Шарль Эксбрайя - Детектив Франции Выпуск 5
– Я ищу Таконеса, – громко повторил Малко.
Старуха покачала головой, ее лицо словно окаменело. Малко несколько раз настойчиво повторил имя Мендозы, но так ничего и не добился. Старуха была либо глухонемой, либо слабоумной, либо сочетала в себе и то, и другое. Вполне могло оказаться, что Таконес ночевал сегодня именно здесь, а могло быть и так, что его в этих местах отродясь не видели.
Обескураженный Малко повернулся к выходу и замер: дверь загораживала массивная мужская фигура. На здоровяке были только старые, давно утратившие цвет джинсы и кожаные браслеты на запястьях. Лицо его не предвещало ничего хорошего. У него недоставало половины зубов. Маленькие темные глазки злобно поблескивали из–под кустистых бровей. В правой руке мужчина держал тесак, способный разрубить пополам взрослого быка.
– Что вам нужно? – спросил незнакомец.
– Я ищу Таконеса.
Последовала пауза.
– Кто вы такой?
«Его приятель», – чуть не сказал Малко.
– Мне нужно с ним поговорить. Срочно.
– Кто вы такой? Легавый? Или, может, священник?
Малко покачал головой.
– Ни то, ни другое. Незнакомец скорчил гримасу.
– Из всех гринго по–нашему здесь говорят только священники. Если вы не священник, значит, – легавый.
Малко сунул руку в карман, и в тот же миг тесак со свистом рассек воздух в сантиметре от его лица.
– Не двигайтесь!
– Я хотел предложить вам денег.
Незнакомец прищурился.
– За что?
Теперь в его голосе угадывался определенный интерес.
– Мне нужно узнать, где сейчас Таконес. И как можно быстрее. Я готов заплатить.
– Зачем он вам?
Все эти вопросы уже изрядно действовали австрийцу на нервы. Старуха не двигалась, точно изваянная из обожженной глины.
– У меня к нему дело, – терпеливо пояснил Малко. Здоровяк сделал шаг вперед.
– Покажите деньги. Малко не пошевелился.
– Если скажете, где он, получите сто «болос».
– Мало.
– Больше у меня нет.
Мужчина некоторое время раздумывал, верить ли иностранцу, а затем указал грязным пальцем на наручные часы Малко.
– Тогда впридачу часы.
– Нет, – твердо сказал Малко, – сто «болос» – или ничего. Несколько секунд они пристально смотрели друг другу в глаза. Наконец мужчина проворчал:
– Поезжайте на Кортаду, бульвар Оливарес. Там есть магазин, где продают всякие церковные штучки. Он часто ночует там, в подвале.
Малко испытующе посмотрел на него и достал две купюры по пятьдесят боливаров. Оставалось надеяться, что мужчина сказал правду. Другого выхода не было.
Бульвар Оливарес походил скорее на широкую тропу, петляющую среди глиняных хижин и грязных пустырей. По большому пыльному распятию на витрине Малко сразу же отыскал лавку церковных принадлежностей. Дверь была закрыта.
Сквозь мутное стекло Малко удалось рассмотреть лишь беспорядочное нагромождение памятников и венков. Сбоку в заборе виднелась калитка. Малко открыл ее и попал на задний двор, а оттуда через черный ход проник в лавку. Держа наготове пистолет, он обошел все помещение. Никого. И тут ему на глаза попалась крышка люка, ведущего в подвал. Он поднял ее. В нос ударил запах плесени. Под крышкой оказалось темное квадратное отверстие с узкой лестницей. Малко начал медленно спускаться вниз. Если кто–то поджидал его здесь, то сейчас он имел прекрасную возможность отправить австрийца к праотцам…
Но ничего подобного не произошло: подвал был пуст. Малко бегло осмотрел его при свете спички. В углу лежало свернутое одеяло. Здесь, видимо, кто–то ночевал. Возможно, Таконес.
Малко выбрался наверх и покинул лавку. След оборвался окончательно.
* * *
Едва увидев Ральфа Плерфуа, Малко понял, что у того есть новости. Глаза американца возбужденно блестели, даже всегда безукоризненная прическа слегка растрепалась.
– Ее нашли!
– Кого?
– Девчонку. Она здесь.
Малко устремился вперед, почти оттолкнув американца. Эсперенца сидела на стуле посреди комнаты, одетая в блузку и брюки. Ее окружало трое мужчин. В тот момент, когда Малко входил, один из них с силой ударил ее по щеке. Голова девушки качнулась в сторону. Затем Эсперенца подняла ее, открыла глаза и увидела Малко. Со сдавленным хрипом она вскочила со стула и бросилась на него. Ее острые ногти впились ему в щеку, чудом не задев глаз. Малко схватил ее за запястья.
