Якоб Арджуни - С днем рождения, турок!
— На чем мы остановились?
— Семерка!
— Мм-м.
— Тридцатка!
— Твою мать!
Они принялись тасовать карты и не обращали на меня никакого внимания. Я подсел к молчаливому выпивохе. Теперь он сосредоточенно разглядывал свой бумажник.
— Добрый вечер.
Он повернул голову, и я увидел его слезящиеся глаза. На левом плече сквозь волосы и грязь просвечивала татуировка в виде смазливой русалки.
— В чем дело? — прошипел он еле слышно.
Пыхтящие картежники начинали действовать мне на нервы.
— Ты, случайно, не припомнишь человека по имени Ахмед Хамул? Таскал здесь мешки.
Некоторое время он молча смотрел на меня, потом перевел взгляд на бутылку.
— С иностранцами не имею дела.
Мне хотелось съездить ему по физиономии, но вид его кулачищ отрезвил меня. Я поднялся и подошел к парням, режущимся в карты. Здороваться с ними было излишние, и я сразу же перешел к делу:
— Ребята, не знает ли кто-нибудь из вас Ахмеда Хамула? Если кто знает, пусть поднимет руку и рявкнет: «Да»!
Они уставились на меня, и я вошел в раж.
— Боже мой, это что — так сложно? Черномазого турка с бородой и торчащими ушами. Последний раз он работал здесь на Рождество. Короче, да или нет? Я же не спрашиваю, проводите ли вы свой отпуск на Черном море или нет ли в подштанниках у турка крысиного хвоста? Вопрос понятен?
Один из грузчиков с зализанными назад лоснящимися волосами медленно отложил карты и встал.
— Эй, парень, не знаю, кто ты есть, но твой тон мне не нравится. Будет лучше, если ты сейчас же уберешься отсюда. Понял?
Свою речь он подкреплял правым кулаком, похлопывая им по левой ладони.
Я бросил быстрый взгляд на дверь, намечая путь отступления, набрал воздуха и прошипел:
— Слушай, ты, письмоноша поганый, нравится тебе мой тон или не нравится, никого не колышет. Я не спрашиваю, держал ли ты в своих ручищах кусок мыла. Все, что меня интересует, слыхал ли ты что-нибудь об Ахмеде Хамуле?
Я попытался сделать свирепое лицо. Остальные напряженно ждали, что будет дальше, потешаясь над моей гримасой. В будке стало вдруг тесно и тихо. Слышны были только отдаленные свистки отходящих поездов. Верзила встал в полный рост, почесал в бороде, приблизился на три шага и заехал мне в живот своим чугунным кулачищем.
В глазах замелькали, запрыгали мелкие белые точки, описывая в диком танце круги и линии. В ушах зазвучали церковные колокола, отбивая неровный такт. Словно кто-то опрокинул на меня грузовой состав. Наверное, тот, чей смех еще стоял у меня в ушах:
— Мыло, говоришь? Свинья поганая.
Я осторожно приоткрыл глаза, увидел прямо перед собой ножку стула и лужу мокрой жижи, в которой плавали наполовину переваренные моим желудком шарики зеленого горошка. Во рту я ощутил мерзкую кислятину. Он мог бы мне вывернуть и весь желудок. Я попытался шевельнуться. После нескольких попыток мне удалось, прислонившись к стене. Меня затошнило. Я порылся в карманах, стараясь вытащить пачку с сигаретами. Зажег одну. Никотин медленно проникал в мои жилы. Ощущение было приятным.
Четыре быка с сочувствием смотрели на меня сверху вниз.
— Только не окочурься здесь. Этого нам только недоставало.
И после небольшой паузы кто-то добавил:
— Ахмед твой когда-то здесь работал, но это было давно.
Я раскрыл было рот, но мог только хрипеть.
После двух-трех попыток я все-таки выдавил:
— Кто-нибудь знал его ближе… или знает кого-то, с кем тот общался?
— Здесь его никто не знал. Однажды он был тут с одной девкой, она потом еще приходила, орала истошным голосом, где, мол, Ахмед? Девка была проституткой — сто процентов. Но ее мы тоже не знаем. Да и давно это было.
Опираясь на стул, я с трудом поднялся на ноги. Качаясь, заковылял к двери и не прощаясь вышел. Потянуло уличной прохладой. Выкурив еще одну сигарету, я более или менее пришел в себя. Было десять минут девятого.
Я решил возвратиться домой и принять душ.
Мой желудок требовал виски, и по дороге я купил бутылку.
ГЛАВА 5
Начало было положено. Я протер уши и смешал виски с содовой.
