Петер Рабе - Бенни. Пуля вместо отпуска. Исход - только смерть
— Что вы от меня хотите? — спросила Ева.
Теперь она принялась мыть посуду, словно его здесь не было.
— Где дети? — поинтересовался Порт.
Она кивнула за окно. Девочка сидела в саду, похлопывая ручками по траве. Мальчики были там же — они раскрашивали какую-то коробку.
— Я вам скажу, что мне нужно, и оставлю вас в покое. Могу уехать из города сегодня же вечером.
Она продолжала мыть посуду, ожидая, что он скажет.
— Эйб Далтон только что вышел из тюрьмы. Он болен и стар. Я вам это уже говорил. Кое-кто хочет вовлечь его в еще одно дело, а потом еще и еще. Вы же знаете этих шантажистов.
— Пока не знаю, — безразлично произнесла она.
— Давление на Далтона — дело старое, из-за взятого банка. Он этого не делал, но все выглядит так, будто делал.
Она продолжала мыть одну и ту же тарелку не глядя на него.
— Он не брал банка. В это время он был с вами.
Она не шевелилась, если не считать медленного вращательного движения.
— Эйб может снова оказаться в тюрьме. А там он умрет.
Круг, который она описывала по тарелке, стал меньше.
— Вы можете помочь ему, миссис Симмон! Вам не надо ни во что вмешиваться, никто здесь не будет ничего вынюхивать, но если возникнет необходимость в ваших показаниях…
Порт увидел, что она, наконец, остановилась.
— Миссис Симмон, — спросил он, — вы его ненавидите?
Она ответила очень быстро и тихо, почти шепотом:
— Вы не знаете, что у меня здесь есть, вы не знаете сколько. Я это не брошу. А вы приходите и вытаскиваете назад гадость, которая, я думала, давно похоронена!
Она вдруг повернулась к Порту, опустив по бокам руки, с которых на пол капала вода. Лицо ее раскраснелось, и Порт увидел, что она вот-вот расплачется.
— Вы ведь не знаете, как я с ним познакомилась, да? Вы не знаете, как это случилось, какой была маленькая Ева Томлин, правда? Эйб Далтон был в бегах и знал моего отца. Мы жили на ферме в унылом месте, в котором не было ничего хорошего, кроме того, что там мы были одни. Он знал моего отца, пьяницу и отвратительного вора, сгорбленного старика, который постоянно вспоминал о старых временах и великих делах, которые проворачивал в городе, давно, когда он бросил нас с мамой и подался в какой-то город, а вернулся разбитым и оборванным. А когда мама умерла, он показал свое истинное лицо, напиваясь и осыпая меня ругательствами, а потом приводя дружков…
По ее лицу текли слезы, но она их не замечала.
— Он обычно называл их друзьями, друзьями из великих дней, проведенных им в городе. Эти плуты скрывались у него и платили ему за это. Больше этому паршивому старику было ничего не надо, потому что на их деньги он покупал себе выпивку. Он обычно всю ночь просиживал на кухне, разговаривая сам с собой и с бутылкой, потому что у одного его «друга» была комната с двуспальной кроватью, потому что кровать, на которой я обычно спала, была слишком узка для двоих. А когда этот мерзкий пьяница напивался до потери сознания, он сваливался в мою постель, потому что меня там не было.
Она неистово замотала руками, отряхнув с них воду.
— Вот так я и познакомилась с Далтоном, понимаете? Мне не было еще и двадцати лет, а Эйб Далтон был незнакомцем, который остановился на время, платя за постель и питание. Понимаете? — Она повысила голос от возбуждения. — Он был почти ровесником моего отца и незнакомцем! Я не хочу больше ничего говорить! Я не хочу больше об этом думать!
Она замолчала и отвернулась от Порта, и он этому обрадовался, потому что так ему было легче, ведь он не знал, что сказать. Он увидел, как поднялись ее плечи, когда она глубоко вздохнула и снова затихла. Порт засунул руки в карманы, ему захотелось тихо засвистеть, но вскоре он взял себя в руки.
Он сказал:
— Я рад, что вы это сделали. И никто этого у вас не отнимет.
Она подошла к холодильнику, вынула бутылку молока, немного налила в кружку и поставила ее на плиту.
— Вы сделали это, миссис Симмон! Вы, а не Далтон! — Он подождал с мгновение. — Вы хорошо помните, что он ничего у вас не взял?
Порт не видел ее лица, потому что она отвернулась к плите и следила за молоком.
— А не помните ли вы за ним чего-нибудь хорошего?
Она подошла к шкафу и достала рожок, бросив на Порта короткий взгляд, но он не мог сказать, что этот взгляд означал. Затем она вернулась к плите и перелила молоко в рожок.
— Вы вышли замуж вскоре после того, как Далтон познакомился с вами. Вероятно, так вы можете его вспомнить. Я хочу, чтобы вы увидели, миссис Симмон…
— Я помню.
