Владимир Гурвич - Чужая игра
Анна невольно скосила на Котову глаза. Та сидела с видом победителя, ничуть не сомневаясь в оглашении результата. Ладно, посмотрим, что сейчас будет.
— А ты чего пришла? — продолжала допытываться Смольская. — После всего тебе ничего не светит.
— Из любопытства. Кстати, ты читала пьесу?
— Ну, да. До половины.
— А я всю. Мне понравилась, очень живая, с интересным сюжетом.
Смольская небрежно махнула рукой.
— Интересно играть. А смотреть пьесы, в которой играют другие, терпеть не могу. Если играют плохо, скучно. Если хорошо — завидно.
Анна улыбнулась; ею владели сходные ощущения.
Грузно ступая, словно носорог, появился главный режиссер. Он занял привычное место и оглядел зал. На Анну он почему-то не посмотрел, и у нее невольно пустилось в пляс сердце. Она не может столь глупо пролететь, она и так принесла огромную жертву на алтарь искусства.
— Сегодня мы начинаем репетировать новую пьесу молодого драматурга Станислава Немирова, — провозгласил Рогозин. — И, как всегда, начнем с распределением ролей.
В зале, где только что стоял неясный, но сильный гул, вдруг стало тихо, как на похоронах. Все застыли в ожидании.
У Рагозина была привычка начинать распределение ролей с самых незначительных. Он называл персонажа и имя актера или актрисы. Где-то в середине списка прозвучала фамилия Смольской. От избытка чувств она обняла и поцеловала Анну в щеку.
— Я так рада, даже не представляешь. Простой губителен для артиста. — Внезапно Смольская осеклась. — Ань, ты не переживай, этот жирный боров ценит в женщинах только одно, а на талант ему плевать. А ты же в училище была самой талантливой.
Тем временем Рагозин перешел к главным персонажам. Анна кожей почувствовала, как напрягся зал, а ее сердце застучало также бешено, как африканский татам.
— На роль главной герои пьесы я назначаю Анну Чеславину. — громко и очень отчетливо объявил Рогозин.
Краем глаза Анна увидела, как без сил рухнула в кресло Ольга Котова. Анне не надо было смотреть в зал, дабы понимать, что находится в перекрестье взглядов всех присутствующих. В голове бурно пульсировала кровь, но внешне Анна сохраняла полное спокойствие, как будто бы ничего и не случилось.
— Анька, как тебе это удалось? — услышала она рядом с собой взволнованной голос Смольской.
Анна посмотрела на нее; лицо подруги отражало изумление. И вдруг его выражение резко изменилось.
— Ты сделала это. Ты сделала это!
Анна молча смотрела перед собой. Почему-то неожиданно радость померкла, а взамен возникло опустошение. Несколько человек бросились к ней с поздравлениями, но она совсем ничего не чувствовала. Ею вдруг овладели плохие предчувствия; ничем хорошим эта затея не кончится. Когда идешь против себя, жизнь рано или поздно, но непременно тебя наказывает. Остается лишь дождаться, чтобы узнать, как она это сделает?
3Эдуард проснулся рано. Сегодня ему предстоял великий день. Так он его для себя обозначил. Смысл «великий» он для него выбрал по тому, что этому дню предстояло стать поворотным в его жизни. Эдуард так долго не решался сделать этот шаг, так долго откладывал его на потом, что и сам потерял веру в то, что однажды его сделает. И вот, наконец, свершилось. Он решился! С этой минуты его жизнь должна круто измениться. Он решил открыть свое дело. Эдуарду надоело быть придатком своей жены, надоело вымаливать у нее деньги на любую мелочь и чувствовать себя школьником, которого еще не пускают на фильмы для взрослых.
Он хотел свободы, денег, красивых женщин. Хотел чувствовать себя хозяином жизни. Когда Эдуард женился на Алине, то рассчитывал автоматически получить весь этот пакет вожделенных благ без особых затруднений. Но у Алины была своя точка зрения на этот счет. Она и близко не хотела подпускать его даже на задворки своего бизнеса, уже не говоря о важных и больших проектах. Первое время Эдуард настаивал на том, чтобы она хоть как-то задействовала его в своем бизнесе, но Алина была непреклонна. Она считала его не способным вести дела и определила ему роль любимой игрушки, которая доставляла ей удовольствие, скрашивала ее одинокие ночи и не больше. Когда Эдуард это понял, он решил извлечь максимум выгоды из того положения, в которое поместила его жена. Он наслаждался жизнью во всех ее проявлениях, Модная одежда, дорогие машины, рестораны, отдых на престижных курортах стали главной составляющей его жизни на какое-то время. Но неожиданно все это ему быстро надоело и потеряло привлекательность. Жизнь стала казаться пресной, серой и ужасно скучной. Чтобы хоть как-то вернуть ей былые краски, Эдуарду все чаще и чаще требовалось прибегать к спиртному. Когда это средство от скуки стало ему уже необходимо, он ощутил легкое беспокойство, но не предпринял никаких действий, чтобы существенно изменить ситуацию. Ему уже было все равно.
