Микки Спиллейн - Долгое ожидание
Я глубоко затянулся сигаретой и замолчал. Сколько раз я перебирал свою историю в памяти, а когда дело дошло до рассказа, с трудом выдавливал из себя слова.
– Несколько недель мы проработали на строительстве моста. Но вот однажды я соскользнул с фермы и повис на спасательном поясе. Подо мной была пятидесятифутовая пропасть, а ветер сильно раскачивал веревку, на которой я висел, и мог перетереть ее о металлическую балку. Мне оставалось жить считанные минуты. Положение казалось безнадежным, но Джонни спустился ко мне и прицепил мой пояс к лебедке В тот момент, когда он закреплял последний узел, его веревка оборвалась, и он полетел в реку. Меня же потащили наверх. Его останки обнаружили лишь через несколько дней. Все, что нашли, захоронили. Насколько известно, семьи у него не было. Я вроде бы оказался его единственным наследником. Когда мне отдали его вещи, я просмотрел их. Понимаете, Джонни никогда о себе ничего не рассказывал, и теперь я понял, почему. Дело в том, что в одном из его старых чемоданов я наткнулся на начатое им когда-то письмо. Вероятно, потом он забыл о нем, но мне оно кое-что подсказало о его прошлой жизни. Я помню это письмо дословно. Хотите выслушать? Логан едва заметно кивнул.
– «Меня изгнали из Линкасла пять лет назад. У меня отняли деньги, честь и мою девушку. Они лишили меня всего, что у меня было, а она смеялась, глядя на это. Она смеялась потому, что сама была замешана, а я любил ее. Она смеялась, уходя с ним под руку. А этот негодяй-садист, который работает на него, пытался меня зарезать. Я убежал, и бежал до тех самых пор, пока…» – На этом письмо обрывалось.
– Но я не слышу никаких имен, – заметил Логан.
– Верно. Там и не было никаких имен. Да мне они и не нужны. Я узнаю, кто эти люди, хотя мне и неизвестны их имена. И тогда знаете, что произойдет? Я дал ему возможность догадаться самому.
– Зачем вам все это нужно? – осведомился он.
– Зачем? Затем, что Джонни был моим самым лучшим другом. Он погиб, спасая мне жизнь, и, клянусь богом, я собираюсь вернуть ему все, что у него отняли. Вам понятно?
– Великолепно! Вы рассуждаете очень благородно. И все сами решили, хотя даже не знаете, виноват ли он или нет?
Я встал и нашарил в кармане сигареты. Теперь он находился у меня за спиной.
– За два года можно отлично узнать человека, с которым живешь бок о бок. Я знал Джонни, как самого себя. Он никогда никого не убивал.
Мы уже были на середине зала, когда Логан хлопнул меня по плечу.
– Недурная история, Джонни, и я собираюсь выяснить, насколько она соответствует истине.
– Я ведь сказал, как вы можете это выяснить. Губы Логана растянулись в ухмылке.
– У меня есть лучший способ проверить.
И он с силой выбросил вперед правую руку. Я едва успел поднырнуть под нее, потом схватил его одной рукой за глотку, а другой с размаху стукнул в живот, одновременно шарахнув его изо всех сил об стенку. Когда он обмяк, я толчком отшвырнул его на середину зала. С минуту он лежал неподвижно, глядя в потолок остекленевшими глазами и силясь сдержать рвоту. Но я не собирался с ним церемониться и подошел, собираясь одним пинком вышибить его проклятые лошадиные зубы, как вдруг он повернул ко мне голову и широко улыбнулся. Ей-богу, правда, он улыбался, точно ему было очень весело. Рот у него был весь в крови, а он все-таки ухитрялся улыбаться. Я подождал, пока он немного придет в себя.
– Вы что, старина, совсем спятили? Какого черта на меня набросились?
– Я сам виноват, – прошепелявил он, вновь улыбаясь. – Настоящий Джонни никогда бы не дал мне сдачи. Он был желторотый, как все эти бывшие вояки, и до икоты боялся настоящей драки, ну а с вами все в порядке, Уилсон.
– Макбрайд. Джонни Макбрайд, запомните, ладно?
– О'кей, Джонни.
– И никогда больше не считайте меня желторотым, Логан.
– Я-то не стану, но я знаю кое-кого, кто так думает. Их ждет беда.
– Да, я постараюсь их удивить.
– Интересное дело, – пробормотал Логан, секунду озадаченно помолчал и снова широко улыбнулся.
– Согласен…
5
Мне пришлось усадить Логана в «шевроле». Немного спустя он пришел в себя, но время от времени все еще мотал головой, чтобы прояснилось в мозгах. Локти его были ободраны, ведь он далеко проехал на них по полу после удара. Нажимая на стартер, он поинтересовался:
– Где вы так научились драться и откуда такая силища?
