Избранные детективы и триллеры. Компиляция. Книги 1-22 (СИ) - Дашкова Полина Викторовна

– По-человечески? – Ахмеджанов нехорошо прищурился. – Ладно, я объясню. Пропала кассета, на которой снят я и мои люди. Там много еще чего снято. Русский Иван убирал в комнате, камера и кассета лежали на столе.

– А снимал кто? Ты того, кто снимал, спрашивал?

– Его уже не спросишь. Он отвечал за кассеты, одна из них пропала. Он напился и ничего не помнил. Оператор не должен пить.

– Хорошо, с оператором ты разобрался по-своему. А при чем здесь Иван? Несчастный, слабоумный, глухонемой человек.

– Он был только немой, но не глухой. Он все понимал, и ты это знаешь.

– Да, – кивнул доктор. – Иван мог слышать слова. Но слышать и понимать – это разные вещи. Ты что, пытался его допрашивать?

– Он был один в комнате, когда убирал. После этого пропала кассета.

– Послушай, – задумчиво произнес доктор, – если ты так сильно переживаешь из-за этой кассеты, что потерял рассудок и стал допрашивать немого слабоумного человека, то почему тебе не пришло в голову допросить тех, кто заснят на пленке? Почему ты не подумал, что ее мог взять, например, тот, кто не хотел, чтобы его видели рядом с тобой? Тот, для кого это опасно?

В черных глазах Ахмеджанова вспыхнул тусклый огонь:

– Ну что же ты замолчал, доктор? Продолжай.

– Вот смотри, ты мне толком еще ничего не рассказал, но, если я тебя правильно понял, пропавшая кассета заключает в себе некую опасную информацию. Прежде всего надо подумать, для кого опасна эта информация, то есть у кого были реальные мотивы. Понимаешь?

– А ты молодец, доктор. – Ахмеджанов выбил щелчком из пачки сигарету, протянул Вадиму. Оба закурили. – Ты верно рассуждаешь. – Голос чеченца стал чуть мягче, глаза перестали сверлить Вадима. – Но тот, на кого я могу думать, в ту комнату не заходил.

– Откуда ты знаешь?

– Он постоянно был со мной. Я его все время видел.

– Прямо так ты все помнишь! Ты ведь почти полтора месяца на анальгетиках сидел, от них голова мутная.

– А зачем ты мне эти анальгетики назначаешь? Чтобы я ничего не помнил? – повысил голос чеченец и опять подозрительно прищурился.

– Ох, Аслан, если б я тебе их и не назначал, фельдшер бы сам тебя колол, без моих назначений. Иначе ты бы от боли на все село зубами скрипел, в городе услышали бы. И спать бы не мог. Ты и так плохо спишь, поэтому нервный такой, я тебе еще реланиум назначу. Пойми, наконец, ты перенес тяжелейшую операцию, времени прошло не так много. Тебе нельзя сейчас нервничать и перенапрягаться. Вместо того чтобы допрашивать слабоумных и стрелять перепивших, отдохнул бы ты, Аслан. Обидно, честное слово, я тебя по кускам собирал, а ты себя гробишь.

– Ладно, доктор. Поговорили. Езжай к своей худой девочке Маше. Скажи ей, чтобы больше не залезала в товарняки.

– Шов чешется? – спросил Вадим, обернувшись у порога.

– Чешется, зараза, – признался чеченец.

– Терпи. Когда заживает, всегда чешется. Ногти стриги чаще. Грязь у тебя под ногтями. Ночью во сне начнешь чесать, занесешь инфекцию. Не будешь ногти стричь, скажу фельдшеру, чтоб бинтовал тебя на ночь.

– Ладно, понял. Подожди, я тебя об одном деле попросить хотел. Ты главного врача санатория «Солнечный берег» знаешь?

– Знаю.

– Ты бы поговорил с ним. Там у них полковник поселился, Константинов его фамилия. Вроде он из ФСБ или еще откуда. Ты бы узнал, что у него там по документам, с кем живет, в общем, всякие подробности.

– Нет, Аслан. Это не моя работа и не мое дело. Каждый должен заниматься своим делом. У тебя достаточно людей, чтобы наводить справки о всяких полковниках.

– Я же не говорю, чтобы ты специально расспрашивал. Так, если к слову придется.

