Дэшил Хэммет - Детектив США. Выпуск 6
По голосу чувствовалось, что он злится.
— Повторяю, я никогда о нем не слышал. Мать моей жены — американка. Жульет проводила здесь гораздо больше времени, чем я. Возможно, она и знала Кардью, хотя мне об этом неизвестно, — его глаза сузились. — Он молод?
— Через месяц ему исполнилось бы восемьдесят, — ответил Шамбрэн.
Напряжение разом покинуло Жирара. Какой же он ревнивец, подумал я.
— Мы с женой провели вечер в компании месье Делакру, посла Франции. Были на концерте в Центре Линкольна, а затем поехали в ночной клуб. В отель вернулись примерно полчаса назад, — его серые глаза остановились на мне. — Мне кажется, мистер Хаскелл видел, как мы вошли.
Похоже, он ничего не упускал.
— Мы не интересуемся вашим алиби, месье, — заверил его Шамбрэн и рассказал об участии Кардью в предстоящей встрече Бернарделя, в том числе и о том, как старик предлагал рассадить гостей. Жирар слушал с каменным лицом.
— Но я уже дал понять месье Лакосту, секретарю посольства, что мы с женой не считаем необходимым нарушать этикет из-за личных отношений.
— Не в этом суть, месье, — покачал головой Шамбрэн. — Что мог узнать мистер Кардью об одном из вас настолько важное, что его тут же убили?
— Мне кажется, вы торопитесь с выводами, — возразил Жирар. — Где доказательства, что его убили именно по этой причине? Его мог убить тот же вор, что, по вашим словам, побывал у нас в номере. Мне неизвестны какие-либо секреты, связанные с моей женой, мною или кем-то еще, кто будет сидеть за столом посла на званом вечере в честь месье Бернарделя.
— Мы хотели бы узнать у вашей жены, знает ли она Кардью, — вмешался Харди.
— Повторяю, моя жена плохо себя чувствует. Она уже легла. Прошедший день утомил ее. Позвольте мне выяснить, знакома ли она с Кардью. Если да, то уверен, что она найдет в себе силы ответить на ваши вопросы. Если нет, я попрошу вас оставить ее в покое, по крайней мере до утра.
— Хорошо, — согласился Харди.
Жирар снял трубку телефона на столе Шамбрэна и попросил телефонистку соединить его со своим номером. Его грубый голос внезапно стал мягким и нежным. С женой он говорил по-французски, в голосе слышалась искренняя озабоченность.
Он упомянул фамилию Кардью. Затем положил трубку на рычаг.
— Моя жена никогда не слышала о Мюррее Кардью и ничем не может вам помочь.
— Тогда, если вы не возражаете, мы поговорим с ней утром, — принял решение Харди.
Едва он произнес эти слова, как открылась дверь, и в кабинет вошли Джерри Додд и Диггер Салливан.
— Мистер Салливан только сейчас появился в отеле, и я сразу попросил его… — Додд осекся, увидев Жирара.
Жирар и Салливан смотрели друг на друга. Салливан побледнел. Лицо Жирара, наоборот, стало пунцовым от злости.
Он открыл было рот, чтобы что-то сказать, но сдержался, двинулся к двери и остановился перед Салливаном.
— Предупреждаю вас, — его голос дрожал, — держитесь от нее подальше.
Глава 5
Жирар ушел, хлопнув дверью, а в кабинете повисла тяжелая тишина. Диггер Салливан полез в карман смокинга за пачкой сигарет. Его губы изогнулись в сухой улыбке.
— Да, неприятная встреча, — он чиркнул зажигалкой, глубоко затянулся, прошел к столу Шамбрэна. — Я потрясен тем, что рассказал мне Додд. Бедный Кардью. Я хорошо знал его, хотя близко мы не сходились. Он долго жил за границей, — улыбка стала шире. — Сойтись близко мы и не могли, потому что мой отец был сыном ирландского революционера, мать — актрисой, ее папаша продавал гвозди и шурупы. С точки зрения Кардью, я принадлежал к простолюдинам. Да и об актрисах он был не слишком высокого мнения. Всегда щедрый, остроумный, хотя о многом предпочитал не говорить, зная, что подобные сведения тут же попадут в колонки светской хроники и причинят кому-то вред… Мне он нравился. И я пришел сказать, что не убивал его. Но алиби у меня нет. Во всяком случае, сейчас.
— Как это? — удивился Харди.
Диггер коротко взглянул на меня.
— Видите ли, я испытал потрясение… около шести вечера.
Мне хотелось побыть одному, подумать. Я сел в машину — в гараже отеля подтвердят мои слова — и поехал за город, в Коннектикут. Нигде не останавливался, ни с кем не говорил.
