Ричард Старк - Похищение черного льда
Небольшая гостиная была выполнена в теплых зеленовато-серых тонах; окна ее глядели на Пятую авеню и Сентрал-парк. Справа, на зеленой софе, сидели Формутеска и третий человек из Майами. У окна, задумчиво глядя на парк, словно пытаясь разглядеть там что-то, незаметное с первого взгляда, стоял довольно пожилой негр, с очень черной кожей и густыми седыми волосами. На нем и на Гоноре была европейская одежда, а Формутеска и третий были в красных мантиях, как и при первой встрече.
Обращаясь к старому негру. Гонор представил:
— Это Паркер.
Старик, повернув голову, изучающе посмотрел на него — взгляд выражал усталость и недоверие. У него были неторопливые манеры мудреца, не ждущего от людей ничего хорошего.
— Сколько еще? — обратился Паркер к Гонору.
— Что — сколько еще? — удивленно переспросил Гонор.
— Людей. Сначала было четверо, один из них оказался плохим. Кроме того, есть Хоскинс, генерал Гома, его друзья-колонисты, Карнс из синдиката, и вот теперь еще один. Сколько же всего людей знает о ваших намерениях?
Гонор был шокирован.
— Майор Индинду — наш руководитель!
— Руководитель чего?
Старик выдавил из себя улыбку:
— Ваше удивление вполне естественно, мистер Паркер. — У него был сильный британский акцент. — Так же как и ваше недоверие. Я надеюсь, вы поймете, что таким же естественным является и мое недоверие к вам.
— Майор будет нашим следующим президентом, — объяснил Гонор. Паркер посмотрел на него:
— То есть после бегства полковника?
— Если нам удастся вернуть украденные богатства, — заявил майор Индинду, — мы позволим полковнику Любуди объявить в Нью-Йорке о своей отставке. Тогда в Дхабе будут проведены новые выборы; после моего избрания полковник сможет либо вернуться в Дхабу, либо остаться в Нью-Йорке.
— А если вас не выберут?
— Выберут.
— Майор Индинду — наша единственная надежда! — пылко воскликнул Гонор.
— Хорошо. Поговорим о бриллиантах. Насколько хорошо они охраняются?
— Вы очень спешите, мистер Паркер, — заявил майор Индинду.
Паркер посмотрел на Гонора:
— До сих пор я имел дело с вами. Ограбление намерены совершить вы, не так ли? Я прав?
Гонор кивнул.
— Кто еще?
— Мистер Формутеска и мистер Манадо.
— Манадо?
Гонор показал на человека, сидевшего рядом с Формутеской.
— Простите, я думал, что познакомил вас с ним во время первой встречи.
— А майор? — спросил Паркер. Гонор снова удивленно воскликнул:
— Участвовать в ограблении? Конечно нет!
— Значит, ему здесь нечего делать.
— Вы вполне можете ему доверять...
— Дело не в доверии или недоверии. Мы здесь не на приеме, мы собрались, чтобы работать. Лишние люди должны быть удалены.
— Но майор сначала должен одобрить вашу кандидатуру...
— Нет, — возразил Паркер. — Это вам будет угрожать опасность. Это вы выиграете или потеряете в зависимости от того, насколько я окажусь хорош. Майору придется поверить вам на слово и удалиться.
Майор произнес что-то на своем языке. Гонор, выглядя очень несчастным, ответил ему. Майор снова что-то сказал.
Пока между ними шел разговор, Паркер подошел к Формутеске и Манадо. Манадо был немного расстроен и шокирован, в то время как Формутеска не скрывал своего удовольствия.
— Сколько вам лет? — спросил Паркер Манадо.
Тот, прислушиваясь к разговору майора и Гонора, не расслышал вопроса; моргнув, он посмотрел на Паркера:
— Сэр? Прошу прощения.
— Сколько вам лет?
— Двадцать три, сэр.
Паркер повернулся к Формутеске:
— А вам?
Формутеска беззаботно улыбнулся.
— Тридцать один, — ответил он.
— Вы оба ходили в колледж?
— Да, сэр, — ответил Манадо; Формутеска кивнул.
— Занимались спортом?
— Бегом, сэр, — сказал Манадо.
— Бейсболом, — ответил Формутеска. — И гимнастикой.
— Владеете оружием?
— Да, сэр, — сказал Манадо, а Формутеска прибавил:
— Естественно.
— Почему естественно?
— Не все в Дхабе живут в двадцатом веке, — ответил Формутеска.
Хотя переговоры между Гонором и майором, по-видимому, уже закончились, Паркер продолжал свои расспросы:
— Это значит, что вы знаете винтовку. Что еще?
— Я стрелял из пистолетов, — ответил Манадо. — И из автоматов — “стена” и “узи”.
— Я тоже, — подтвердил Формутеска.
— На каких языках вы разговариваете?
— Только на абу и на английском, — ответил Манадо.
— Абу? Это ваш родной язык?
— Да, сэр.
— По-французски, немного по-немецки. По-французски лучше, — сказал Формутеска.
