Бретт Холлидей - Блондинка сообщает об убийстве. Бриллианты вечны. Белый какаду
– О боже великий! Это...
Я был бессилен, и это меня бесило.
– Из всех проклятых идиотских вещей, какие можно себе представить, это самая большая нелепость! Это же полнейшее безумие! Это...
– Несомненно, – сказал он, внимательно глядя на меня. – Но таковы соображения полиции.
– У вас есть сигарета?
Она у него нашлась, он дал мне сигарету и даже зажег маленькую квадратную зажигалку. Я сказал:
– Вы говорите, что можете кое-что для меня сделать. Что именно?
– Я не знаю, что из этого выйдет. Не ожидайте слишком многого. Но я просил, чтобы сделали вскрытие.
– Вскрытие?! Но разве обычно не делают его?
Он снова улыбнулся.
– Это вам не Париж, мистер Сандин. Это очень маленький городок. Кроме того, полицейский врач занят частной практикой, а причина смерти казалась слишком очевидной.
– А на что вы рассчитываете?
– Я не рассчитываю на что-либо определенное. Но вопрос о шестой пуле достаточно серьезен. Почему ее не использовали против вас? Не была ли она выпущена ранее?
– Вы хотите сказать... вы думаете, что этот парень был застрелен, а не убит кинжалом?
– Возможно.
– Но это совершенно исключается, Лорн! Врач и полиция сразу бы это заметили. Это невозможно скрыть!
– Да, – согласился он, – вы правы. Однако не следует пренебрегать даже малейшей возможностью.
– Но здесь нет и малейшей возможности.
– Кроме одной. Я видел кинжал: едва ли можно серьезно рассматривать его как оружие. Но сделать рану, которая могла скрыть...
– Дыру, проделанную пулей?!
По-моему, этот человек был сумасшедшим. Возможно, у него были добрые намерения, но он несомненно был слабоумным.
– Вы хотите сказать, что убийца сначала прострелил человеку сердце, а затем... Это же нелепость!
– И затем воткнул кинжал в пулевую рану. Вам кажется это невероятным, мистер Сандин? Поверьте мне, проделывались и более странные вещи с целью отвести подозрение. И некоторым это удавалось.
– Но одежда! Дыра, сделанная пулей в одежде.
– Мне кажется, ее можно было бы скрыть. Поймите, я не утверждаю, будто все это действительно имело место. Я только предполагаю, что могло быть сделано нечто подобное, и это дало бы вам возможность избавиться от обвинения. По крайней мере, на некоторое время.
Разве вам хочется сидеть здесь до тех пор, пока установят личность убитого и смогут проверить, скрещивались ли когда-нибудь прежде ваши дороги?
– Нет! – воскликнул я. – Но я не могу представить, чтобы с телом был сделан подобный фокус.
– Возможно, мы имеем дело с особым преступником, мистер Сандин. Кто знает? Может быть, убийца предусматривал каждый шанс, использовал всякое случайное обстоятельство. В данном деле большим преимуществом для него служит факт, что все произошло в маленьком городе. В таких случаях полицейские силы редко бывают высоко профессиональными; было бы неразумно полагать, что у них есть специалисты, которыми располагают большие города. Кроме того, не оказалось документов и бумаг, удостоверяющих личность убитого. Из-за этого замедляются поиски преступника, чего не было бы в случае убийства значительной персоны.
– Однако они достаточно спешат! – с горечью сказал я. – Как, по-вашему, тот факт, что у него забрали паспорт и бумаги, показывает, что он был важным лицом?
– Это ни о чем не говорит. Однако я знаю, что давление общественного мнения не бывает настойчивым, когда речь идет об убийстве неизвестного человека.
– Вы адвокат?
– Нет, – решительно ответил он, затем продолжал: – Я прибыл сегодня в полдень. Мисс Телли рассказала мне об убийстве и о попытке ее похищения прошлой ночью. Она убедительно просила меня прийти сюда и повидаться с вами. Она просила меня употребить всю энергию, чтобы помочь вам. Иначе я не стал бы навязываться подобным образом.
– Это очень любезно с вашей стороны, – пробормотал я, несколько обескураженный его видом, полным достоинства. – Право, это очень любезно, – повторил я более сердечным тоном, хотя и не надеялся, что ему удастся улучшить ситуацию, если все его меры будут такими же заумными, как те, которые он предлагал.
Он взглянул на часы, взял шляпу и поднялся.
– Вероятно, врач уже приехал, и я надеюсь, что мне удастся присутствовать на вскрытии. Я вернусь сейчас же, как узнаю результаты.
