Избранные детективы и триллеры. Компиляция. Книги 1-22 (СИ) - Дашкова Полина Викторовна

– Среди физиков нет разведчиков. Но вы по образованию физик.

– Я изучал физику в Брюссельском университете, очень давно, еще до прошлой войны, до сих пор тешу себя иллюзией, что, если бы не война, мог бы стать ученым. – Тибо вздохнул. – Не стоит вспоминать, слишком печальная история.

Ося понимающе улыбнулся и спросил:

– Скажите, Рене, почему так упорно замалчивается имя профессора Мейтнер?

– Неужели не ясно? – Бельгиец усмехнулся. – Я вам уже объяснял. Лучшие физики попали в глупое положение. Ферми только что получил Нобелевскую премию за открытие, которое в свете деления ядра оказалось ошибкой. Супруги Кюри пять лет упорно не замечали того, что сегодня стало очевидным. Только у Бора хватило мужества сказать: какие мы все были слепцы.

– Однако именно Бор рассказал об открытии до публикации, нарушил обещание, – заметил Ося.

– На его месте кто бы сумел удержаться? – Тибо задумчиво помешивал сахар в стакане. – Девять дней плыть в океане и держать язык за зубами, не обсудить, не поделиться? Вы, очевидно, так и не поняли масштаба открытия и что оно значит для физиков.

– Зато я понял масштаб подлости уважаемых господ ученых.

– Нильс Бор человек кристальной порядочности, вот это прошу запомнить, – жестко проговорил Тибо и добавил чуть мягче: – Он делает для эмигрантов все что может. Он организовал побег Мейтнер из рейха, у него был острый конфликт с Ферми, когда тот не назвал имен Мейтнер и Фриша в своем интервью. Он так бьется за их права, что поползли слухи, будто Фриш его зять. Все отлично знают, что у Бора четыре сына. Легче наградить Бора несуществующей дочерью и выдать ее замуж за Фриша, чем смириться с бескорыстием и благородством. А вообще, я рад, что вас задела человеческая сторона этой истории.

– Да, признаться, нейтроны и протоны тронули меня меньше. – Ося допил кофе и закурил.

– Мг-м, – кивнул Тибо, – нам с вами придется иметь дело с людьми, а не с атомами. Те, кто сейчас работает над бомбой в Далеме, не произносят вслух имени Мейтнер. Между тем Вайцзеккер был ее учеником. Ган тридцать лет не мог без нее шагу ступить. Гейзенберга связывают с ней общие воспоминания.

– Надеетесь, муки совести притормозят их работу над бомбой для Гитлера? – с усмешкой спросил Ося.

– Просто дополнительные штрихи к портретам. – Тибо взглянул на часы. – Все, мне пора. За папкой зайду в десять.

Ося вернулся в номер. Просмотреть осталось совсем немного. Короткие досье на известных и предполагаемых участников немецкого уранового проекта, таблицы с цифрами по закупкам урана, карта Германии, на которой помечены крестиками места, где есть или могут быть объекты, задействованные в работе над бомбой.

Последней лежала копия письма на бланке министерства военно-морского флота Великобритании, адресованного министру авиации Кингсли Вуду.

Сэр!

Несколько недель назад одна из воскресных газет расписала в ярких красках огромное количество энергии, которое можно высвободить из урана с помощью недавно открытых цепных процессов, возникающих при расщеплении нейтронами атома. На первый взгляд это может предвещать появление новых взрывчатых веществ большой разрушительной силы. Необходимо отдать себе отчет, что это открытие, каков бы ни был его научный интерес и дальнейшее возможное практическое значение, не угрожает привести в ближайшие годы к результатам, которые можно было бы практически использовать в широком масштабе.

Судя по некоторым данным, можно предполагать, что при обострении международного напряжения будут намеренно распускаться слухи о применении этого процесса для создания какого-то нового страшного секретного взрывчатого вещества, способного смести Лондон с лица земли. «Пятая колонна», без сомнения, попытается путем такой угрозы убедить нас пойти на новую капитуляцию. Поэтому совершенно необходимо заявить о подлинном положении дела.