Дверь закрылась. Паркер продолжал спрашивать:
— Умеете водить машину? Имеете водительские права?
Оба кивнули.
— Кто-нибудь из вас дальтоник? Эпилептик? Испытывает головокружение? Боится высоты, замкнутого пространства или чего-нибудь в этом роде?
Оба отрицательно покачали головой. Сзади раздался голос Гонора:
— Мистер Паркер.
Паркер повернулся. Гонор был один.
— Майор одобрил вашу кандидатуру. Паркеру послышались в его голосе иронические нотки.
— Хорошо, — ответил он.
— Сейчас мы поедем на машине, — сказал Гонор.
— Зачем?
— Я покажу, где находятся бриллианты.
Глава 2
Машину — черный “Мерседес-Бенц”, вел Манадо, рядом с ним сидел Формутеска, позади — Гонор и Паркер.
— На Парк-авеню, — произнес Гонор. Доехав до первого перекрестка Пятой авеню, они свернули с нее и направились на юг, в сторону Пан-Америкэн-Билдинг.
— Это будет интересно и нашим друзьям. — Гонор кивнул на сидящих впереди Манадо и Формутеску. — Они ведь до сих пор не знают, где скрывается Каземпа вместе со своими бриллиантами.
“Гонору следовало бы хранить в тайне не только это”, — подумал Паркер, но ничего не произнес вслух. Кивнув, он продолжал смотреть в окно на проезжавшие мимо машины.
Спустя минуту Гонор добавил:
— Не забивайте себе голову размышлениями о майоре Индинду.
— Я вообще не думаю о нем.
Гонор, нахмурившись, изучающе посмотрел на Паркера:
— Это действительно так? Так вот в чем причина вашего успеха? Вы отбрасываете от себя все лишнее?
— Нельзя одновременно думать о нескольких вещах, — ответил Паркер.
— Само собой, — согласился Гонор.
— Двигаться так же, сэр? — спросил Манадо. Впереди высился небоскреб Пан-Америкэн-Билдинг, кажущийся никому уже не нужной моделью в натуральную величину, оставленной на улице в надежде на то, что ее уберут на свалку уборочные машины.
— Прямо, — сказал Гонор. — Но в туннель не въезжайте.
Манадо направил машину по наклонному треку, опоясывающему Большой Центральный вокзал, над которым, словно шляпа, возвышался Пан-Америкэн. Он вел машину хорошо, хотя, может быть, слишком осторожно, позволяя обгонять себя более энергичным водителям.
Когда они, миновав туннели, выехали по треку к Сороковой улице, Гонор произнес:
— Сверни налево, на Тридцать восьмую.
Повернувшись, Формутеска спросил:
— К музею?
Гонор кивнул.
— Там же никто не живет, — сказал Формутеска.
— На самом верху там жилое помещение.
— Но там никто никогда не жил!
— Сейчас это не так, — ответил Гонор. Повернувшись к Паркеру, он объяснил: — Семь центральных африканских стран, будучи колониями одного и того же европейского государства, совместными усилиями организовали Музей африканского искусства и культуры в Нью-Йорке. Правда, на самом деле как сама инициатива, так и основная финансовая поддержка музея исходили из метрополии. И как только какая-нибудь колония приобретала независимость, она сразу же переставала поддерживать музей. В конце концов, остались только мы. Мы обрели независимость последними. Наша бывшая метрополия решила, что этот музей должен принадлежать не ей, а нам, — согласитесь, это было правильное решение. Одновременно с передачей музея нам выделили фонд, из которого мы можем черпать средства для покрытия эксплуатационных расходов.
Манадо остановился: на красный свет у Тридцать девятой улицы; когда зажегся зеленый, он поехал дальше и через квартал свернул налево. Глядя в ветровое стекло, Гонор сказал:
— Припаркуйся на той стороне.
— Не останавливайтесь, — вмешался Паркер. — Просто медленно проезжайте.
Гонор удивленно взглянул на него:
— Вы не хотите внимательно изучить дом?
— Да, но мне не хочется, чтобы кто-нибудь в это же время изучал меня.
— О, простите, мне это не пришло в голову.
— Поэтому вы и наняли меня, — ответил Паркер. — Где же этот дом?
— Впереди, слева.
Пока они медленно проезжали, Паркер смотрел на музей через окно. Вытянутое в длину здание из серого камня располагалось вдали от тротуара, отделяясь узкими аллеями от соседних с ним домов. Пространство перед музеем было огорожено невысоким, по пояс, забором из стали черной ковки, за ним росли деревья и тщательно ухоженная трава, между которыми пролегала асфальтовая дорожка, ведущая к четырехэтажному зданию. Окна на первом этаже были ограждены решеткой. Рядом с передней массивной дверью из темного дерева висела квадратная металлическая доска, надпись на которой из машины разобрать было невозможно. Место выглядело ухоженным, не пустынным. Соседние постройки представляли собой либо старые жилые дома, превращенные в скромные офисы, либо тихие гостиницы с постоянными жильцами.