Теперь я знал, что в деле была замешана проститутка, и стал прикидывать, во сколько тумаков мне обойдутся поиски дальнейшей информации и могу ли потратить полученные от вдовы деньги на посещение борделя. Еще одна порция виски с содовой постепенно успокоила истерзанный желудок. Если мне предстоит искать проститутку, чтобы выяснить что-то об Ахмеде Хамуле, то это будет бесконечный поиск. На адрес Зумпфрайнерштрассе, 24 я не возлагал особых надежд. Футт и его люди там хорошенько пошмонали и наверняка ничего не нашли. Кроме того, я не верил, что Ахмеда Хамула убили под носом у его подружки. Версию случайного убийства я тоже исключал.
Я достал из шкафа свежие носки и парабеллум девятого калибра. Последний раз я пользовался им, когда проходил курс стрельбы. С тех пор он лежал среди белья без всякого применения. Я надел наплечную кобуру и вложил в нее пушку. Скорее всего, она мне не пригодится, но должное впечатление может произвести. Поверх я надел пиджак и посмотрел в зеркало, как он оттопыривается под мышками. Я выглядел нелепо, как негр, задумавший позагорать в солярии. Но иногда иметь под рукой артиллерию совсем неплохо. Я выпил глоток чистого виски и вышел из дому.
Уже во второй раз за сегодня я трясся в вагоне метро, направляясь к вокзалу. Эскалатор вынес меня на одну из улиц красных фонарей, которые мне предстояло прочесать в поисках проститутки. Улица пестрела ослепительным неоном, по обеим ее сторонам вдоль стен тянулись ряды дамочек зазывного вида, с выпирающими килограммовыми бюстами и обтянутыми розовым атласом пышными задницами. Перед входами в красные плюшевые салоны топтались бледнолицые занюханные сутенеры, заманивая прохожих пошлыми призывами посетить их заведение. Из крошечных дребезжащих динамиков струились на улицу постанывания, сопровождаемые сладенькими мелодиями в стиле диско. Здесь же кучковались группки похотливых пареньков из провинции, с разинутыми от неподдельного интереса ртами и вылупленными глазами. Старички с морщинистыми лицами, облизываясь, заглядывали внутрь залапанных тысячами рук входных дверей. Женатые бюргеры, прежде чем войти в храм любви, воровато озирались по сторонам, а покидая его, быстро исчезали в переулках. Я остановился и выкурил сигарету. Вокруг меня кишело месиво из бледных, стертых лиц, напряженных от ожидания чего-то неизвестного. Я разглядывал потрепанных жизнью женщин и спрашивал себя, что же заставило проститутку бежать на вокзал и настойчиво интересоваться Ахмедом Хамулом.
Я почувствовал на себе остекленевший взгляд, пронизывающий меня насквозь.
— Эй, парень, не найдется хоть одной марки для голодающего. Купить пожрать чего-нибудь.
Я отошел метров на двести к киоску с бургерами, купил одну упаковку с рубленым бифштексом, вернулся и сунул пакет парню в руки, наблюдая, как он его распаковывает. Его рубашка сразу же покрылась пятнами горчицы и кетчупа. Я присел рядом с ним прямо на асфальт.
— Слушай, ты тут, я вижу, всех знаешь?
Он повернул ко мне мрачную физиономию.
— А ты не легавый?
— Нет, я турок.
Он смерил меня скептическим взглядом.
— Ну и что? В легавые всяких берут.
— Послушай, если бы я был легавым и хотел бы тебя спросить о чем-то, я не стал бы бегать тебе за гамбургером, а просто отправил бы в каталажку. Через пару дней ты бы раскололся и продал мать родную.
Он дурашливо хихикнул.
— В последнюю пятницу тут человека закололи ножом. Звали его Ахмед Хамул, не слыхал ничего?
— Х-мм, может, и слыхал.
— Так вот. Меня интересует, кто загнал ему в спину нож.
— Понял.
— Я разыскиваю одну девицу, которая его знала. Не исключено, что она замешана в деле и, как и ты, ошивается в этом квартале. Может, расскажешь, как ее найти?
В задумчивости он жевал булочку, не закрывая рта, из которого частично сыпалось то, что он жевал. Мой желудок сразу же отреагировал на это зрелище. Я отвернулся, глядя на прохожих, смотревших в нашу сторону.
— Закурить не дашь?
Я достал сигарету и дал ему прикурить. Он жадно затянулся и закашлялся.
— А ты нормальный парень. Помогу тебе найти эту телку. Хотя таких тут пруд пруди. Будет непросто.
— Так что ты знаешь об Ахмеде Хамуле?
Он покачал головой, многозначительно сдвинул брови и пробормотал:
— Ничего, брат.
В кармане брюк у меня лежали две купюры по пятьдесят марок. Я вынул одну и поднес ее к свету фонаря, слегка похрустев ею. На эти деньги он мог спокойно достать хороший косячок.
Моментально просветлев, он стал рассматривать мои пальцы.
— Кое-что я, конечно, знаю. Может, даже побольше… — Он прикусил губу. — А купюры побольше не найдется?
