Александр Сергеевский - PR для братвы
Макарыча она ненавидела больше всех за то, что последующие взятки Репкину проходили через него, тем самым обрубив девочкам возможность перспективной разработки богатой кротовской жилы.
— К тому же не будет он сейчас заниматься мелочугой, его вон чуть ли не каждый день по телеку крутят. «Костров — наш кандидат!» — На этот раз Галя передразнила популярную дикторшу. — В лучшем случае пришлет отморозков или, не дай бог, Равиля, этот из нас от души все наружу вывернет. Нет, от пролета на бабки этот ход нас не спасет.
— Ну что же делать, — безвольно сдалась хрупкая Таня, даже боясь думать о последствиях, попади они в лапы Жориных быков. В этом случае ставка была больше, чем жизнь…
— Надо посоветоваться с Олегом, — после минутной паузы произнесла Галя.
С этой фразы позиции дамочек диаметрально поменялись.
— Дура! Тебе-то что! Он тебя почти не трогает! А мне после его запросов неделю со свечками ходить! — бешено заорала Таня.
Дело в том, что начальник отдела юстиции Олег Отрогов, скрытый садист-карьерист, из обеих юристок для реализации своих сексуальных фантазий обычно предпочитал более мягкую и податливую Таню. Посещал он бывшую еврейскую квартиру не чаще двух-трех раз в месяц с нужными влиятельными чиновниками для проведения обоюдоострых переговоров на благо договаривающихся сторон.
После распития коньяка хозяин жилплощади, удовлетворенный исходом беседы, угощал своего гостя экзотическим блюдом, а именно уже облачившимися в сбруи и вооружившимися плетками шикарными адвокатессами на выбор. Обычно гость выбирал более яркую Галю. Строгова это устраивало, так как сам по-своему любил неженку Таню. Потом, конечно, партнеры менялись, но до Гали Олежек добирался уже никакой, то есть ни на что недееспособный, оставляя свою садистскую страсть на возлюбленной. Гале из всех удовольствий доставалось только массировать своего утомившегося бывшего преподавателя юриспруденции.
После таких посещений бедная избранница своего наставника и спонсора Танюша часами отмачивалась в ванне. Олежек предпочитал, извините за некрасивую правду, жесткий анальный секс с переходом в оральный. Но из песни слов не выкинешь, такие вот у них нравы. С другой стороны, хочешь красиво жить — надо чем-нибудь поступиться.
— Да и чем он может помочь? — продолжала орать Таня, нервно облизывая губы, словно чувствуя на них канализационный запах. — Ты думаешь, что ему под силу извести всех ящеровских и кротовских? Да он нам еще по башке надает за такие выходки! — Ох, как не хотелось ей лишний раз назначать свидание Строгову…
Искренне просим вашего извинения, дорогой читатель, за натурализм. С удовольствием бы уподобились великому Малевичу, вместо чего-то там такого «Черный квадратик» намалевавшему, но в писательском жанре это не пройдет, как-то читаться не будет, подумают, что типография большую кляксу поставила, вроде как дефект или халтура. Так что нижайше прощеньица просим.
14
Бывший кандидат в кандидаты в депутаты в Государственную Думу, несостоявшийся председатель Законодательного комитета и потенциальный Председатель Российского Парламента, пополнивший широкие массы коллег-взяточников, судья Василий Иваныч Репкин в носках на кровати валялся.
Давно ушли в прошлое мечты осчастливить народонаселение своим приходом во власть. Оказывается, эта мечта требовала огромного самопожертвования, выраженного в условных единицах. Ушли в прошлое и другие увлечения. Он даже перестал заниматься карате и обливаться из-под крана. Он забурел. Зеленые доллары валялись везде по всей квартире, но и это его не радовало. Идейный коммунист в прошлом и стойкий коррупционер в настоящем тоской маялся.
Взяточник тупо смотрел в телевизор, где в рамках избирательной кампании показывали бывшего коварного друга и благодетеля Андрея Дмитриевича Кострова, и завидовал.
Миловидная телеведущая как раз очередной вопрос задавала:
— Господин Костров, мы уже привыкли к вашим неординарным суждениям на разнообразные темы, но все-таки избиратели спрашивают, чьи интересы вы собираетесь защищать в Городском Законодательном собрании и какое ваше политическое кредо.
Кандидат внимательно выслушал вопрос, удовлетворенно кивнул и без промедления пустился в свойственную ему демагогию, при этом только пальцы не растопыривал:
— Вы спрашиваете, чьи интересы я собираюсь защищать? Ну что ж, извольте.
