились.
Я спрашивала у адвоката Кадзами относительно апелляции. Она говорит, что этот вопрос должен быть решен в течение двух недель. Вьюнки «Синева небес», которые я посадила в прошлом месяце, уже пустили побеги.
22 июня
Юкико Хате
Спасибо тебе за письмо и за все остальное. Я уже и не помню, сколько раз до сегодняшнего дня читал раздел об апелляции во второй статье третьего тома уголовно-процессуального кодекса (часть первая). Даже текст стал расплываться перед глазами.
Никаких глупостей я делать не желаю.
Я стараюсь сохранять спокойствие. Однако, говоря твоими словами, неспособность сохранять спокойствие — нормальное явление. Значит, человеку можно приходить в ярость, возбуждаться или дрожать?
Вместе с этими мыслями во мне струится поток совсем других эмоций. И они меня немного смущают.
Говорят, нынешний министр юстиции Миура сразу же после своего назначения подписал приказ о приведении в исполнение трех смертных приговоров. Наверное, хочет поскорей разобрать скопившиеся дела. Так мне объяснила госпожа Кадзами.
За «Синеву небес» спасибо. Только это и могу сказать. В этом году они цветут, наверное, уже в третий раз? Похоже на сон. Действительно, два года прошли быстро. Пролетели незаметно. Это были неплохие деньки. Плохие дни тянутся долго.
23 июня
Госпожа Юкико Хата!
Я хочу получить от тебя хотя бы строчку. Если ты меня любишь, я не буду подавать апелляцию.
28 июня
Господин Фудзио Уно!
Мы родились с Вами в одно время и познакомились случайно. Печалясь о Вашем существовании, я в то же время глубоко любила Вас.
Чтобы написать этот совсем короткий ответ, мне потребовалось целых два трудных дня.
27 августа
Госпоже Нагиса Кадзами
Госпожа адвокат, как Ваше здоровье?
После завершения судебного процесса я вовсе не забыла о Вас. Вчера я звонила Вам около четырех часов вечера, но телефон был занят. В последнее время у меня появилась какая-то неприязнь к телефону, о чем я сожалею. Поэтому, услышав в трубке короткие гудки, я, честно говоря, испытала облегчение.
Мне показалось, что обстоятельства, сложившиеся после судебного процесса, все-таки лучше изложить в письме. Я постараюсь не отнимать у Вас, такого занятого человека, много времени на дело, не являющееся срочным, и надеюсь, что Вы меня простите.
О том, что Уно-сан перевезли в Сэндай, я узнала только на днях. Вероятно, это последнее путешествие в его жизни. Какие цветы он видел, отправляясь в это «последнее путешествие»?
На полуостров Миуру пришло спокойствие. Кто-то писал, что с давних пор люди из города приезжают сюда насладиться «свежим ветром, шумом моря и мягким золотым солнцем». Нельзя, чтобы на этой земле жил «дьявол-душегуб». Недопустимо, чтобы люди не могли спокойно спать на песке среди дюн.
Позавчера меня неожиданно навестил человек по имени Тайдзэн Курияма. Он был одет в обычный костюм, но оказался буддийским монахом, исполняющим обязанности священника в тюрьме города Сэндай. Этот Курияма сказал, что встречался с Уно-сан.
Мне не известны обстоятельства их встречи. Не знаю, захотел этого сам Уно-сан или такие встречи разрешены либеральной администрацией этой тюрьмы. В любом случае я была рада. Замечательно, что заключенных кто-то навещает. Говорят, что в католических монастырях утешение больных и страждущих считается важнейшим долгом. Я же почти не навещаю даже знакомых людей. Теперь мне удалось прочувствовать этот свой недостаток — отсутствие человеческой теплоты.
По словам монаха Куриямы, состояние Уно-сан было довольно непонятным. Он не был раздражен, не проклинал мир и людей, но что-то с ним было не так. Другими словами, он казался пьяным, хотя в тюрьме невозможно напиться. Курияма, однако, не стал судить об Уно-сан по его поведению. Курияма — хороший человек. Мы не можем мыслить так глубоко, как он.
Уно-сан сказал, что исповедует христианскую веру. Курияма, ни о чем не подозревая и учитывая некоторую деликатность ситуации, спросил: «В какую церковь Вы ходили?» В результате он понял, что его собеседник никогда не бывал ни в какой церкви. Тогда Уно-сан сказал: «У меня есть знакомая христианка». Когда Курияма поинтересовался, что это за знакомая, Уно-сан, вероятно, назвал мое имя и дал мой адрес. Причем на вопрос Куриямы, не нужно ли пригласить католического священника как духовника, Уно-сан ухмыльнулся.
Кадзами-сэнсэй, я не пишу писем Уно-сан после его перевода в Сэндай. Но я вовсе не бросила и не забыла его. Напротив, я ежедневно думаю о нем, и эти раздумья приводят меня в такое уныние, что мне кажется, в мое сердце вонзились шипы.
Курияма, похоже, навестил меня потому, что понял странное состояние заключенного Уно, который пришел в невероятное возбуждение, рассказывая, что видел меня на улице, когда его этапировали в Сэндай. Курияма нанес мне визит прежде всего для того, чтобы сообщить, какое огромное влияние я имею на его подопечного.
Курияма рассказал, что, по словам заключенного, машина, в которой его везли, выехала из тюрьмы в Йокосуке и направилась в Сэндай на рассвете; при этом Уно-сан увидел в столь ранний час меня. Я стояла на углу безлюдного торгового квартала у магазина с закрытыми шторами и провожала машину пристальным взглядом.
Но это была не я. Дело в том, что я даже не знала, когда Уно-сан перевезут в Сэндай. По словам Куриямы, Уно-сан написал мне письмо, когда решился вопрос о его переводе в Сэндай. Но я-то не получала этого письма.
Это естественно. Вполне могло быть и так: когда он узнал о дате перевода в другую тюрьму, когда все формальности были закончены, он, возможно, решил не отправлять письмо. Может быть, он собирался послать его потом, но ведь его не предупредили заблаговременно о переводе. Это же не переезд на другую квартиру. Человеку не нужно паковать вещи и мебель. Просто в какой-то день ему сообщают: завтра — перевод в другую тюрьму. И потом, мне показалось, что Уно-сан мог и солгать насчет этого письма. У него такой уж характер — он лжет со спокойной душой.
Кто же была та женщина, что стояла на рассвете на углу торгового квартала, у магазина с еще закрытыми ставнями? Я от всего сердца благодарна этой незнакомке. Если это был призрак, то я благодарна призраку.
Чувства Уно-сан ко мне, вероятно, призрачны, но ведь многие из нас живут, веря в призраки. Когда Уно-сан увидел мой призрак, провожавший его взглядом, его сердце, возможно, наконец, успокоилось. Даже Иисус, распятый на кресте, взывал к Господу: «Боже Мой, Боже Мой! Для чего Ты Меня оставил?» Может, и Уно-сан, решив, что я покинула его, был разгневан и готов взорваться, как вулкан. Но благодаря незнакомой женщине, случайной оказавшейся на том месте, он смог примириться с действительностью. Возможно, он принял свою жизнь такой, какая она получилась, и поэтому осознал, что теперь в состоянии попрощаться с этим миром.
