Чарльз Вильямс - Дип. Месть «Красной вдовы». В аду все спокойно
— Но он ничего не ел, — сказала Джудит, — только немного супа.
— Супа? Ясно! Как это я не понял! И вы ни о чем не догадались, когда Ментлинг давал свои показания! Вспоминаете ли вы? Ментлинг неожиданно вошел в то время, когда Бендер брился. Тот вздрогнул и порезался бритвой, и при этом весь умывальник был испачкан кровью. Как вы считаете, может ли маленькая царапина залить кровью весь умывальник, да так, чтобы ни одна капля не попала на одежду? Почему в умывальнике было столько крови? Откуда она? О чем, значит, Бендер умолчал?
— О чем?! — нетерпеливо спросил Местерс.
— Бендер полоскал рот и умолчал о том, что зубной врач вскрыл у него нарыв на десне.
Глава 19. Наручники на руках
Местерс пробормотал:
— Я начинаю понимать.
— Теперь вам все кажется очень просто, не правда ли? Я не переставая твердил вам, что во внутреннем кармане фрака Бендера лежала не только записная книжка, но и какой‑то еще другой предмет. Только сегодня днем я понял, что это могло быть. Что может поместиться во внутреннем кармане помимо записной книжки? Отвечайте! О чем бы вы подумали, увидев набитый карман?
Терлен попытался вспомнить:
— Когда я увидел Бендера, я сначала подумал, что он носит в кармане фляжку.
— Было бы более ценно, если бы вы сразу это сказали! Понимаете ли вы, как было совершено убийство? Требовалось только помнить все эти подробности. Я с самого начала утверждал, что Бендер не проглотил яд, поскольку кураре, принятый таким путем, не ядовит. В основном я был прав. Но о чем я не подозревал и что никто не проверил — это маленькая ранка под зубом мудрости, которая образовалась в самый день смерти. Значит, яд попал прямо в систему кровообращения и убил его скорее, чем это сделала бы инъекция. И аутопсия, конечно, ничего не обнаружила: прокол ножом оставляет в десне незаметный след. Вы помните, Местерс, мы решили, что яд должен был проникнуть через маленькую царапину, оставленную бритвой на шее, так как голосовые мышцы были сразу поражены. Ясно… Только паралич наступил через десну. Действительно, я искал самые невероятные пути и не подумал о простейшем из всех. Человек вынул фляжку из кармана и выпил лекарство, не зная, что оно отравлено. Между тем, если бы я выпил это же самое лекарство, оно не причинило бы мне ни малейшего вреда. Лекарство было смешано с кураре. Бендер сидел за этим столом, а Гийо смотрел на него, стоя за окном… Понимаете ли вы теперь? Гийо видел, как Бендер выпил, зашатался и упал на пол. Может быть, он видел в тот вечер, когда было совершено убийство, того, кто дал ему эту бутылочку с лекарством. Какое значение имело при такой ситуации чье‑то алиби? Бендер носил яд с собой. Когда инъекция кокаина или новокаина, сделанная врачом для смягчения боли, перестала действовать, Бендер выпил, так как кто‑то ему сказал, что к шерри–бренди надо подмешать болеутоляющее средство.
Сэр Джордж воскликнул:
— Но откуда же, черт возьми, преступник мог знать, что Бендер не выпьет глоток для успокоения раньше, чем он войдет в эту комнату? И каким образом фляжка украдена после смерти? А также записная книжка?
— Мисс Изабелла Бриксам нам это объяснит, — спокойно ответил Г. М. — Пойдемте наверх и послушаем, что она нам скажет! Идите все и не пугайтесь: видите, нет больше ничего ни страшного, ни странного, ни опасного в этой, назовем ее так, проклятой комнате: призраки, созданные вашей фантазией, исчезли. Разве вы не радуетесь такой развязке?
Джудит Бриксам удалилась, кусая губы. Она была очень бледна, только на скулах у нее выступили два больших красных пятна. Равель не отрываясь смотрел на стол, а лицо Керстерса было лишено всяких эмоций, как и лицо Г. М.
Не произнося ни слова, все двинулись за Местерсом. Терлен понимал, что предстоит что‑то ужасное. Пройдя через холл и поднявшись по ступенькам, покрытым толстым ковром, они услышали чей‑то голос. Это был тихий голос доктора Целлама, и он прозвучал тем более странно, что нельзя было разобрать ни одного слова. Г. М. сделал всем знак молчать, и они бесшумно пошли по красному ковру. От нескольких произнесенных кем‑то словТерлен вздрогнул, а Джудит чуть не вскрикнула, но Местерс вовремя зажал ей рот своей рукой. Прежде чем Терлен успел вымолвить слово протеста, он оказался перед будуаром Изабеллы Бриксам. Все остановились, точно окаменевшие.
Терлен чувствовал, что он никогда не забудет это зрелище.
