Питер Чейни - Блондинка-рабыня
Он позвонил дважды, но никто не открывал. Феннер был уверен, что женщина дома. Он нажал на звонок в третий раз и не отнимал пальца от кнопки, пока не услышал шагов.
Две минуты спустя дверь распахнулась: на пороге стояла Анна, с лицом, перекошенным от боли и ярости.
— Что это вы выдумали? Здесь вам не пожарный пост! Уходите прочь!
Она попыталась захлопнуть дверь перед его носом, но Феннер успел просунуть ногу в щель.
— Мисс Борг?
— Я никого не принимаю. Убирайтесь!
— Но я пришел по поручению Спивака и Харта, — соврал Феннер. — Вы ведь не откажетесь меня принять?
Имена знаменитых импрессарио с Бродвея утихомирили Анну. Она сделала круглые глаза и недоверчиво спросила:
— Это что, шутка?
— Почему вы думаете, что я шучу с вами? — елейным голосом осведомился Феннер. — У меня к вам предложение, мисс Борг.
— Если это шутка… — начала Анна и осеклась.
— Если вы не хотите говорить об этом, малышка, я не буду настаивать. — Феннер отступил на шаг. — Но позвольте вам заметить, что в этом городе по меньшей мере восемьсот стриптизерок, которые с радостью отдали бы свой фиговый листочек, чтобы оказаться на вашем месте.
Анна больше не колебалась. Она отошла от двери, пропуская Феннера.
— Хорошо, проходите.
Она проводила его в гостиную, думая о том, с какой радостью оставит Эдди с носом.
Она уже успела рассмотреть все синяки, которые наставил ей Эдди. А если этот тип захочет, чтобы она немедленно показала им свой номер? Что она будет делать со своими синяками?
— Вас интересует работа в Нью-Йорке, мисс Борг? — спросил Феннер, выбирая себе кресло.
Глаза Анны широко раскрылись.
— В Нью-Йорке? О, это так приятно!
— Вы не связаны контрактом с «Парадиз-клубом»?
— Нет, у меня ангажемент на каждую неделю.
— Отлично. Садитесь, мисс Борг, и приготовьтесь слушать. История, которую я вам расскажу, похожа на сказку.
Анна, забыв о синяках, села, но тотчас же вскочила, вскрикнув от боли.
— Вы не сели на иголку? — заботливо осведомился Феннер.
— Моей фигуре будет только полезно, если я постою. Но скажите же мне, дорогой мистер, вы не шути…
— Это не шутки, мисс Борг. — Феннер старался, чтобы это прозвучало убедительно. — У нас есть клиент, у которого денег куры не клюют. Он хочет финансировать ревю на Бродвее. Музыкантов он уже нашел, и теперь ему нужна солистка. Но он поставил условие, чтобы мы нашли ее именно здесь: хочет помочь жительнице этого города стать звездой. Мы не нашли никого более подходящего, чем вы. Не хотели бы вы воспользоваться этой возможностью?
— Хочу ли я? Вы действительно считаете, что я могу стать знаменитой артисткой на Бродвее?
— Это зависит только от вас. Стоит только Спиваку позвонить нашему клиенту и сказать ему о вас — и дело в шляпе.
— О! Это слишком хорошо, чтобы быть правдой!
— Я вас предупредил, что это похоже на сказку, — небрежно заметил Феннер. — Один год на Бродвее, а потом Голливуд. Перед вами блестящее будущее.
— А когда будет заключен контракт? — Анна уже представила себе, как она укладывает чемодан и бросает Эдди.
— Я принесу его вам на подпись сегодня днем, а завтра, в это время, вы уже будете завтракать в Нью-Йорке.
— Вы абсолютно уверены, что ваш клиент хочет, чтобы это была именно я? — забеспокоилась Анна.
— Я очень рад, что вы заговорили об этом. Прежде чем мы поставим в известность нашего клиента, необходимо выяснить некоторые детали. Вы нам нравитесь, мисс Борг, но, если быть уж совершенно откровенным, нужно сказать, что нам очень не нравятся ваши связи.
— Что вы хотите этим сказать?
— А вот что… Люди, которые вас окружают, не принадлежат к сливкам общества, не так ли? Эдди Шульц, например… О вас будут много говорить и писать, мисс Борг, когда узнают, что вы будущая солистка ревю. И мы должны быть уверены, что говорить о вас будут только хорошее.
Анна стала проявлять признаки беспокойства.
— Я ведь не замужем за моими друзьями… Как только я окажусь на Бродвее, не будет и речи о том, чтобы продолжать с ними знакомство.
— Я в восторге, что слышу это, но еще совсем недавно ваше имя связывали с Франком Рили, а о нем теперь много говорят. Журналисты сделают соответствующие запросы. И если детали подобного рода попадут на страницы газет, ревю может и не состояться.