Но машина у меня заметная. Белый «феррари», спортивная модель. Ее наверняка видели на автостраде.
— Пока меня не интересует ваше алиби, — заметил Харди.
Шамбрэн вновь пересказал историю с рассаживанием гостей.
Диггер слушал внимательно, нахмурившись, не упуская ни единого слова.
— Когда я впервые услышал о возникших затруднениях, то сам предложил сесть за любой другой стол. Я вообще не хотел идти на этот чертов ужин и вчера вечером позвонил Бернарделю в Париж, но он заявил, что тогда я окажусь в еще более щекотливом положении, чем теперь.
— Почему? — спросил Харди.
— Мой дорогой друг, очень многие, в том числе и Жульет Жирар, думают, что ее отца убил я. Если не покажусь на торжественной встрече, кое-кто решит, что я струсил. Это меня как раз не волнует, но мое отсутствие могут расценить и так, будто Поль Бернардель попросил меня не приходить. А он этого не хочет. Не в его интересах давать повод к разговорам о том, что он, мол, изменил свое отношение ко мне. Как говорится, куда ни кинь — все клин.
— И вы не представляете себе, о чем Мюррей Кардью хотел поговорить с Шамбрэном?
— Не имею ни малейшего понятия. Вы думаете, его убили, чтобы заткнуть ему рот?
— Вполне возможно.
Глаза Диггера сузились.
— Да, возможно, — повторил он.
— Значит, вы ничем не можете нам помочь?
— Сейчас нет, лейтенант, — у Салливана дернулась щека. — Я хотел бы помочь. Мюррей имел полное право умереть своей смертью. Он никогда и мухи не обидел.
Харди покачал головой. Ни одной ниточки, за которую можно было бы ухватиться. Он повернулся к Шамбрэну.
— Я намерен съездить в «Валдорф» и побеседовать с послом.
Возможно, он знает, о чем хотел поговорить с ним Кардью. А Джерри пусть продолжит опрос служащих отеля. Вдруг кто-то что-нибудь да вспомнит.
— Я уже поговорил со многими, но безрезультатно, — ответил Додд. — Попробую еще раз.
Харди и Додд вышли из кабинета.
Я почувствовал, что Диггер Салливан хочет остаться с Шамбрэном наедине, и двинулся к двери.
— Подождите, Марк, — Шамбрэн подошел к комоду, где на электроплитке всегда грелся кофейник. Стоя спиной ко мне и Диггеру, он продолжил:
— Как я понимаю, вы готовы приоткрыть карты?
— Есть и такой вариант.
Шамбрэн повернулся к нам с маленькой чашечкой кофе в руках.
— Я следовал за вами с закрытыми глазами, доверившись вам, как поводырю, мистер Салливан, — он не сводил глаз с лица Диггера. — Далее это невозможно по ряду причин. Я не хочу таиться от Харди. Мне слишком часто приходится обращаться в полицию. Я не могу сидеть сложа руки, я должен искать убийцу Мюррея Кардью, который был моим другом. Не хочу ждать, пока появятся новые жертвы. Ясно?
— Яснее некуда.
Шамбрэн вернулся к столу, поставил чашечку на полированную поверхность.
— И теперь, если уж мне суждено хранить ваши секреты, мистер Салливан, я не хочу хранить их один. Я несу ответственность перед мистером Бэттлом, владельцем отеля, и перед тысячами людей, работающих и живущих в отеле. Если я затею с вами какую-то игру и со мной что-то случится, я хочу, чтобы мотивы, которыми я руководствовался, были известны не только нам обоим. И я готов выслушивать ваши признания только в присутствии Хаскелла. Если вас это не устроит, мистер Салливан, я верну сюда лейтенанта Харди, расскажу, что вас застали в номере Жирара и я позволил вам уйти безнаказанным, потому что я романтик и в своих действиях руководствуюсь главным образом чувствами, а не логикой.
Вот я и получил ответ на вопрос, занимавший меня и Додда: почему Салливан не понес наказания, хотя его и застигли на месте преступления. Шамбрэн руководствовался свойственным ему шестым чувством. Но был ли он до конца откровенен? Или выбрал такое объяснение специально для Салливана?
Салливан взглянул на меня и устало улыбнулся.
— Если я колеблюсь, то не потому, что не доверяю вам, Хаскелл; Могу я попробовать вашего кофе, Шамбрэн?
— Наливайте, пожалуйста. У меня кофе по-турецки.
— Выпью с удовольствием, — Салливан направился к комоду.
— Если не хотите, можете не принимать в этом участия, — обратился ко мне Шамбрэн.
— Вы — босс, — ответил я.
Диггер повернул голову.
— Будьте серьезней, Марк. Дело опасное. Как говорила одна старушка, то, чего не знаешь, тебе не повредит.