Изабелла сидела в большом кресле перед камином, спиной к двери; из‑за кресла виднелась ее седая голова. Огонь, пылавший в камине, освещал комнату, а прикрытая лампа стояла на столе в углу будуара. В полумраке, лицом к Изабелле, стоял доктор Целлам и блестящими глазами пристально смотрел на старую мисс.
— Мое самое большое желание — это пощадить вас, мисс Бриксам, — говорил он ей, — Отвечайте мне кратко. Вы сказали сегодня днем полиции, что видели, как ваш племянник Аллан спускался по лестнице со шприцем для инъекций в руках?
— Да, я так сказала. — Голос у нее был приглушенный, а голова совершенно неподвижна.
— Правда ли это, мисс Бриксам?
— Требовалось, чтобы я так сказала.
— Требовалось, чтобы вы так сказали? Значит, на гамом деле вы не видели своего племянника спускающимся по лестнице?
— Нет.
— И вы не нашли в ящике лорда Ментлинга предметы, которые вы описали?
— Нет.
Бой стенных часов испугал Терлена. Тут он заметил, что доктор Целлам, пользуясь своим профессиональным искусством, гипнотизирует Изабеллу.
— Я расскажу вам, мисс Бриксам, что произошло, и вы мне скажете, правильно ли я угадал. Вас принудили говорить. Вы до деталей выучили вымышленный рассказ и должны были точно его повторить. Вам внушали, чтобы вы рассказали это полицейским в пять часов дня, и вы не могли этому противодействовать. Кто вам это внушил? Скажите мне!
— Конечно, это…
Кто‑то бросился к ней во мраке со стороны двери. Две пощечины угодили Изабелле в лицо, и она с криком вскочила.
— Скорее, Местерс! — крикнул Г. М. — Сюда!
Раньше, чем Местерс успел подскочить, человек вывернулся из объятий Г. М. и отбежал к окну. На фоне портьеры псе ясно увидели его лицо: это был Юджин Арнольд. Он стоял у окна с вытянутыми вперед руками и смотрел в упор на Изабеллу властным, настойчивым взглядом своих выразительных серых глаз, горевших каким‑то стальным блеском. Затем он перевал взгляд на приближавшихся к нему Г. М. и Местерса.
— Не подходите никто! Не мешайте мне, — сказал он твердым голосом.
В этих глазах, протянутых руках и в голосе была такая сила убеждения, что Местерс остановился на полдороге и замер.
— Бросьте свои приемы, доктор, — сказал спокойно Г. М. — На этот раз ваша карта бита. Что же вы, Местерс? Подойдите и наденьте ему наручники, — прикрикнул он на оцепеневшего инспектора.
Хладнокровно обведя всех взглядом, Арнольд вдруг быстрым и ловким движением сунул руку в задний карман брюк, но Г. М. перехватил это движение и отвел его руку. Тут подоспел Местерс с наручниками. Но когда он уже собрался защелкнуть замок, Арнольд высвободил руки, схватил наручники и, размахнувшись правой рукой, ударил Местерса по челюсти. К счастью, Местерс успел нагнуться и избежать верного перелома челюсти. С помощью Г. М. ему удалось защелкнуть наручники.
В этот момент раздался пронзительный крик Изабеллы. Все оглянулись. В сильном возбуждении Изабелла указывала на Арнольда.
— Это он… он размахнулся… Гийо упал! Я видела, я это уже видела…
Джудит, находившаяся до этого точно в столбняке, подскочила к Арнольду, Г. М. и Местерсу.
— Что все это значит? Оставьте его! При чем тут мой жених? Юджин, потребуйте же, чтобы они немедленно сняли эту гадость с ваших рук!
К Арнольду тем временем полностью вернулось его поразительное самообладание.
— Успокойтесь, дорогая! Извините, господа, мою невольную агрессивность, что делать: я привык на насилие отвечать насилием. Я вижу, что вам пришла в голову какая‑то нелепая, бесплодная идея — искать во мне преступника. Поэтому спорить сейчас с вами бесполезно. Со мной лично вы можете делать все, что вам угодно, — все равно вы не сможете мне предъявить никакого сколько‑нибудь обоснованного обвинения. Что поделать! Полиции свойственно ошибаться, и гораздо чаще, чем это ей положено законом здравого рассудка. Но то, что вы позволили себе сделать в отношении моей пациентки, за жизнь которой я отвечаю, — этого я не могу оставить безнаказанным ни как врач, ни как гражданин Англии. Мисс Изабелла слишком нервна, и ей противопоказан гипноз. Вы, господа, воспользовались моим отсутствием. Что касается вас, уважаемый коллега, я не завидую вашему будущему, — сказал Арнольд, обращаясь к доктору Целламу, — в нашем уголовном кодексе есть статья, предусматривающая наказание за сознательное использование своих профессиональных знаний во вред больному.