Я высказал ему какие-то слова благодарности; служитель выпустил Лорна и снова запер дверь, однако не выключил свет. У меня была очень слабая надежда. Но он дал мне пищу для размышлений, и я чувствовал себя немного лучше от сознания, что кто-то трудится в моих интересах, К тому же у Меня создалось впечатление, что Лорн знал ходы и выходы в полицейских учреждениях. Оставался небольшой шанс, что ему все же удастся кое-что сделать для меня. Я вынул записку Сю Телли и перечитал ее еще раз. Лорн сказал, что она рассказала ему о всех происшествиях в день его приезда. Это подразумевало знакомство между ними. Ну что же, с моей точки зрения, его приезд был большой удачей. Но интересно, каковы их взаимоотношения? Это еще более увеличивало тайну, окружавшую Сю Телли. Мне снова захотелось узнать правду о том, при каких обстоятельствах она покинула мою комнату прошлой ночью. Подумав, я назвал ряд причин, которые могли служить ей извинением. Однако мои догадки не оправдывали случившееся. Я даже спросил себя, не потому ли она старается освободить меня из тюрьмы, что ей слишком много известно об этом убийстве? Взять хотя бы кинжал! Если она из самозащиты и в панике нанесла им удар...
Я поднялся и стал ходить взад и вперед от одной стены к другой, пока не согрелся. В конце концов, сказал я себе, это была слишком кошмарная и сумасшедшая ситуация, чтобы о ней можно было долго думать. Я не убивал этого человека, и нелепо предполагать, что меня станут держать в тюрьме за преступление, которого я не совершал. Это не могло продлиться долго. Я пытался убедить себя подобным образом, но слова "косвенные улики" настойчиво звучали в моем подсознании, и мне хотелось немедленно выбраться из тюрьмы.
Спустя час, или около этого, служитель принес поднос с очень скудной пищей, состоявшей из густого непривлекательного супа, ломтя хлеба и одной вареной картофелины. Я смотрел на эту бурду и думал, что если не заставлю себя съесть ее, то к утру почувствую сильный голод. В конце концов, бывали времена, когда я довольствовался значительно худшей пищей. Пока я это думал, в коридоре послышались шаги и голоса.
Люди шли поспешно и, судя по возгласам, что-то доказывали друг другу. Шум приблизился к моей двери, и я встал в ожидании, полагая, что идут ко мне. Нельзя было надеяться, что оправдалась безумная гипотеза Лорна, но, вероятно, они, наконец, пришли произвести какое-то дознание и дадут мне шанс защитить свои интересы.
Первым вошел комиссар, которого я видел прошлой ночью. Он пыхтел и теперь уже не казался напыщенным. Потом вошел Лорн с немного удивленным видом. За ними появился уже знакомый Мне молодой офицер и несколько других возбужденных лиц.
Комиссар заговорил, и усы его величественно шевелились. Он долгое время что-то тараторил по-французски. Наконец, он сделал паузу, задав мне какой-то вопрос, и внезапно покраснел от досады, когда до него дошло, что я ни слова не понял и все его усилия пропали даром.
Лорн со спокойным видом пришел на помощь.
– Он говорит, что вас освобождают, не вы не должны уезжать из отеля, – сказал Лорн. – Таков смысл его слов. Подробно объясню вам позже. А сейчас вам следует поскорее уйти отсюда.
– Меня освобождают? Сейчас?
– Да.
– Вы не ошиблись?
– Нет.
Я вздохнул полной грудью. Кажется, я схватил шляпу. Затем я повернулся к комиссару.
– Вы совершили большую ошибку, арестовав меня, – серьезно сказал я. – Я не убивал этого человека, я никогда прежде не видел его. Я не имею никакого отношения ко всему этому. Я – американский гражданин и по пути заехал в ваш город. Это нелепость. Вы безумны. Вы арестовали невинного человека и ответите за это!
Я начал довольно спокойно, но не сдержался, вспомнив, как несправедливо со мной поступили.
– Вы не имели права бросить меня в тюрьму, даже не объяснив мне причины этого, не собрав обо мне никаких сведений, не давши мне возможность защищаться. Вы – надутый старый осел! Вы – старый козел. И я...
– Мсье! Мсье! – молодой офицер, понимавший по-английски, тряс меня за руку. Он покраснел и дружески глядел на меня.
– Остановитесь, мсье. Есть опасность, что он поймет хотя бы одно-два слова.
– О, мой бог! – с отвращением сказал я. – Как бы сказать все это по-французски.
– Мсье, предоставьте это мне, – поспешно сказал молодой офицер. Его лицо стало еще краснее, и он плотно сжал губы. – Мсье еще не избавился от опасности. Вы должны быть осторожны, От вашего имени я скажу, что вы желаете поблагодарить мсье комиссара за его доброту.