Я готов представлять интересы каждого и всех вместе, кому свойственно поступательное движение от худшего к лучшему, а стало быть, теоретически всего народонаселения, стремящегося выбраться из тех тяжелых условий жизни, в которые мы за последние годы попали. То есть интересы всех ста процентов моих дорогих сограждан.
Но, как вы знаете, в семье не без урода. Как статистика утверждает, есть люди с неправильной ориентацией, которые не хотят совершать прогресс вместе с обществом. Таких порядка десяти процентов от общей массы. Для таких исключительных индивидуумов во всем мире создаются специальные учреждения, такие как дома сумасшедших, тюрьмы, колонии, а также для более удачливых, в зависимости от идеологии, советы-парламенты, исполкомы-правительства, политбюро — конгрессы и, наконец, президентские администрации. Как где что называется, для рядовой массы особого значения не имеет.
Всем тем, кто в этих заведениях находится, начиная от дурдомов и кончая Белыми домами, на все остальные девяносто процентов, извините за выражение, накакать с высокой колокольни или мечети, в зависимости от вероисповедания. — Макарыч, как всегда, вошел в раж и, очевидно, забавлялся.
Миловидная телеведущая недоуменно водила жалом от редактора к операторам, но время было оплачено, и Костров продолжал:
— Вот так оно, мировое народонаселение, и делится и тогда, и поныне, и, очевидно, в будущем. Все остальные разделы, на правых там, на левых или центровых, никакого принципиального значения не имеют и отличаются друг от друга только как более или менее перспективные трамплины для прыжка на те самые высоты, с которых наиболее удобно испражняться, — куражился кандидат от блока беспартийных отморозков.
Дикторша не знала, что делать, редактор очумело выкатил глаза, и только беспристрастные операторы наводили фокусы в своих камерах.
Макарыч продолжал:
— Итак, в мире существует только одно народоделение: девяносто процентов против десяти процентов. Все остальное — навороты, вредная политагитация и пропаганда. В одной древней державе тех, кого больше, называли плебеями, а меньшинство — патрициями. Можно придумать и другие названия, но стоит ли заноситься и изобретать колесо. Каких-нибудь тщетланов с колокольчиками в носу, которые при встрече с, допустим, раджанами, кланяются и произносят непонятное «Ку!»
Кстати, об Индии. Там как раз все четко поделено на касты, и это очень удобно в рассматриваемом нами аспекте. Но тем не менее все жители данной страны равны, так как в своей вере поклоняются достойному со всех сторон безобидному животному — священной корове. Они так ею дорожат, что даже кушать ее не могут. А есть такие народности, которые от свиного сала нос воротят. Зато существует одна цивилизация, закусывающая лягушками.
По этому поводу вспоминается один незаурядный случай из подмосковной деревни Головино. Там два брата жили, нормальные такие здоровые парни, насквозь пронизанные духом соперничества. Однажды эти огромные пацаны меж собой поспорили, кто больше воды выпьет. А дело, надо сказать, происходило на скотном дворе…
— На вопросы избирателей отвечал независимый кандидат в депутаты в Городское собрание по тринадцатому округу Костров Андрей Дмитриевич, — решительно перебила дикторша, редактор уже больше минуты жестами показывал на часы, скрещивал руки и наконец в панике схватился за голову.
— Спасибо за ваше содержательное выступление, господин Костров. До встречи, — закончила передачу телеведущая и с улыбкой уставилась в камеру.
Ожесточенный судья, вспоминая демагогию своего бывшего друга по так и нерешенному извечно русскому вопросу «Что делать?», со злостью выключил телевизор.
15
Начальник отдела юстиции городского правительства Олег Строгов нервно метался по гостиной шикарной квартиры, отмеряя шаги от кресел, в которых в страхе съежились неподражаемые адвокатессы. Решительная Галя все-таки настояла на своем предложении посоветоваться со спонсором и благодетелем, приведя своей подруге несокрушимый аргумент: «Все равно рано или поздно Олежек узнает о наших заморочках, и тогда мы однозначно наживем в его лице еще одного смертельного врага. Хорошо, если кротовские до того времени не сожгут эту квартиру. Такие убытки Строгов нам не простит…»
— Дуры! — между тем орал рассерженный чиновник. — Вам что, мало денег, нашли куда запустить свои дрочливые ручонки! Прошмандовки!