Им овладела апатия. Он медленно и верно катился по наклонной. Наверняка, в конце концов, он бы спился и превратился в законченного алкаша, но однажды он узнал, что у Алины есть любовник. Это обстоятельство заставило его встрепенуться. Не из-за факта наличия мужчины у своей жены, а из-за того, что это могло внести значительные перемены в его жизнь.
Эдуард знал характер своей супруги. Она была последовательной и прямолинейной и не из тех женщин, которые скрывают амурные связи за спинами своих мужей. Такие женщины, как она, легко расстаются с мужьями и обзаводятся новыми. Эдуард испугался. Что ему придется делать, если Алина его выкинет из своей жизни? Вернуться к старому полунищенскому существованию? Ни за что! Поэтому Эдуард решился.
Накануне вечером он отказался, от ставшей уже привычной, бутылки коньяка и утром поднялся в бодром расположении духа. Он тщательно побрился, умылся, выбрал свой лучший костюм и, легко позавтракав, отправился в банк. Там он намеревался взять ссуду, чтобы использовать эти деньги на открытие своего ресторана. По его расчетам на первое время ему должно было хватить пятьсот тысяч долларов.
Эдуард отправился в банк, где его хорошо знали. Он нередко прибегал к услугам этого учреждения при возникновении различных денежных затруднений и всегда вовремя рассчитывался по счетам. Его кредитная история была безупречной. Эдуард рассчитывал, на то, что в банке ему не откажут.
Служащая банка вежливо выслушала его и попросила подождать. Она застучала пальчиками по клавиатуре и уткнулась в экран монитора. Несколько минут ожидания для Эдуарда показались вечностью.
Наконец девушка повернулась к нему и улыбнулась.
— К сожалению, Эдуард Борисович, мы вынуждены вам отказать.
Эта фраза произвела на Эдуарда ошеломляющий эффект. Ему показалось, что он ослышался.
— Извините, я не расслышал. Что вы сказали? — переспросил Эдуард.
— Банк не может удовлетворить вашу просьбу. Мы вам отказываем, — сияя ослепительной улыбкой, повторила девушка.
— Но, почему? На каком основании? — голос Эдуарда дрогнул.
— Я не могу вам рассчитать схему погашения вашего кредита. У вас нет постоянного ежемесячного дохода. Вам нечем подтвердить вашу платежеспособность, — девушка вновь лучезарно улыбнулась ему.
— Но, но … неужели ничего нельзя сделать, — выдавил из себя Эдуард, — моя жена очень состоятельная женщина, вы знаете…
— Мы знаем, Эдуард Борисович. Для вас мы можем сделать исключение, но только в том случае, если ваша жена поручится за вас. Но даже ее одного голоса будет недостаточно. Нужен еще один поручитель…
Эдуард не стал слушать дальше. Как только он услышал, на каком условии банк может дать ссуду, он понял, что мечтам его не суждено осуществиться никогда. Алина ни за что не позволит ему ввязаться в это дело.
Пошатываясь, на ватных ногах, Эдуард вышел на улицу. Он поднял руку и остановил первую, проезжавшую мимо машину.
— В «Разгуляй», — коротко бросил он водителю.
— Поехали, — согласился тот.
Эдуард плюхнулся на место рядом с водителем. Посмотрел на часы. До конца дня было еще уйма времени.
— Хватит, чтобы оттянуться по полной программе, — с удовлетворением подумал он.
4В новом спектакле, который собирался ставить Рагозин, Ольга Котова рассчитывала на роль главной героини. Она считала, что эта роль уже у нее в кармане. А иначе и быть не могло. Единственно, кто мог претендовать на эту роль, так это Чеславина, но она вышла из игры. Глупая упрямица, не желающая поступиться своими принципами, хоть и талантливая. Но это даже ей, Ольге, на руку. Пусть Чеславина холит и лелеет свою нравственность — дуракам закон не писан. А у них в театре свои законы, которые провозглашает местный бог — Рагозин. И первая его заповедь для актеров гласит: будь послушным воле режиссера и ни в чем ему не перечь. Умные сразу соображали, что к чему и были от этого только в выигрыше.
