Избранные детективы и триллеры. Компиляция. Книги 1-22 (СИ) - Дашкова Полина Викторовна

Мите бросились в глаза обезображенные фаланги без ногтей. Марк Семенович поймал его взгляд.

– Да, вот это они и есть. Методы.

Только сейчас до Мити дошло, что чувствует старик. Промолчать, не предупредить об опасности, которую несет в себе прибор, он не мог. Но и подставлять под удар Брахта не желал.

– Марк Семенович, – Митя справился с заиканием, заговорил спокойно и уверенно, – я должен вам кое-что объяснить. Во-первых, военная разведка – это не НКВД. Во-вторых, о ликвидации гражданина рейха на территории рейха вообще речи быть не может. У нас с немцами мир, дружба, взаимовыгодное сотрудничество. Если с головы вашего Брахта хоть волос упадет, для моего руководства это автоматически «вышка». Ну и для меня, само собой.

Митя перевел дух. Он не мог смотреть в глаза профессору, хотя говорил правду. Захотелось курить, но в лаборатории нельзя было. Он нервно мял пачку в кармане. Профессор молчал. Митя пробормотал сквозь зубы:

– Для Брахта риск равен нулю, а для того, кто письмо передаст, риск сто процентов. Брахт может позвонить в гестапо…

– Нет, – перебил Мазур, – этого он не сделает.

– Вы уверены? Вдруг испугается, подумает – провокация? Тем более, если до него дошли слухи, что вы… что вас…

– Он знает мой почерк. – Старик сухо откашлялся. – В гестапо он точно не позвонит. На письмо ответит.

– Главное, так написать, чтобы он не понял про изотопы, – стал бодро объяснять Митя, едва справляясь с заиканием, – а то п-получится, что вы… то есть мы сами п-подсказали. Надо запутать, направить по ложному пути.

– Сам придумал или инструкция начальства?

– Сам, – выдохнул Митя и покраснел.

– Запутать! – Старик хрипло хохотнул. – Передай своему начальству: не надо делать из Вернера дурака. Он догадается легко и вот тогда, скорее всего, заподозрит провокацию, потому что знает: по доброй воле я врать ему не стану.

У Мити похолодело в животе.

– Лучшая подсказка тем, кто занят бомбой, – тихо, жестко продолжал старик, – если что-то случится с Вернером. Даже несчастный случай может привлечь внимание к его работам, не говоря уж об убийстве или похищении. Ты меня хорошо понял? Вот это тоже передай своему начальству.

– Марк Семенович, ну я же объяснил, никто его пальцем не тронет…

– Митя, я объясняю, а ты слушаешь и не перебиваешь. – Профессор нахмурился. – Вернер вряд ли станет возиться с ураном. Совершенно другая область физики. Резонатор открывает множество интереснейших перспектив. Луч можно использовать в производстве чего угодно, от самолетов до микроскопов, в будущем, наверное, даже в медицине.

– Не станет возиться с ураном? То есть вы считаете, что Брахт не участвует в работе над урановой бомбой? – медленно, почти по слогам, спросил Митя и затаил дыхание.

– Проблема не в том, участвует или нет. Я уверен, что нет. Но если ему удастся собрать резонатор, он точно не спрячет его от своих коллег.

– Вы спрятали. – Митя прикусил язык, понял, какую глупость сморозил.

– Меня спрятали. – Старик хмыкнул. – В ярославскую одиночку. Вряд у Вернера был подобный опыт.

– Конечно, не было, это уж точно, – выпалил Митя и опять прикусил язык.

«Почему я уверен? Мы оба уверены. Почему? Там заслуженных профессоров не сажают. Только у нас. Так, что ли?»

Встретившись глазами с Марком Семеновичем, он вздрогнул. Показалось, профессор догадался, о чем он сейчас подумал. Грустная усмешка скривила запавший беззубый рот. Митя быстро отвел взгляд. Мазур покачал головой:

– Я молчать вынужден, под пятьдесят восьмой живу, публиковать меня все равно не будут. Думал, доведу игрушку до ума, авось что-то изменится, обвинения снимут. Вот тогда уж… В общем, я решил молчать и не рыпаться до лучших времен. К тому же весь основной путь мы с Вернером вместе прошли. Публиковать, не упоминая его имени, я не вправе. Упомяну немца-соавтора – сам знаешь, что будет, при моей-то статье. Только девять граммов обогащенного урана сумели развязать мне язык, и то лишь потому, что я уверен: Вернер не эмигрировал, живет и работает в рейхе.

