Патрик Квентин - Частный детектив Выпуск 8
— Вот что… Будь осторожен.
— Если бы ты увидел, что они с ней сделали, то не говорил бы об осторожности.
Я посмотрел на часы. Было уже десять минут одиннадцатого. По местному каналу в это время передают новости. Я включил телевизор. Молодой диктор старательно кривлялся, выкладывая нам, что происходит в мире. Вместо «Вьетнам» он произносил «Виет Ну–Ам».
Вскоре он перешел к местным новостям.
«Полиция установила личность девушки, погибшей вчера ночью. С помощью отпечатков пальцев идентифицирована некая мисс Эванджелина Беллемер, двадцати шести лет. Привлекалась к ответственности за проституцию, непристойное поведение, приставание к мужчинам. Последний из известных адресов — Джексонвилль. Как нам стало известно из информированных источников, полиция надеется вскоре произвести арест угонщика автомобиля».
Я выключил телевизор.
— Честно говоря, я не думал, что она так быстро попадется, — заметил Мейер. — А кого это они собираются арестовать?
— Ради Бога, Мейер, кого угодно. Любого мелкого пакостника, который у них на крючке. Обычное дело. Что ему стоит признать еще один угон и случайный наезд, особенно если ему пообещают отпущение грехов? Тем более, что присяжные наверняка сочтут, что девушка с таким послужным списком сама во всем виновата.
— Иногда ты заставляешь меня чувствовать себя простаком.
— Ты хорош таков, как ты есть. Не сыграть ли нам в шахматы?
— Только если ты пообещаешь не разыгрывать этот мерзкий королевский гамбит.
Южная оконечность Бровард–Бич вдоль автострады AIA — это сплошной ряд сверкающих неоном мотелей, бензоколонок, коктейль–баров, пиццерий, парикмахерских и магазинов. Все это растянулось вдоль побережья на много миль, и трудно сказать, где кончается, например, Силвермор и начинается Гвендон–Бич или Калипсо–Бей.
Роллс–ройс явно не подходил для моих целей, поэтому я оставил его на привязи в гараже, а сам взял напрокат форд. Свой выбор я остановил на мотеле «Бимини Плаза», поскольку он выглядел привлекательнее других. Стоял конец июня, с номерами проблем не было, и я выбрал лучший, с видом на океан. В номере имелись две двуспальные кровати, холодильник, цветной телевизор, кондиционер и пушистый ковер цвета лаванды. И всего–то за девять баков.
Кроме того, в номере было дикое количество зеркал: огромное зеркало во всю стену в спальне напротив кровати, во всех дверцах всех шкафов, в дверях ванной и туалета (изнутри, разумеется). Ванная вообще была сплошь в зеркалах. По–видимому, предполагалось, что все постояльцы мотеля либо победители конкурсов красоты, либо страдают нарциссизмом.
Раскладывая вещи по шкафам и ящикам, я то и дело натыкался на собственное изображение и никак не мог сообразить, что мне это напоминает. Наконец вспомнил — шесть дней (или шесть ночей?) в Лас–Вегасе, в номере, как две капли воды похожем на этот. Я провел их с одной знакомой, богатой наследницей из Сиэтла, которая была настолько неосторожна, что доверила мужу распоряжаться своими деньгами. Представляю, как у него вытянулось лицо, когда он оплачивал счет из Лас–Вегаса.
Вначале мы прекрасно ладили — как в постели, так и вне ее. Но проклятые зеркала с каждым часом все больше отдаляли нас друг от друга. Кроме того, ее раздражали мои сочные шутки, а меня — полное отсутствие у нее чувства юмора. Несмотря на то, что в номере, кроме нас, никого не было, мы никак не могли остаться наедине: со всех сторон на нас глядели десятки нервических Арабелл и усмехающихся Мак–Ги. Это было все равно, что заниматься любовью на автобусной остановке в час пик. Короче говоря, через шесть дней в аэропорту мы расстались, Дружески пожав друг другу руки и испытывая явное облегчение при мысли, что все уже позади.
Принимая во внимание нравы Эвиных партнеров, я решил не расставаться с оружием: невесомый бодигард удобно расположился в правом кармане брюк. Специальная кобура была сделана по моему заказу на Кубе. Она закреплялась в кармане так, что стоило только засунуть раскрытую ладонь в карман, особым образом нажать — и пистолет уже надежно лежал в руке. Кобура имела еще одно преимущество — на боку не образовывалось никаких подозрительных выпуклостей. Закон о ношении оружия во Флориде имеет некоторые курьезные особенности. Вы можете держать оружие, не имея разрешения, в своем автомобиле, доме, на своей яхте. Вы можете носить его на себе также без разрешения, но только на принадлежащей вам земле. В некоторых округах вы даже можете носить оружие постоянно, при условии, что делаете это открыто, т. е. «очевидным образом». Но копы почему–то очень не любят, если вы прячете свою пушку с глаз долой. Впрочем, у меня есть разрешение: каждые три года мне продлевает его шериф того округа на севере Флориды, где я владею одним акром заброшенной земли. Это удовольствие обходится мне в четыре доллара одиннадцать центов ежегодно.