От морской воды волосы становились тусклыми и жесткими. Маша решила вымыть голову. Шампуней на полочке в ванной стояло сортов пять. Маша любила пробовать все новое и остановила свой выбор на зеленой квадратной бутылке с шампунем неизвестной английской фирмы. «Протеин сделает ваши волосы пушистыми и блестящими, как шелк», – было написано на этикетке по-английски. Маша отвинтила колпачок и наклонила горлышко бутылки над ладонью. Оттуда ничего не вылилось. Ни капли. Между тем бутылка была тяжелая. Заглянув внутрь, Маша увидела сквозь горлышко какой-то черный пластмассовый край. Она повертела бутылку, попыталась нащупать, что там внутри. Палец уперся во что-то твердое, покрытое слоем целлофана.

«Ничего себе!» – подумала Маша и поднесла бутылку вплотную к яркой люминесцентной лампе у зеркала. То, что находилось внутри, по форме больше всего напоминало кассету для видеокамеры. Под плотно приклеенной глянцевой этикеткой нащупывалась тонкая выпуклость – шов, опоясывающий всю бутылку.

«Значит, ее просто разрезали, вставили кассету, потом как-то спаяли края и сверху наклеили этикетку. Тайник – хитрее некуда. Вроде бы так просто, но можно в поисках кассеты перевернуть весь дом и никогда не догадаться, что она впаяна в одну из бутылок из-под шампуня. Найти ее можно только случайно – если захочешь в этом доме вымыть голову и из пяти сортов шампуня наткнешься именно на этот – с протеином. Однако сложно представить, что люди, пришедшие обыскивать дом, отправятся в ванную мыть голову – только если сильно вспотеют от усилий».

Маша аккуратно завинтила колпачок, поставила бутылку на место, взяла другую. Там действительно оказался шампунь.

«О Господи, а ведь я вляпалась в жуткую историю! – думала Маша, расчесывая мокрые волосы перед зеркалом. – Я действительно ничего не знаю о нем, потеряла голову, впервые в жизни влюбилась по уши. И в кого? „Тойота“, дом, сотовый телефон, есть и городская квартира. Ведь достаточно моим родителям услышать такой перечень „достоинств“, и перед ними сразу возникнет образ „нового русского“, мафиози, в лучшем случае взяточника. Что я о нем знаю? Он сказал два слова весельчакам-амбалам на улице, и они исчезли. Их было двое, он один. При желании могли бы его по асфальту размазать. Но они его испугались. Кого могут испугаться такие амбалы? Только мафиози! А что произошло в сарае? Там их вообще было семеро, и те бандиты не чета уличным. Да, он держал в руках автомат. Но смешно думать, что они испугались автомата. В сарае все выглядело так, будто он давно знаком с бандитами, прежде всего – с тем, бородатым. В противном случае его бы там просто растерзали. Тот, кривоногий, тоже держал автомат наготове и стоял сзади, у Вадима за спиной. Да, случайного человека они бы растерзали, никакой выкуп не помог бы. Выходит, он меня у них купил? Купил себе девочку, чтобы развлечься? Интересно, как он узнал, что я в том сарае. От бандитов. Как же иначе? Он не просто связан с ними, он для них – авторитет. Я влюбилась по уши в бандитского авторитета».

Выйдя из ванной, она включила чайник на кухне, села и закурила.

– А я ведь так и не задала ему ни одного вопроса из тех, что должна бы задать, – задумчиво произнесла она. – Но я просто забыла все эти вопросы, я потеряла голову. Почему же опомнилась только, когда обнаружила тайник с кассетой? И чего я так испугалась? Надо было раньше соображать и пугаться. А теперь поздно...

«Поздно потому, что, кем бы он ни был, я не могу уже просто так уехать. Он мне давал такую возможность, не держал силой, я осталась потому, что сама этого хотела. Ну какой он мафиози? Смешно. Мафиози ни за что бы меня не отпустил. Не отдал бы документы, и вообще все происходило бы по-другому, и лексика другая, и глаза...»

– Откуда ты столько знаешь про мафиози? – Маша не заметила, что опять говорит вслух. – Ты же видела их только в кино. Тебе кажется, бандитский авторитет не может выглядеть таким милым, интеллигентным, нежным, ты думаешь, он обязательно матерится через слово, сверкает золотыми зубами и носит красный пиджак? Тебе кажется, мафиози в доме не может держать столько хороших книг, а видеотека должна состоять из одной порнухи? Кстати, судя по нескольким книжным полкам, занятым специальной медицинской литературой, он действительно врач. Интересно, бандитский авторитет стал бы работать хирургом и дежурить сутками в больнице?