Картер Браун - Забавляйся сейчас... убьешь позднее
— То есть будущему поэту и неудавшемуся актеру? — уточнил я. — Толботу и Эшберри? Она кивнула:
— Рейф почему-то вообразил, будто обязан их содержать. Понимаете, для него это что-то вроде заклятия: кто-то скрещивает пальцы, чтобы отвести беду, кто-то стучит по дереву, а Рейф кормит паразитов. Он отлично знает, что ни у того, ни у другого нет настоящего таланта, но упрямо делает вид, будто верит в них. А пиявки и рады иметь даровую крышу над головой и тратить его деньги!
— А как они, по-вашему, относятся к Рейфу?
— Как содержанки, которым не надо ничего предпринимать для сохранения теплого местечка. Оба ребячливы и раздражительны и ведут себя с Рейфом как двое испорченных детишек, если не хуже!
— Кто-нибудь из них способен выкрасть копию его пьесы, или саму пьесу, или участвовать в разработке этого вымогательского плана?
— Несомненно, — не раздумывая заявила она. — Хотя не думаю, что у кого-то из этой парочки хватило бы мозгов все придумать и организовать с самого начала. Что касается кражи, то это давно стало их второй натурой. Было время, когда я воображала, будто они просиживают ночи напролет, придумывая благовидный предлог вытянуть из Рейфа очередные пятьдесят долларов. Поверите ли, когда кто-то из прихлебателей входил в комнату, меня передергивало от омерзения. — Джеки допила свой скотч и довольно долго разглядывала пустой бокал. — Знаете, очень странно вот так рассуждать о Рейфе. Я не видела его почти год, но наш разговор пробудил чувства, которые, казалось, уже давно умерли во мне. Как говорится, заныла старая рана... Доктор, как насчет лекарства?
— Антония — стопроцентная стерва и ни перед чем не останавливается, лишь бы не подпустить к отцу других женщин, — задумчиво пробормотал я. — Толбот и Эшберри — пара беспринципных попрошаек, готовых, по всей вероятности, на любую подлость ради денег. Возможно, они люто завидуют Кендаллу и мечтают сравняться с ним. Таким образом, остаетесь только вы с Майлзом Хилланом.
— Я Майлзу очень не нравилась, а он — мне. Он неприятный тип, — быстро ответила Джеки. — Но Майлз — менеджер Рейфа и, по всей вероятности, получает какой-то процент с доходов. Хиллан не женат, но создавалось впечатление, что он куда больше заинтересован в доходах Рейфа, нежели сам Рейф. Возможно, ему необходимо быстро сколотить капитал, чтобы скрыть какие-то тайные грехи или пороки? Вот только я понятия не имею, есть ли у Майлза Хиллана тайные грехи.
— Хорошо, спасибо, — сказал я, протягивая пустой бокал. — Операция закончена, доктор прописывает вторую порцию спиртного как лучшее средство для исцеления старых ран.
— Вы замечательный врач! — Она вложила свой бокал в мою руку. — Вам и готовить лекарство.
Я отнес бокалы к бару и вновь их наполнил, а когда вернулся к кушетке Джеки, вдруг почувствовал, что мысли ее витают где-то далеко.
— Спасибо, — пробормотала она, забирая бокал. Я снова сел рядом.
— Я тут задумалась. Это был никуда не годный год, понимаете? Три месяца после Рейфа — никого, затем шесть месяцев — болван Алтино, потом — снова пусто. Этак девушка может совсем потерять веру в себя. Как вы считаете, может, имеет смысл выбрать мужчину другого типа? Кого-то потверже. Парня, который знает, чего он хочет, уверен в себе и не сомневается, что своего достигнет. Человека, который думает, что неврозы растут в саду! Возможно, кого-то вроде вас, Рик Холман?
— Чтобы меня любили за подобные качества? Это было бы нечто новенькое! Боюсь, я бы даже занервничал.
— Ну, к неврастеникам-то вы явно не относитесь, — с уверенностью заявила она. — Просто вы не хотели связываться с женщинами, верно? — Ее колдовские глаза на мгновение блеснули. — Но никто и не говорит, что вы свяжете себя хоть в малейшей мере. Речь идет всего-навсего о небольшом эксперименте, своего рода проверке, а потом мы оба поймем, “звякнуло” что-то между нами или нет. — Она лениво улыбнулась, но в глазах заполыхал хищный огонь. — Если не “звякнет”, никто от этого не пострадает, верно?
Джеки аккуратно опустила бокал на маленький столик возле кушетки, потом поднялась с заученной медлительностью. Все колокольчики на браслете зазвенели, когда она закинула руки за голову, потянувшись к застежке на хомутике. Дальнейшее можно с полным основанием назвать разновидностью стриптиза. В конечном итоге блуза плавно соскользнула до колен, и Джеки предстала моим глазам обнаженной, не считая белых кружевных трусиков с золотистым подсолнухом на левом бедре. Коралловые бутоны, венчавшие высокую грудь, нежно подрагивали, стоило ей чуть-чуть шевельнуться.