– Сволочь, сволочь! – крикнула Эсперенца с перекошенным от злобы лицом и разразилась потоком непристойных ругательств, которые были прерваны глухим стуком: один из полицейских ударил ее по затылку, заставив замолчать.
– Извините, сеньор, – сказал полицейский. – Надо было нам ее привязать.
Другой бесцеремонно сгреб девушку в охапку и бросил на диван.
– Где вы ее нашли? – спросил Малко.
– На Сабана–Гранде: она раздавала прохожим листовки Отряда народного сопротивления.
Полисмен протянул австрийцу розовый листок, отпечатанный на ронеотипе. Десятки таких же листков Малко видел несколько дней назад в квартире Эсперенцы.
– Дело не только в листовках, – вмешался Ральф Плерфуа, взглянув на Малко покрасневшими от бессонницы глазами.
– А в чем еще?
– Не «в чем», а «в ком». Но он пока в бегах. Ладно, хорошо хоть ее поймали, – Плерфуа кивнул в сторону Эсперенцы. – Она нам все и расскажет.
Его голос заставил Малко похолодеть от мрачного предчувствия.
– Вице–президент прибывает через полчаса, – продолжал Плерфуа. – Наше счастье, что самолет опаздывает… А я по–прежнему не могу гарантировать его безопасность.
Малко не ответил.
– Позвольте вам напомнить, – сказал американец, – что я несу полную ответственность за ход этого визита.
Малко знал, как Плерфуа относится к венесуэльцам. Эсперенца для него ровным счетом ничего не значила.
– Позвольте мне с ней поговорить, – попросил Малко.
– Пожалуйста.
По голосу Плерфуа было понятно, что он не очень–то верит в успех этих переговоров. Малко подошел к дивану. Эсперенца, казалось, была все еще без сознания. Один из полицейских держал ее сзади за руки.
– Эсперенца…
Девушка открыла глаза и посмотрела на него. Ее лицо ничего не выражало.
– Эсперенца, скажите нам правду. Что вы задумали?
На мгновение Малко показалось, что девушка готова ответить: она приподняла голову, приоткрыла рот, но в следующую секунду с силой плюнула ему в лицо.
Малко инстинктивно выпрямился. Венесуэльский полисмен тут же ударил пленницу по губам. Ральф потянул Малко назад:
– О'кей, вы сделали все, что могли. Теперь предоставьте дело этим парням. У нас мало времени.
Видя отвращение, написанное на лице Малко, он устало добавил:
– Иногда приходится пачкать руки… Идемте в бар, выпьем по стаканчику. Вернемся через двадцать минут.
– Нет, я останусь, – сказал Малко. Ральф Плерфуа пожал плечами.
– Как хотите. Но если будете вмешиваться, я прикажу запереть вас в вашем номере. Войну, знаете ли, в белых перчатках не ведут.
Малко посмотрел, как двое сотрудников Дигепола тащат Эсперенцу в другую комнату, и тяжело опустился в кресло.
* * *
В очередной раз раздался крик Эсперенцы, но на этот раз голос был другим, словно ее страдания достигли предела.
Все это продолжалось уже около десяти минут.
Малко вскочил на ноги и резко распахнул дверь, разделявшую две комнаты.
Обнаженная Эсперенца стояла посреди комнаты. Ее запястья были скованы наручниками и прикреплены цепью к кольцу в потолке. Нови едва касались пола. Агенты вставляли ей во влагалище и в задний проход ножки от стульев…
Потрясенный Малко несколько мгновений стоял неподвижно. Один из венесуэльцев, производивших операцию, поднял голову и сокрушенно произнес:
– Пока что молчит…
Эсперенца открыла глаза и посмотрела на Малко. От того, что он прочел в ее взгляде, ему захотелось провалиться под землю.
– Освободите ее, – произнес Малко таким голосом, которого никогда за собой не замечал. – Немедленно.
Полицейские нехотя отошли от девушки.
– Но сеньор…Мы не…
И тут в шею Малко уперся холодный металлический ствол.
– Я же говорил: не вмешивайтесь! Что они о нас подумают?
Пистолет Ральфа был на боевом взводе. Он явно не шутил. Малко онемел от стыда и бешенства.
– У нас больше нет времени, – сказал Плерфуа, обращаясь к агентам по–испански. – Оденьте ее. Она поедет с нами.
– Куда? – спросил Малко.
– В Центр имени Симона Боливара. Я буду держать ее там до последней секунды. У нас еще есть шанс заставить ее говорить.
Эсперенца рухнула на пол, и полицейские начали неловко натягивать на нее одежду.
* * *
«Форд–фалькон» медленно ехал по проспекту Симона Боливара. Движение было перекрыто по случаю проезда правительственного кортежа, и через каждые десять–пятнадцать метров в толпе выделялись белые шлемы полицейских.