Ее слова были неожиданны, как и тон. Похоже, она больше не боролась с воспоминаниями о прошлом, а действительно думала о нем.
— Я помню, потому что он был последним. — Она посмотрела на Порта. — Он вам не говорил?
— Он не хотел, чтобы я к вам приходил, — сказал Порт. — Он только назвал мне ваше имя.
Она надела соску на горлышко рожка, но от Порта не отвернулась.
— Он взял меня с собой, — сказала она. — В ту ночь, когда уехал.
Она подошла к окну и посмотрела на детей.
— Мой отец спал на кухне или был мертвецки пьян, не знаю. Эйб Далтон увез меня в Гранд-Рапидс, ехали мы всю ночь и часть следующего дня. В Гранд-Рапидсе он нашел мне комнату. Я, наверное, была полумертвой от страха и возбуждения, потому что заснула тотчас же, как мы приехали. — Она снова повернулась к Порту. — Когда я проснулась, его уже не было. Остаться одной было ужасно. Выплакавшись, я снова заснула. Вот почему я не сразу нашла это, проснувшись на следующее утро. Он положил мне в туфлю пятьсот долларов.
Когда она закончила, Порт ничего не сказал. Он ей улыбнулся. Сначала ему показалось, что она собирается улыбнуться в ответ, но она посмотрела на рожок и проверила, насколько теплое молоко.
— Я знаю, — сказала она. — Все это хорошо. Хорошо, пока не знает Джей. Я познакомилась с ним вскоре после того случая, и он ничего обо мне не знает.
— Не думаете же вы…
Она не дала Порту закончить:
— Он был из Оттер-Бенда, но мы уже знали друг друга. Мы очень скоро вернулись сюда. Мы поженились в городе и вернулись в Оттер-Бенд, словно я никогда раньше не жила здесь. Теперь я живу здесь, и Джей никогда ничего не узнает.
— Вы не поможете Далтону? — спросил Порт.
— Вы можете меня заставить, — сказала она, — и все разрушить. — Голос ее звучал почти безразлично. — Но я буду сопротивляться.
Она снова подошла к окну и посмотрела на детей. Порт нахмурился.
— Джей не знает и никогда не узнает.
Она подошла к двери, ведущей во двор.
— Мне надо забрать ребенка, — сказала она и вышла.
Когда она вернулась, Порта в доме уже не было.
Она казалась очень спокойной всю оставшуюся часть дня и вечером, когда муж вернулся домой. Говорила она очень мало. Джей Симмон заметил это, но ничего не сказал. Когда они отправились в постель, он быстро заснул.
Ева Симмон долго лежала без сна, а когда встала, было еще довольно темно. Она спустилась к небольшому письменному столу в гостиной и села перед чистым листком бумаги с ручкой в руке. На листке стоял печатный заголовок «Миссис Джей Симмон», и Ева Симмон прочла его несколько раз. Затем она написала свое имя «миссис Джей Симмон». Написала снова, машинально, потому что ей не хотелось сидеть за столом с ручкой и бумагой, ей вообще ничего не хотелось делать.
Грузовик Джея стоял снаружи, под окном, а качели во дворе раскачивал холодный утренний ветер.
Она снова попыталась писать. На бумаге снова и снова выходило «миссис Джей Симмон». Ей захотелось заплакать, но она справилась с собой.
— Ева? — позвал Джей сверху. — Солнышко? — снова позвал он.
Она встала и подошла к лестнице:
— Да, Джей?
Он спустился, большой и помятый со сна:
— Ты в порядке, солнышко?
Она кивнула.
— Да нет, не в порядке, — сказал он. — Приходи на кухню. Я приготовлю кофе.
Он поставил кофе и сел рядом с ней за кухонный стол:
— Как до рождения детей, да, Ева?
Она кивнула и почти улыбнулась.
— Солнышко, — спросил он. — Ты хочешь, чтобы я оставил тебя одну?
На этот раз она расплакалась, не в силах больше сдерживаться. Джей Симмон обнял жену и прижал к себе. Погладил по голове и по спине.
Через некоторое время она расслабилась, но его не отпустила. Они вернулись в постель и занялись любовью, как тогда, до рождения детей.
Она ничего не сказала ему. Она никогда об этом ничего не говорила.
Глава 15
Летти спала неспокойно и, когда яркий луч света ударил ей в лицо, тут же проснулась. Она села, больше для того, чтобы защитить глаза от ослепительного света с потолка, чем для чего-нибудь иного. Вдруг она увидела Дикки, стоящего в дверях, и проснулась окончательно.
— Дикки! Ты вернулся! — сказала она, улыбнулась во весь рот и сбросила одеяло, глядя, как он приближается к постели. — Ты так рано вернулся, — сказала она, снова улыбнувшись.
