Гарри Грей - Однажды в Америке
Лейтенант иронически поблагодарил, снова наполнил бокал, выпил и прокомментировал:
— Чистый товар. А теперь… — Он помедлил с улыбкой. — Как это говорится на идиш, Макс? Tachlas, да, я вспомнил. Приступим к tachlas.
В устах ирландского полицейского это слово звучало довольно странно. Его поведение изменилось. Его доброжелательность и улыбка стали откровенно фальшивыми. Он протянул Максу письмо:
— Наконец-то я вас поймал, ублюдки. Вот какое письмецо мне принес почтовый голубь.
Четверо этих полицейских были известны от Бронкса до Батерри-стрит. Их прозвали «Четырьмя кавалеристами». Они считались злобными тварями, которые терроризировали как преступников, так и законопослушных граждан. Они славились тем, что любили жестокость ради жестокости. На публике они старались создавать впечатление честных и ревностных полицейских. Но мы знали, что все это чепуха.
Они гребли деньги для себя и собственных начальников. Они собирали дань с болтушек и букмекеров, позволяя в то же время своим друзьям и родственникам заниматься нелегальным бизнесом под их прикрытием. Они действовали силой, как и мы, но у них имелось одно преимущество: на их стороне стоял закон. У них был собственный преступный синдикат. Мы относились к ним без большого уважения, потому что в крайнем случае каждый мог просто откупиться от них деньгами.
Если бы у них была надежда расправиться с нами без борьбы, они давно бы так и сделали, но им не хотелось ввязываться с нами в драку. Они знали, что это будет трудная битва. Потому держались от нас подальше. Разумеется, и в наше время бывали честные полицейские, но «кавалеристы» не относились к их категории.
— Мы искали вас по всем притонам Ист-Сайда, парни. Нам известно, что на время вы расстались с этим заведением. — Он усмехнулся. — Так где вас черти носили?
— Вы знаете, что с нами всегда можно связаться здесь, — сказал я спокойно. — В чем дело, вы хотите нас арестовать? Что за письмо читает Макси?
— Я здесь задаю вопросы, — грубо ответил лейтенант.
Макс закончил чтение. Он закурил сигару, шагнул к лейтенанту и окинул его презрительным взглядом:
— Зачем вы показали мне это письмо, лейтенант? Оно не дает вам никаких прав. Я не обязан отвечать на ваши вопросы, если не захочу. Все, что вы можете, — арестовать нас, но не более того. Больше вы ничего не сделаете, и вы сами это знаете, ребята.
Макси невозмутимо встретил взгляд лейтенанта и передал мне письмо. Я прочел его.
— Лейтенант, — сказал я, — вы можете не сомневаться, что мы выйдем из кутузки сразу, как только вы нас туда засадите. Похоже, вы хотите сказать, что Сальви мертв? Жаль, если это так. Я знаю, что он являлся вашим другом. Но, так или иначе, нас в это время не было в городе и вообще. Посмотрите на вещи трезво, лейтенант, — у нас есть связи, и вы знаете, что они тянутся до самого верха.
Лейтенант слегка изменил тактику. Он улыбнулся:
— Да, я знаю, что у вас есть связи, но сейчас они вам не помогут. Тут не какое-нибудь мелкое преступление. Вам потребуется чертовски хорошее алиби, чтобы выпутаться из этой истории.
— Что касается меня, лейтенант, то я не понимаю, о чем вы говорите.
Макс улыбнулся, сел в кресло и налил себе виски.
— Ладно, Макс, не вешай мне дерьма на уши. Не надо делать удивленный вид и притворяться, будто ты не знаешь, что Сальви, этот ублюдок Вилли и еще один парень были убиты сегодня утром в вашем новом заведении — «Райском саде».
— Меня ничего не удивляет, лейтенант, — ответил Макси. — Правда, откуда мы могли бы узнать об убийстве? Все эту ночь мы просидели в тюрьме в Джерси.
Макси начал рыться в карманах. Между делом он положил на стол пачку денег и продолжал поиски.
— У меня есть доказательство, — сказал я возмущенным тоном. — Вот оно. — Я протянул лейтенанту квитанцию за штраф. — Если не верите, можете позвонить в полицейский участок, — добавил я с улыбкой, — или самому судье.
Лейтенант пытался одним глазом читать квитанцию, а другим следить за тем, как Макс выуживает из пачки денег тысячедолларовый банкнот. Убрав деньги в карман, он оставил штуку баксов на столе. Четверо копов не спускали с нее глаз. Они наблюдали за Максом, как взволнованные зрители за стриптизом «Цыганской розы» Ли.
Лейтенант улыбнулся. Потом рассмеялся. Он понял, что к чему. Он восхищенно покачал головой.