– А если бы он уехал в Англию или в Америку? – спросил Митя. – Тогда вы бы не…

Он осекся. Вопрос был скользкий. Вряд ли стоило его задавать. Старик ничего не ответил, отвернулся, смотрел в окно, бормотал задумчиво:

– Делить изотопы облучением – ну, это как штангенциркулем строгать колбасу. Вернеру в голову не придет. А вот если игрушка окажется в руках тех, кто занят урановой бомбой, они догадаются и обязательно попробуют. Колбасы у них навалом, а ножа под рукой нет.

– Вы сказали, настроить луч для урана очень сложно, – напомнил Митя, – у вас не всегда получалось.

– Да, непросто. Но у них другой уровень возможностей. – Профессор выразительно развел руками.

Лаборатория выглядела убого. Небольшая комната, отгороженная фанерной перегородкой от аудитории. Облезлые шкафы, голая лампочка под высоким закопченным потолком, полукруглое окно в разбухшей облупленной раме. Правда, стекла вымыты до блеска. И в шкафах идеальный порядок.

«С далемскими институтами смешно сравнивать, земля и небо. К тому же там большая команда, сплошь мировые светила. Догадаются, попробуют, добьются своего», – подумал Митя и упрямо пробормотал:

– А все-таки не факт, что у них получится.

– С резонатором их шансы значительно увеличатся. Если Вернер уже собрал его, тогда привет от Гёте: «Лучше ужасный конец, чем ужас без конца».

– Подождите, но он бы опубликовал, просочилась бы информация…

– Они прочухали, сразу засекретили, – перебил профессор и махнул рукой, – все бесполезно, обсуждать нечего. Спокойно ждем конца света. Ну, что ты побледнел? Самый худший вариант не обязательно самый вероятный. А теперь представь: ученый десятилетиями бьется над задачей, которую большинство его коллег считают невыполнимой и даже абсурдной. И вот у него получилось. Он нашел решение. Это не просто победа, это… – профессор зажмурился, оскалил розовые десны, помотал головой, – смысл всей жизни. Первое его желание какое?

– Поскорей опубликовать? – неуверенно пробормотал Митя.

– Правильно. Пятьдесят восьмая над ним не висит, он свободный человек. Конечно, ему тоже не просто публиковать без моего имени. Но с другой стороны, если он сделал резонатор, значит, на последнем этапе обошелся без меня. Научные журналы, не только немецкие, но и английские, американские, напечатают с радостью, а уж там он спокойно назовет имя соавтора-еврея. Как же его остановить?

Митя молчал, хмурился, кусал губы.

– Нет у тебя ответа. – Профессор вздохнул. – Ладно, я скажу. Единственный способ остановить Вернера – предупредить его о возможных последствиях.

– Предупредить? – ошалело прошептал Митя.

– Да, – кивнул профессор, – и чем скорее, тем лучше. Он должен знать: публикация в Германии – урановая бомба у Гитлера. Публикация в Англии, в Америке… Вряд ли он захочет, чтобы урановая бомба упала на Берлин.

– Подождите, но если он узнает от вас… – Митя судорожно сглотнул. – У него будут основания считать, что урановую бомбу скоро сделают в Советском Союзе, он…

– Поспешит отдать резонатор в Далем? – Профессор усмехнулся. – Не волнуйся. Есть надежная страховка.

– Какая страховка?

– Правда.

– Я, п-простите, не понял вас, Марк Семенович. – Митя помотал головой.

– Что же тут непонятного? Напишу Вернеру правду, врать не буду. У нас ведь пока не чешутся. Урановых разработок не начинали. Это правда?

Митя молча кивнул.

– Мои девять граммов передадут комиссии во главе с папой Иоффе. Поскольку урана нет, провести фундаментальные эксперименты невозможно. Как у нас заседают комиссии, как относится ко мне папа Иоффе, Вернеру объяснять не нужно. – Профессор взъерошил Мите волосы. – Да успокойся ты. Ну, не понравится твоему начальству письмо – просто не отправят его, положат под сукно или сожгут, и все.

Митя на ватных ногах подошел к раковине, включил воду, стал жадно пить из-под крана, умыл лицо. Профессор протянул ему полотенце.