– Вероятно, это результат тяжелой физической работы.
– Вспомните, может быть, вы были боксером? Я нахмурился и качнул головой.
– А что, если именно так?
– Я не помню.
Он пожал плечами.
– Линдсей утверждает, что отпечатки все равно можно выявить.
– О'кей, я не возражаю. Логан хмыкнул.
– Почему бы и нет? Думаете, я не пытался хоть что-нибудь выяснить о себе? Я делал запрос в армию, и во всякие организации. Но даже бюро ветеранов войны не помогло. Я обращался к доброй дюжине врачей и других специалистов, надеясь, что они восстановят хоть намек на память или добудут какой-нибудь ничтожный отпечаток, но все безрезультатно.
– Ладно, я попробую разузнать что-нибудь, – пообещал Логан. – Если что выйдет, дам вам знать. А что вы намерены предпринять сейчас?
– Отыскать эту самую Веру, о которой вы упоминали. Его физиономия сразу стала жесткой.
– Зачем она вам?
– Потому что она – ключ ко всему, вот почему. Я ведь сказал вам, что было написано в том письме: у него отняли все, что он имел, а она смеялась над ним, потому что сама была к этому причастна.
– Проклятье! – его руки судорожно вцепились в руль. – Не сваливайте все на нее. Вы ведь пока не уверены в этом, не так ли?
– Вы все еще влюблены в нее?
– Нет, – он искоса взглянул на меня. – Нет, но был когда-то, может, в этом все и дело.
– Насколько хорошо вы ее знаете?
– Достаточно хорошо и достаточно долго, чтобы быть уверенным: она не может оказаться предательницей.
– Логан, я давно пришел к выводу, что ни один мужчина ни черта не смыслит в женщинах, а уж тем более в той, которую любит.
Я снова закурил.
– В вашей газете хранятся какие-нибудь фотографии, связанные с этим делом?
– Кое-что есть, а что?
– Может, там имеется фотография комнаты, в которой был убит Минноу?
– Вполне возможно…
– Поедем посмотрим, а?
Он молча закурил и прибавил газу.
Я остался в машине, а Логан поднялся наверх. Через десять минут он вернулся с конвертом и протянул его мне. В конверте находились четыре фотографии. На первой из них был изображен мертвый Минноу. Его простреленная голова упала на письменный стол, и промокательная бумага впитывала кровь. Вокруг валялись документы, над которыми он работал в тот вечер. В одной руке убитый сжимал сломанный пополам карандаш, по полу разлетелась пачка писем.
На двух других фотографиях я увидел тот же самый труп, снятый с разных точек кабинета. В кадр попали некоторые детали обстановки: каталог с выдвинутыми ящиками, вешалка с пальто и шляпой Минноу, книжный шкаф с юридическими справочниками. На четвертом снимке виднелся лежащий на полу пистолет.
Я вертел фотографии в руках, пытаясь хоть что-то из них извлечь. Они были очень четкими, можно было даже прочесть некоторые бумаги на столе. В основном, это были юридические документы и среди них – копня какого-то обвинительного акта.
Так ничего и не добившись, я сунул фотографии обратно в конверт.
– Ну что? – спросил Логан.
– Отличный пистолет! – восхитился я.
– И полиция того же мнения. С полным барабаном и с одним выстреленным патроном, – он сжал губы. – И полно ваших отпечатков.
– Не моих.
– Правильно. Его отпечатков. Но на то, чтобы их идентифицировать, понадобилось совсем немного времени, поскольку они имелись в банке. К тому же провели дополнительную проверку по армейским досье в Вашингтоне.
У меня возникло смутное ощущение, будто что-то здесь не вяжется.
– Насколько сложно было проникнуть в здание? – осведомился я.
– Очень легко. Несколько окон было открыто настежь, в том числе и то, которое выходило на задний двор.
– Ясно.
– Что, ясно?
Я возвратил ему конверт с фотографиями и снова закурил. Что-то смутно тревожило меня, но я никак не мог понять, что именно.
– Над каким делом работал в тот вечер Минноу?
– Все это время он занимался материалами, которые должны были разоблачить Сорво и покончить с коррупцией в нашем городе.
– Дело касалось только Сорво?
– Не только. Там была замешана целая куча народу. Сорво ведь парень с головой, а точнее – с железными нервами, и весьма неразборчив в средствах. Он распоряжается здесь всем и всеми. Черт возьми, надо быть откровенным: никто в муниципалитете не сделает против него и шага.
– Удивительная ситуация.
– В этом весь Сорво. И ситуация в его пользу… Но когда-нибудь все прояснится.
– Что ж, благодарю за информацию. Вы мне очень помогли.
Глаза Логана блеснули.
