Чарльз Вильямс - Частный детектив. Выпуск 1
На какую–то долю секунды глаза ее сделались мягче, а подбородок, испачканный в помаде, мелко задрожал.
— Поцелуйте его за меня, — только и сказала.
II
Весть об аресте Перелли уже облетела город, что мне стало ясно лишь только я очутился в районе Принцесс–стриг и Сентр Авеню.
Приблизиться машиной ближе, чем на полкилометра до здания полиции, просто немыслимо. Пытаюсь все же прорваться, но какой–то нервный шпик, багровея лицом, настаивает, чтобы я повернул назад, к Сентр Авеню. Еще трое сыщиков заняты остальными машинами, проскользнувшими в запретную зону.
Замечаю бурлящую толпу, запрудившую тротуары, и разворачиваюсь — на шоссе Принцесс–стрит, а затем добираюсь до Орчид Бульвар.
Оставляю здесь машину и возвращаюсь на прежнее место. Толпа перед зданием полиции разрастается буквально на глазах. Полицейские, с которых пот катит градом, громко ругаются и тщетно пытаются оттеснить людей. Они ведь пришли поглазеть на спектакль и сукиным детям полицейским им не помешать.
Солидная группа полицейских, с тщанием подобранных Брандоном, с дубинками наголо охраняет вход. Не вижу малейшего шанса проникнуть вовнутрь.
Поработав локтями, заскакиваю в аптеку. Там никого из посетителей, один лишь ночной служащий в белой блузе, который стоя у двери с завистью наблюдает за толпой.
— Мне надо позвонить, — говорю ему. Он с большой неохотой покидает свой пост.
— Вот это сенсация! — воскликнул он, облизнув губы. — Говорят, Брандон схватил похитителя. Как вы думаете, это тот, что заграбастал уйму денег? Ей–богу, я бы не прочь оказаться на его месте. Я‑то уж придумал, как бы их получше использовать!
В ответ из меня вырвались какие–то нечленораздельные звуки, и я поспешно заперся в кабине.
Я попросил дежурного по коммутатору соединить меня с полицией.
— Это просто невозможно, — сказала телефонистка. — Все линии заняты. Вот уже двадцать минут, как я безуспешно пытаюсь перехватить хоть одну. А что, собственно, творится?
— Кому–то из полицейских стукнуло в голову надраить до блеска все свои пуговицы, а прочие в ответ на это забастовали! — мрачно пошутил я прежде чем повесить трубку.
Выхожу из кабины. В магазине свежо и покойно. Продавец вскарабкался на табурет, чтобы лучше видеть то, что происходит. Толпа уже запрудила улицу и близка к тому, чтобы выдавливать собой витрины. Похоже, выбраться отсюда мне будет не так уж легко.
— Прибыли федеральные агенты, — комментирует взволнованно аптекарь. — На этот раз они свое получили! Этот парень, Брандон, — большой хитрец! Лучший начальник полиции из всех, которые тут были.
После того, как я предпринял безуспешные попытки пробиться сквозь сплошную стену из спин, уже чисто риторически поинтересовался:
— Что надо делать, чтобы выбраться отсюда?
— А зачем вам это? Становитесь на табуретку. Тогда вам будет лучше видно.
— То есть что лучше видно?
Он окинул меня взглядом с ног до головы, удивленно нахмурив брови:
— Возможно, что они переведут его куда–то. А то вдруг сюда заявится эта Дедрик, взглянуть на его рожу. Все может быть. Как жаль, что моей девчонки здесь нет. Вот была бы ей потеха!
— У вас тут есть черный ход?
— Можете выйти через эту дверь. Она ведет на Орчид Бульвар.
— Спасибо.
Я толкнул двери, и в тот же миг толпа начала выливаться на Орчид Бульвар. Жуткий звон бьющегося стекла ясно показал, что витрина не выдержала сильного напора.
Я не стал задерживаться для выяснения размеров причиненного ущерба, а удалился этаким коридором меж домами, что начинался как раз за магазином, и вскоре очутился на довольно мрачной улочке, ведущей к бульвару.
Миффлин обитает в небольшом домике на Уэст—Вуд Авеню. Кроме него там еще живут его жена и двое детей, собака из породы “боксер”, две белые кошки и снегирь. Едва он оказывается за порогом здания полиции, стремглав летит домой и даже, говаривают злые языки, он свою супругу боится значительно больше, чем даже Брандона.
Потому я и решил ждать его возле дома. Когда заканчивается его рабочий день, я не в курсе, но, учитывая кавардак, творящийся ныне в полиции, рассчитывал задержаться тут надолго.
Итак, я расположился в своей машине и закурил. Светилось только одно зашторенное окно в бельэтаже, и порой там мелькал женский силуэт.