— Это вас пугает? — слегка севшим голосом осведомилась Джеки. — Я имею в виду перспективу познакомиться поближе.
— В данный момент не могу представить ничего лучше. Одно меня несколько тревожит: если ничего не получится, как бы не стать очередным клоуном, подсоединенным к проводам вашего звонка.
— Вы шутите? — растерянно спросила Джеки, машинально оглаживая бедра.
— Давайте скажем так: я немного озадачен... Пару минут назад вы говорили, что Рейф Кендалл создан для вас и вы готовы любить его до гроба. Меня вы знаете минут пятнадцать и все же хотите совместно прыгнуть в постель, чтобы выяснить, “звякнем” мы или нет.
— Вы хладнокровный мерзавец, Рик Холман! — И она с горящими глазами двинулась ко мне. — Перестаньте умничать хоть на минутку, давайте немного расслабимся, а?
— Сначала скажите мне кое-что. Какие вопросы вас тревожат?
Она замерла:
— О чем это вы?
— Я имею в виду вопросы, которых еще не задал, — терпеливо объяснил я. — Они вас настолько пугают, что вы предпочитаете уложить меня в постель, лишь бы не отвечать на них.
— Вы с ума сошли! — Джеки собиралась топнуть ногой, но, видимо, оценив, как это отразится на ее внешности, успела остановиться как раз вовремя. — Вы очаровали меня, мне казалось, что я понравилась вам, а наилучший способ выяснять... — Она замолчала.
— Послушать ваши рассуждения, так именно у вас есть все основания помочь шантажистам, — заметил я. — Это превосходная возможность отомстить Антонии за нанесенную обиду и наказать Кендалла за то, что поверил дочке, а не вам!
Лицо Джеки окаменело.
— Так, по-вашему, я могла бы украсть новую пьесу Рейфа только для того, чтобы... — Она влепила мне пощечину, звонкую, как первый залп ружейного салюта. — Ну ты и дерьмо!
— Вы знаете парня по имени Боулер? — спросил я.
— Боулер? — Она на минуту задумалась. — Нет, никогда не слышала о таком. А что?
— Раз не слышали, это не имеет значения... Чувствую, что следовало бы задать вам еще парочку хороших вопросов, но пока ничего стоящего не приходит на ум.
Глаза мисс Лоррейн полыхнули ледяной яростью.
— Тогда я буду весьма признательна, если вы немедленно уберетесь куда подальше и там их припомните, а тогда можете отправить мне телеграмму!
— Впрочем, есть еще один вопрос, — спохватился я, уже встав с кушетки. — Как вы думаете, сам Рейф Кендалл способен присвоить чью-то пьесу?
— Да вы совсем спятили! — злобно крикнула она. — Это же гений! Один из самых талантливых людей нашего века!
— Мне просто хотелось узнать ваше мнение... Она плотно обхватила руками грудь и замерла, сверля меня неласковым взглядом. Даже подсолнух на ее левом бедре вроде бы подзавял и утратил золотистое сияние.
— Благодарю за виски и за все остальное. Вероятно, в ваших глазах я пал еще ниже Алтино, но мне заниматься любовью совсем недосуг.
Джеки с напускным высокомерием тряхнула головой, и ее брови полностью исчезли под темной челкой.
— Ладно, Холман, — вдруг хихикнула она. — Возвращайтесь весной, когда вспомните, что вы — мужчина, и попытайте удачи еще раз. Почему бы и нет?
— Любопытно, кого вы тогда подключите к звонку? — брякнул я и сразу пожалел о сорвавшейся грубости.
Ледяное молчание сопровождало меня до конца коридора и не оставило даже в кабине лифта, словно мисс Лоррейн хотела убедиться, что я ни одной лишней секунды не стану осквернять ее дом своим присутствием.
Я остановился у аптеки, перехватил кофе с сандвичем и к десяти вернулся домой. Здесь стояла такая тишина, что даже звук падающих на дно бокала кубиков льда показался необычайно громким. Зато журчание виски я счел куда более приятным на слух и попробовал подобрать для обеих тем подходящее музыкальное сопровождение. Резкий звонок в дверь все испортил. Плетясь в прихожую, я без особой надежды подумал, что, возможно, фортуна решила все-таки вознаградить меня за столь неудачный день.
Когда я отворил дверь, на пороге стояла египетская наложница в черном свитере и узких белых брюках, плотно обтягивающих стройные ноги. Она явилась не одна. Стоявший рядом парень был дюйма на два выше меня. Черный, как у Антонии, свитер и джинсы не скрывали обалденной мускулатуры. Судя по всему, один из тех молодчиков, перед которыми вы спешите извиниться, когда они сталкивают вас с тротуара. Этакий мрачный верзила лет тридцати — то ли профессиональный борец, то ли бандит. Слишком длинные курчавые волосы падали на шею, бакенбарды лишь немного сглаживали угловатую линию скул, тонкогубый рот выдавал холодную жестокость, и даже густые ресницы не смягчали взгляд глубоко посаженных карих глаз.
