Рэймонд Чандлер - Свидетель
Я сидел на жестком стуле и молча созерцал дешевый новенький ковер.
– Я читал журнал. Собирался поесть и ехать на работу, – обстоятельно рассказывал Том Снайд. – Дочка открыла им дверь. Они вошли, навели на нас пистолеты, загнали сюда, закрыли окна и опустили жалюзи. Мексиканец уселся и стал в щелку выглядывать на улицу. Ни слова не сказал. Большой парень сел на кровать и заставил меня два раза подряд рассказать обо всем, что вчера случилось. А потом велел забыть, что я с кем-то встречался и с кем-то ехал в город.
– Когда вы впервые увидели вот этого человека? – спросил Олз, кивнув в мою сторону.
– Точно не скажу. Наверное, в половине двенадцатого – без четверти двенадцать. Я приехал к себе в гараж, в час пятнадцать, сразу же, как забрал свои колеса у отеля «Карийон». С побережья до города мы тащились целый час.
А в аптеке разговаривали минут пятнадцать, может, и больше.
– Значит, вы с ним познакомились около полуночи, – уточнил Олз.
Том Снайд кивнул, и полотенце сползло вниз. Он снова уложил его на лоб.
Немного подумав, сказал:
– Пожалуй, нет. Парень в аптеке говорил, что он закрывает в двенадцать.
А когда мы уезжали, аптека еще была открыта.
Олз повернул голову и посмотрел на меня без всякого выражения. Потом снова на Тома Снайда.
– Рассказывайте дальше про бандитов, – велел он.
– Этот большой говорил, что мне, наверное, вообще ничего никому не придется рассказывать. А если все-таки придется и я скажу все как надо, они привезут мне денег. Если скажу что не так – заберут дочку.
– Вот дерьмо! – выругался Олз.
– Они ушли. Я посмотрел им вслед в окно и словно спятил. Наша улица тупиковая – ее жулики строили, да недостроили. Тянется на полмили вокруг холма, потом тупик. Дальше не проедешь. Я знал, что они на обратном пути опять проедут мимо... Я достал свою мелкашку, другого оружия у меня нет, да и залег в кустах. В шину я попал со второго раза. Они, наверное, решили, что это просто прокол. Потом я опять промазал, а они сообразили, что к чему.
Начали палить почем зря. Мексиканца я достал, а большой спрятался за машину... Вот и все. А тут и вы подъехали.
Олз переплел свои толстые жесткие пальцы и мрачно улыбнулся женщине в углу.
– Кто живет в соседнем доме, Том?
– Его зовут Грэнди, он машинист на железной дороге. Живет один. Сейчас на работе.
– Ясно, – кивнул Олз. Он встал, прошелся и погладил девчушку по голове.Придется вам приехать к нам и подписать показания, Том.
– Конечно, – голос у Тома Снайда был усталый, безжизненный. – Наверное, я и работу теперь потеряю – из-за того, что отдал вчера такси в чужие руки.
– Ну, в этом я не уверен, – мягко сказал Олз. – А вдруг вашему боссу понравится, что у него за рулем сидят ребята, которые могут за себя постоять.
Он снова погладил девочку по голове, подошел к двери и открыл ее.
Кивнув Тому Снайду, я вышел вслед за Олзом. Олз спокойно заметил:
– Он еще не знает про убитого. Я не стал об этом при малышке.
Мы подошли к серому автомобилю. Эндрюс был накрыт мешками из-под цемента, которые мы принесли из подвала Снайдов, по краям они были придавлены камнями. Олз мельком взглянул в сторону тела и рассеянно сказал:
– Мне надо скорей добраться до телефона.
Он прислонился к дверце и заглянул внутрь. Мексиканец сидел, откинув голову, полуприкрыв глаза, с отсутствующим выражением на смуглом лице. Левая кисть его была прикована к рулю.
– Как тебя зовут? – спросил Олз.
– Луис Кадена, – тихо отозвался мексиканец, не открывая глаз.
– Кто из вас, сволочей, пришил вчера парня в Уэст-Симарроне?
– Не понимай, сеньор, – кротко ответил мексиканец.
– Ты мне дурачком не прикидывайся, мексиканская рожа, – спокойно сказал Олз. – Я ведь и рассердиться могу. – Он облокотился на окно и покатал во рту сигару.
Мексиканец казался даже веселым, хотя очень усталым. Кровь у него на правой руке засохла и почернела.
– Эндрюс пришил этого парня прямо в такси в Уэст-Симарроне, – продолжал Олз. – С ним была девушка, которую мы уже задержали. У тебя чертовски мало шансов доказать, что ты в этом не замешан.
В полуприкрытых глазах мексиканца блеснул и погас огонек. Он улыбнулся, сверкнул мелкими белыми зубами.
– Куда Эндрюс дел револьвер? – спросил Олз.
– Не понимай, сеньор.