Без чего–то одиннадцать свет в этом окне погас, но появился в комнате этажом выше, а спустя минуту весь дом погрузился в темноту.
Закрыв глаза, я пытался раздумывать о Перелли, но мне не очень хотелось строить теории на песке. Прежде необходимо познакомиться с фактами. Франкон, несомненно, прав, предполагая, что, кроме револьвера, по–видимому, Брандон располагает и иными уликами. Что до меня, то я почти убежден, что какой–нибудь кандидат на вознаграждение уведомил по секрету полицию. Стремление отхватить такую кучу денег может любого прохвоста вдохновить на досужие измышления.
Какая–то машина с натужным ревом двигалась в эту сторону. А через минуту меня ослепил свет фар, гул мотора прекратился.
Во мне проснулась надежда. И в самом деле, это был Миффлин. Он наклонился к дверце моей машины, лицо у него насупленное.
— Уберите эту груду металлолома с дороги, — сказал он, — и можете отправить ее в море. Вы же не даете мне попасть в собственный дом.
— Привет, Тим, — говорю я, выходя из “бьюика”.
Он смерил меня взглядом:
— Что вы здесь делаете?
Открыв дверцу его машины, я сел рядом с Миффлином.
— Скучаю в одиночестве. Мне подумалось, что ваше общество скрасит его.
— Подите прочь! На сегодня с меня и так довольно! Я хочу спать.
— Потерпите, Миффлин, только одну минуту. Почему Брандон слопал Перелли?
— Ага, уже и вы в курсе дела? — пробурчал Миффлин. — Вам стоит дожидаться утра, чтобы прочитать свежие газеты, а не донимать меня расспросами. У меня сегодня был веселенький вечер. Люди совсем потеряли голову.
— Это–то я знаю. Видел. Но, видите ли, Тим, так уж вышло, что Перелли — мой приятель. Он и не думал похищать Дедрика. Такой бизнес его не прельщает.
Миффлин сказал брюзжа:
— Дайте сигарету. Моя пачка пуста.
Я протянул ему сигарету и щелкнул зажигалкой.
— Вы подозреваете, что он действительно похититель?
— Я ничего не знаю наверняка. Это возможно, хотя и мало вероятно. Сознайтесь, это вы подослали Франкона?
— Естественно! Он дошел до него?
— Не родилось еще такого храбреца, который сумел бы его остановить, раз уж он решил куда–либо проникнуть. Разумеется, он его видел. И полагаю, даже спас ему, этому Перелли, жизнь. Его намеревались основательно “поразмять”!
— Видимо, кто–то по своей охоте навел на него полицию?
Миффлин согласно кивнул:
— Конечно. Вот поэтому я и не испытываю никакого доверия к этой информации. Позвонили и потребовали Брандона — непременно лично его. Говоривший даже не захотел назвать свое имя, похоже, что ему наплевать на вознаграждение. Это мне показалось и вовсе несуразным. Только сумасшедший может отказаться от получения такой суммы. Следовательно, он чего–то опасался, маскируя свою особу. Да, так вот он рекомендовал Брандону немедленно отправиться к Перелли, он же сказал ему, что оружие, которым совершено преступление, находится за диванной подушкой, а также об иных вещах, которые могут оказаться в квартире. В сущности, все необходимое для предъявления обвинения Перелли. Брандон попытался выяснить, с кем он говорит, но его собеседник рассердился и повесил трубку. Мы сумели отыскать телефон, с которого звонили. Это телефон–автомат в квартале Корал Гэйблс. Больше ничего установить не удалось.
— Похоже, этот человек ненавидит Перелли.
— Либо так, либо же это один из подструсивших похитителей. Не знаю. Во всяком случае Брандон сам отправился по указанному адресу. И как вы думаете, что он там обнаружил?
— Револьвер?
— Совершенно верно. Но, кроме того, он нашел еще и три пакета из промасленной ткани на сто тысяч двадцатидолларових банкнотов и рыболовную удочку, несомненно ту самую, которой выуживали пакеты с крыши.
Я присвистнул:
— И где же все это находилось?
— Деньги хранились в чемоданчике, а тот — в глубине шкафа. Упаковки из промасленной ткани были закинуты под нижний ящик шкафа же. А удочка лежала себе под кроватью.
— Надо быть полным идиотом, чтобы держать явные улики в собственной квартире! Неужели Брандон хотя бы даже не усомнился, что все это подстроено?
— Послушайте, единственное, чего Брандон действительно желает, так это чтобы федеральные агенты поскорее оставили наш город в покое. А тут еще у Перелли весьма неблагонадежное досье. Все один к одному. Даже если бы у Брандона и были сомнения, то, хоть с головы на ноги переверни это дело, ему иных концов не найти.