Вообще–то я считаю, что стремление повсюду таскать с собой пистолет свидетельствует либо об инфантильности, либо о сексуальной неполноценности. Разумеется, речь не идет о людях, для которых оружие является орудием производства, например, о профессиональных убийцах.
Фотографии пять на семь я оставил в номере, спрятав их под крышку стола. Маленькие вложил в бумажник, предварительно написав на одной из них: «С любовью — твоя Эва». У меня был образец ее почерка: сохранилась бумажка, на которой она вела счет во время игры в покер. Зеленые чернила, детский почерк. Вычурная завитушка вместо перекладины в первой букве.
Итак, пора начинать.
Я подошел к боковому окну. Оно выходило на площадку для игры в поло. Сейчас на ней барахтались и визжали пятеро ребятишек, а в сторонке их мамаши принимали солнечные ванны. Одну из мамочек, видимо, допекли шумовые эффекты, и она с угрожающим видом направилась к краю площадки, придерживая сползающее бикини. В этой картине не было места ни мертвому темно–янтарному глазу, ни мокрой губе дежурного, ни едва уловимой тяжести оружия в моем кармане.
7
Я легко нашел «Кукольный дом» на площади Си Крезент в Бровард–Бич. Это был один из самых фешенебельных районов, и магазин ему соответствовал. Оставив машину на стоянке, я вошел внутрь. Там было прохладно, тихо, сумрачно. И пахло дорогими духами. В дверях был вмонтирован зеленый светящийся глазок. Как только я миновал его, где–то в глубине раздался мелодичный звон и навстречу мне двинулась очаровательная девушка. Ее синий халатик недвусмысленно оттопыривался на животе.
— Доброе утро, сэр. Чем я могу вам помочь?
Она окинула меня беглым взглядом. Надеюсь, мне удалось произвести нужное впечатление: грубоватый морской волк, не особенно разборчивый, без надежных источников дохода, но и не бедствующий.
Глядя ей прямо в глаза, я улыбнулся.
— Чудесно. Просто замечательно. Прелестная куколка в «Кукольном доме».
Она усмехнулась в ответ:
— На седьмом–то месяце? Вы шутите.
— Почему же вы до сих пор работаете? Или вы и есть владелица этой роскоши?
— Нет, что вы. Владелица — мисс Гейтс. А что касается работы, то я себя прекрасно чувствую, благодарю вас. Теперь у меня будет хорошее настроение целый день. Вы, наверное, хотите приобрести подарок?
— Нет. У меня довольно забавная просьба к вам… Или к кому–нибудь еще, кто здесь давно. Все из–за моей дурацкой памяти. Я прекрасно запоминаю все, но только не имена. Имена улетучиваются тут же, через пять минут. Года полтора назад я болтался в вашем городишке и как–то у одного приятеля познакомился с отличной девушкой. Мы с ней… Короче, оказавшись здесь снова, я захотел ее разыскать и проверить, так же плохо она запоминает имена, как я, или нет. У меня сохранилась ее фотография. К сожалению, она не догадалась ее подписать. — Зато я догадался оставить парочку снимков неподписанными. — Сегодня все утро я ломал себе голову, как ее зовут, но — полный провал. Я только вспомнил, как ей сделали комплимент по поводу платья, и она сказала, что всегда одевается в «Кукольном доме». Мы еще пошутили по этому поводу. Ну вот, я и подумал, может, кто–нибудь у вас знает ее имя.
Я протянул девушке фотографию. Несколько секунд она смотрела на нее, потом перевела взгляд на меня. В нем почему–то сквозило разочарование.
— Да, она у нас бывает довольно часто. Ею обычно занимается Андра… мисс Гейтс. Я не знаю ее имени.
Могу ли я увидеть мисс Гейтс?
— Она у себя. Сейчас, подождите минутку, я узнаю, — сказала она с заметной прохладцей.
Я остался наедине с манекенами. Ко мне простирала пластмассовые руки девушка в голубом платье, с медной застежкой «молния» от шеи до подола. Молния расстегивалась с помощью медного висячего замка, ключ от которого висел на медной же цепочке на шее.
— Сладкая моя, — сказал я ей, — не трать усилий понапрасну. Придет час, и пластмассовый мужчина вставит ключ в замок и познает тебя.