— Черт меня возьми. — Лейтенант взял со стола бокал, все еще посмеиваясь себе под нос. — Ну конечно, у вас есть железное алиби. А я-то думал, что застану вас со спущенными штанами, ребята. — Он небрежно взял тысячедолларовую бумажку и положил к себе в карман. — Ладно, парни. — Лейтенант кивнул своим людям: — Нам пора идти.
Они направились к выходу. У двери лейтенант обернулся:
— Кстати, в своем рапорте я укажу, что мне не удалось вас разыскать. Но пусть ваш адвокат свяжется с окружным прокурором и убедит его снять с вас обвинения, если вы не хотите, чтобы в полицейских участках висели ваши фотографии с надписью «В розыске». — Он помедлил еще немного. — И спасибо… за выпивку.
Лейтенант ушел, продолжая покачивать головой и посмеиваться.
Появился Мо с бокалами на подносах. Он улыбнулся:
— Эти ублюдки уже ушли? Как дела?
— Все в порядке, — сказал Макс.
Мы сидели и пили, не говоря ни слова. У виски был не тот вкус. Оно совершенно на меня не действовало.
Обычно после долгого напряжения пара бокалов меня очень расслабляла. Но на этот раз все было по-другому.
Я не чувствовал никакого облегчения.
Я взглянул на Макса. У него тоже был напряженный вид. Он заметил мой взгляд. Я подумал, догадывается ли Макс, что мне не по себе. Он ответил мне сочувствующей улыбкой.
Я сказал:
— Я хочу уехать ненадолго, устроить себе маленький отпуск.
— Ева? — спросил Макс.
— Да, она сейчас в Северной Каролине.
— Я узнаю, можно ли это сделать. Может быть, нам дадут пару недель на передышку.
— Хорошая идея, — сказал Патси.
— Это чертовски хорошая идея. Просто замечательная, — поддержал Косой.
Макс кивнул:
— Завтра я узнаю.
Нас ждало разочарование. В офисе хотели, чтобы мы поболтались еще пару недель в городе. Слишком многие брали себе отдых в эти дни.
Я позвонил Еве в Северную Каролину. Я разговаривал с ней почти час. Ей было одиноко. Она хотела вернуться. Я сказал, что пока лучше этого не делать. Позже я заеду за ней, и мы вместе отправимся во Флориду. Ей эта мысль понравилась.
Шли дни. Мы не могли уехать, хотя делать было почти нечего. Недели две спустя мы вновь открыли «Райский сад». Мы проводили там большую часть времени. Здесь было много людей, много выпивки и много развлечений.
Мы наняли опытного бармена, хорошо знавшего свое дело. До сухого закона он держал бар в одном из лучших отелей города. Я начал знакомиться со вкусом смешанных напитков и часто по ночам, когда большинство клиентов уже уходило, сидел у стойки, поставив ноги на перила, и дегустировал образцы барменского искусства.
Как-то ночью, часа в три, стоя у бара, я увидел Эдди, который быстро вошел в дверь. Он остановился и огляделся по сторонам. Я махнул ему рукой. Он торопливо направился ко мне, с трудом переводя дыхание. Такое поведение было совершенно не похоже на флегматичного Эдди.
— Что стряслось, Эд, твой отель горит?
— Где Макс? — выдохнул Эдди. — Вы оба должны идти со мной. Машина ждет снаружи.
Мы поспешили в другой конец зала, где Макс сидел за столиком с одной из танцовщиц шоу. Я кивнул ему. Он встал и подошел к нам:
— Что за дела?
— Идемте, — быстро сказал Эдди. — Я расскажу все по дороге.
Он повез нас на запад по Пятьдесят девятой улице, потом поднялся выше по Вест-Энд-авеню и повернул налево к Риверсайд-Драйв.
— Что такого стряслось? — спросил Макс.
— Вы должны избавиться от трупа. Сделать это надо очень быстро, — ответил Эдди.
— Господи, — отозвался Макс. — И это все?
— В самом деле, — удивился я, — к чему такая спешка и секретность?
— Надеюсь, труп не встанет и не сбежит, прежде чем мы до него доберемся? — сказал Макс.
— Что случилось, Эд? — настаивал я.
— Я не должен ничего рассказывать. Это строго конфиденциальное дело. Потому и обратились ко мне. Если произойдет утечка, будут большие проблемы у мэрии и у многих высокопоставленных лиц. Речь идет о важной персоне.
— Ладно, Эд, — сказал я. — Важная персона или не важная, нам это все равно.
— Черви не заметят разницы, — добавил Макс.
Мы прибыли. Эдди припарковал машину. Мы вошли в большое современное здание. Швейцар не хотел нас впускать. Он позвонил по внутренней связи. Получив добро, швейцар извинился:
— Поймите меня, джентльмены, — время для визитов довольно необычное.
Мы поднялись по лестнице. Дверь была приоткрыта, рядом с ней на страже стоял высокий мужчина. Когда мы подошли, он бросил на нас цепкий взгляд, выдававший в нем опытного полицейского.