Во-первых, лучшие специалисты считают, что лишь небольшая составная часть урана играет действенную роль в этих процессах и для получения крупных результатов ее нужно будет извлечь. Это – дело многих лет.

Во-вторых, цепная реакция возникает лишь в том случае, если масса урана большая.

В-третьих, такие опыты невозможно сохранять в тайне.

По всем этим причинам явно нет оснований опасаться, что это новое открытие дало нацистам какое-то зловещее новое секретное взрывчатое вещество. Глухие намеки будут, несомненно, делаться, и будут упорно распространяться угрожающие слухи. Однако нужно надеяться, что они никого не обманут.

Искренне Ваш,

министр военно-морского флота Уинстон Черчилль

5 августа 1939

«Молодец, мистер Черчилль, все угадали точно, – ехидно заметил про себя Ося, – никаких слухов немцы не распространяют. Они сразу все засекретили, быстро закупили уран и начали делать бомбу. Слухи распространяет «Сестра», а бомбой британское правительство не занимается. Понятно, сейчас война, но в августе ее еще не было, и, наверное, стоило отнестись к этому серьезнее».

Не надеясь на свою память, он решил переписать фамилии предполагаемых участников проекта из Институтов физики и химии Общества кайзера Вильгельма. Тибо нацелил его именно на Далем. Он обратил внимание, что в солидном списке профессоров и доцентов было единственное женское имя: Эмма Брахт.

Глава восьмая

«Триумф воли» Сталин смотрел трижды. Именно из-за «Триумфа» спецреферент Крылов попал в «сектор особых просмотров», так назывался кремлевский кинозал. Туда допускались только члены Политбюро, да еще начальник Главного управления кинопромышленности Борис Захарович Шумяцкий, который сам когда-то этот сектор придумал и создал.

Шумяцкому приходилось переводить Сталину иностранные фильмы, главным образом голливудские вестерны, Хозяин их любил, но переводчиков на просмотры не допускал.

Борис Захарович языками не владел. Он заранее просматривал очередную ленту вместе с переводчиком, записывал текст, заучивал наизусть, поскольку читать в темном зале по бумажке невозможно.

В ноябре тридцать седьмого Шумяцкого, который практически создал советскую кинопромышленность, наградили орденом Ленина, а в январе тридцать восьмого расстреляли. Его место занял Дукельский Семен Семенович. Он имел три класса образования, служил начальником Управления НКВД Воронежской области. С кино Дукельского связывало лишь то, что в ранней юности он подрабатывал тапером в провинциальных кинотеатрах. Смотреть иностранные фильмы с переводчиком и заучивать перевод оказалось для него непосильной задачей.

Дукельский чудом не развалил советское кино, так и не заметив разницы между областным НКВД и кинопромышленностью. Через год его наградили орденом Ленина. Но не расстреляли, как Шумяцкого, а назначили наркомом Морского флота СССР.

С тридцать девятого советским кино руководил Большаков Иван Григорьевич, бывший управделами Совнаркома, вполне толковый профсоюзный чиновник с двумя высшими образованиями. Иностранными языками он тоже не владел, но с переводом вестернов для Хозяина по заранее заученному тексту справлялся.

Накануне подписания пакта с Гитлером Хозяин решил посмотреть «Триумф воли». Фильм вышел давно, в тридцать четвертом. Конечно, Сталин видел его и раньше, без перевода, или довольствовался заученными комментариями Шумяцкого. Но в ночь с восемнадцатого на девятнадцатое августа тридцать девятого ему вдруг потребовался точный перевод, Большаков подготовиться не успел, и Поскребышев догадался привести Илью.

Сектор особых просмотров находился возле Кремлевского дворца в помещении бывшего зимнего сада. Всего три ряда кресел, больших, мягких, с подлокотниками. В центре первого ряда сидел Хозяин. Молотов справа, Ворошилов слева. Перед ними – низкий широкий стол. Чай, конфеты, фрукты, воды Лагидзе, белое и красное грузинское вино. Остальные – Каганович, Калинин, Микоян, Хрущев – появлялись не на каждом просмотре, садились обычно по бокам, рядом с Молотовым и Ворошиловым. Илье определили место во втором ряду, позади Хозяина, чуть правее.