– Крутой паренек. Я таких побаиваюсь, – пробормотал Олз.
Олз отошел от машины и стал ковырять носком башмака в сухой грязи, налипшей на мешке, которым было прикрыто тело. Расчистив мешковину, Олз громко прочитал надпись на ней:
– Дорожно-строительная компания Сан-Анджело... И что этой толстой сволочи неймется, занимался бы своим бизнесом.
Я стоял рядом с ним и глядел вниз, в долину. Далеко под нами, на бульваре, окаймлявшем озеро Грей, то и дело вспыхивали на солнце стекла автомобилей.
– Ну, что ты скажешь? – обратился ко мне Олз.
– Убийцы, видимо, знали насчет такси, – начал я, – но девица со своей добычей все-таки добралась до города. Так что это сработал не Каналес. Он не из тех ребят, что выпускают из рук двадцать два куска собственных денег.
Рыжая участвовала в убийстве, и оно заранее задумано.
– Конечно, – Олз усмехнулся. – Харджера убили, чтобы подставить вас.
– Черт-те что... Как низко ценится человеческая жизнь – всего в двадцать две тысячи. Харджера пристукнули, чтобы расставить мне капкан, а деньги отдали мне, чтобы защелкнуть его покрепче.
– Может, рассчитывали, что вы смоетесь, – проворчал Олз. – Вот тогда вам была бы крышка.
– Это было бы уж чересчур глупо, даже для меня, – я повертел сигарету.Как теперь будем выкручиваться? Олз сплюнул и брезгливо сказал:
– Здесь хозяева – полиция округа. Я могу отвезти Эндрюса в участок в Солано и проследить, чтобы все было пока шито-крыто. И таксист будет до смерти рад держать язык за зубами. А я уже достаточно далеко зашел, так что хочу забрать мексикашку к себе и поговорить с ним с глазу на глаз.
– Меня это устраивает. Наверное, долго держать все это под замком вам не удастся, но, может быть, я успею повидаться с толстяком и поболтать с ним о его кошке...
Глава 11
Я вернулся в гостиницу в конце дня. Клерк передал мне записку: «Просьба как можно скорее позвонить Ф. Д.». У себя в квартире я выпил что оставалось на дне бутылки, потом позвонил вниз и заказал новую, переоделся и поискал в книге телефон Фрэнка Дорра.
Приготовив себе прохладное, со звенящими льдышками питье в высоком стакане, я сел в кресло и взялся за телефон. Сперва подошла горничная, потом человек, который произносил имя мистера Дорра так, словно боялся, что оно взорвется у него во рту, после в переговоры включился какой-то совершенно шелковый голос. Наконец трубку взял сам Фрэнк Дорр. Казалось, он был рад меня слышать.
– Я думал о нашем утреннем разговоре, – сказал он, – и мне пришла в голову неплохая мысль. Заезжайте ко мне... И можете захватить деньги. Как раз успеете забрать их из банка.
– Ну да. Банк закрывается в шесть. Но деньги-то не ваши.
Было слышно, как он хихикнул.
– Не говорите глупостей. Они все помечены, не хотелось бы уличать вас в воровстве.
«Это вранье, что они меченые», – подумал я и, отхлебнув из стакана, сказал:
– Ладно. Может быть, я и соглашусь вернуть их в те руки, из которых получил, – но в вашем присутствии.
– Ну... я же вам говорил, что это лицо покинуло город, – отозвался он.Впрочем, попытаюсь что-нибудь сделать. Только без фокусов, пожалуйста.
Я обещал, что фокусов не будет, и повесил трубку. Прикончил выпивку, позвонил Бэллину в «Телеграмму». Он сообщил, что полиция вроде бы ничего пока не знает про Лу Харджера – и не интересуется им. Он был немного обижен, что я до сих пор не позволяю ему напечатать всю историю. Из разговора я понял, что события на озере Грей до него еще не дошли.
Я позвонил Олзу, но не застал его на месте.
Я смешал еще одну порцию, отхлебнул половину и почувствовал, что уже немного перебрал. Надел шляпу и спустился к машине. Было еще рано, но уличное движение усилилось – люди спешили домой к ужину. Я не знал, следуют за мной две машины или всего одна. Во всяком случае, никто не попытался меня догнать и швырнуть бомбу мне на колени.
Дом был квадратный, двухэтажный, из красного кирпича, с красивым участком, огороженным красной кирпичной стеной с резным карнизом из белого камня. Сбоку под навесом стоял сверкающий черный лимузин. Я поднялся по дорожке, мощенной красной плиткой, через две садовые террасы, и бледный человек, похожий на сосульку в смокинге, впустил меня в просторный тихий холл, где стояла темная старая мебель, а за окном виднелся тенистый уголок сада. Бледный человек провел меня через этот холл, потом через другой, из которого мы попали в облицованный деревом тускло освещенный кабинет. Здесь он оставил меня в одиночестве.