— Но я… я едва была знакома с Рили, — залепетала она, — меня познакомили с ним, вот и все… вы знаете, как это делается…
— Послушайте, мисс Борг, со мной надо быть честной. Я наводил о вас справки. Прежде всего, не думайте, что мне доставляет удовольствие совать нос в вашу личную жизнь, но если уж мы хотим сделать из вас примадонну, то надо избегать всякого рода скандалов. Вели не ошибаюсь, вы ведь были с Рили очень близки.
Анна безнадежно махнула рукой.
— Тогда зачем же вы пришли ко мне с фальшивыми обещаниями? Обнадежили меня? Я так и знала, что это блажь. Это слишком хорошо, чтобы быть правдой! — повторила она.
— Ну-ну, не отчаивайтесь! Главное, все хорошо продумать. Теперь послушайте меня, мисс Борг. Мы не можем отрицать того, что было. Это невозможно. Вот что мы сделаем: постараемся, чтобы эти факты принесли вам пользу, вместо того чтобы навредить. Мы запустим в прессу страшно трогательную историю. Мы расскажем все: что вы начинали с нуля, что влюбились в Рили, не зная, кто он на самом деле; мы расскажем о ваших усилиях вывести его на правильный путь, когда вы узнали его истинное лицо, и что вы потеряли всякую надежду на это, когда он похитил дочь Блэндиша. Вы понимаете? После того, как Рили исчез из вашей жизни, вы пытались стать прежней Анной, но вам помешал Эдди Шульц — он заставил вас жить с ним. И вот теперь эта возможность работать на Бродвее: вы увлечены, жаждете отдать всю себя искусству. А все, что вас связывало с Канзас-Сити, принадлежит прошлому. Вы — пострадавшая, раскаявшаяся девушка.
— Вы действительно думаете, что это сойдет? — неуверенно спросила Анна.
— Если это не выгорит, моя дорогая, то для вас все будет кончено.
Анна ощутила внутри странную пустоту. Она уже не строила никаких иллюзий относительно Бродвея: все это останется только мечтой.
— Каким образом вы сможете устроить все это? — спросила Анна. — Ах эти журналисты! Как я ненавижу их!
Феннер решил, что не стоит говорить ей о своей карьере журналиста: она могла бы пустить ему пулю в лоб.
— Я вам скажу, каким образом мы одержим верх. Боже мой! Какой это будет бум! Все газеты будут писать только о вас, и только хорошее!
— Что вы там еще рассказываете? — проворчала Анна.
— Послушайте… предположим, что благодаря вам найдут дочь Блэндиша. Вы можете себе представить, что это означает для вас?! Телевидение, радио, интервью, ваше фото во всех газетах. Блэндиш осыпает вас благодарностями, ваше имя на Бродвее двухметровыми буквами…
— Вы что, пьяны? — забеспокоилась Анна. — Я ничего не знаю о дочери Блэндиша. Где вы откопали это?
— Вы знали Рили и, возможно, располагаете данными, которые могут привести к нему.
Глаза Анны стали злыми.
— И что еще? Может быть, Франк и бросил меня, но я никогда не продаю своих друзей. За кого вы меня принимаете? За доносчицу?
Феннер пожал плечами и встал.
— Очень рад был познакомиться с вами. Я скажу мистеру Спиваку, чтобы он поискал звезду в другом месте.
— Подождите минуту! Если бы я знала что-нибудь, я бы сказала вам, но я ничего не знаю.
— Когда вы видели Рили в последний раз?
— В утро похищения. Ему позвонил Бели и заговорил о колье. Франк сказал мне, что они собираются его похитить.
— А о похищении девушки он говорил?
— Нет.
— Итак, вы больше не слышали о Рили с того момента, как он уехал в то утро?
Анна колебалась.
— Ах, все равно! Он позвонил мне из хижины Джонни Фрика.
Феннер глубоко вздохнул. Наконец-то! Новая ниточка, которую она утаила от полиции.
— Джонни Фрик? Старый хрен, который живет возле перекрестка Большого Дуба? Рили поехал туда? И вы не сказали об этом полиции?
Анна внимательно смотрела на него.
— Скажите-ка, кто вы такой? Все это была шутка? Вы флик? Звук открываемой двери заставил их повернуть головы. Послышались быстрые шаги, и дверь в гостиную распахнулась. В комнату вошел Эдди.
— Я забыл свой бумажник… — начал он и вдруг увидел Феннера.
— Простите меня, старина, — сказал Феннер и очень спокойно двинул Эдди правой прямо в подбородок. Тот покатился как подкошенный.
Анна бросилась в спальню, но когда она вернулась с револьвером, Феннер уже исчез.
Эдди медленно приподнялся, потирая подбородок. Он с трудом встал на ноги.
— Что здесь происходит? — бормотал он. — Проклятие! Он чуть не сломал мне челюсть, мерзавец! Что здесь делал этот проклятый журналист?
