Ли Чайлд - Нечего терять
Капитан кивнул.
— Да, он уже в отставке. Но я о нем слышал.
— Так есть ли останки людей в сосуде?
— Наверное. На самом деле почти наверняка.
— Углерод?
— Углерода нет, — ответил медик. — В огне с высокими температурами весь углерод превращается в двуокись углерода. После кремации от человека остаются окиси калия, натрия, железа, кальция, может быть, немного магния — только неорганика.
— И в сосуде именно эти вещества?
Капитан снова кивнул.
— В полном соответствии со сгоревшей человеческой плотью и костями.
— Что вы с этим делаете?
— Мы отсылаем останки в центральную идентификационную лабораторию на Гавайях.
— А там что происходит?
— Ничего, — ответил медик. — В них нет ДНК. Это главным образом сажа. Вся эта история — полное разочарование. Однако Тарман продолжает появляться здесь. Он сентиментальный старик. Естественно, мы не можем ему отказать. Мы устраиваем маленькую торжественную церемонию и принимаем то, что он привозит. Мы не имеем права это выбросить. Это было бы оскорбительно. Вот почему мы отправляем сосуды Тармана на Гавайи. Полагаю, они складывают их в чулане и забывают об их существовании.
— Уверен, что так оно и есть. Тарман говорит вам, откуда эти останки?
— Очевидно, из Ирака.
— Но из каких машин?
— А разве это имеет значение?
— Я бы сказал, да.
— Нам такие подробности неизвестны.
— Каково первоначальное предназначение этого здания? — спросил Ричер.
— Клиника для лечения венерических заболеваний, — ответил медик.
— У вас есть телефон, с которого я мог бы позвонить?
Капитан показал на консоль, стоящую у него на столе.
Ричер набрал 411[25] и узнал номер Дэвида Роберта Воэна, Пятая улица, Хоуп, штат Колорадо. Он повторил про себя номер, чтобы запомнить, и набрал его.
Ответа не последовало.
Ричер положил трубку на рычаг и спросил:
— А где у вас столовая?
— Следуйте за своим носом, — ответил медик.
Он дал хороший совет. Ричер вернулся к центральной группе строений и прошелся вокруг них. Вскоре он уловил аромат готовящейся пищи, идущий со стороны мощной вентиляционной решетки, и оказался возле пристройки к приземистому одноэтажному зданию. Кухня и общая столовая. Ричер вошел, заметил вопросительные взгляды, но никто не высказал сомнений вслух. Он встал в очередь, выбрал чизбургер величиной с мяч для софтбола, жареный картофель, бобы и чашку кофе, отнес свою добычу к столику и принялся за еду. Бургер оказался превосходным, что было обычным делом для армии. Повара отчаянно соревновались друг с другом, когда пекли пироги. Кофе также оказался выше всяких похвал. Уникальная стандартная марка, лучшая в мире, по мнению Ричера. Он пил такой кофе всю жизнь. Картошка и бобы были вполне приличными. В целом наверняка лучше, чем кусок рыбы на гриле, которым угощали офицеров.
Ричер взял еще кофе, уселся в кресло и принялся читать армейские газеты. Он подумал, что двое рядовых зайдут за ним, когда Тарман решит возвращаться. Сразу после полуночи они отвезут гостей к самолету и торжественно отдадут честь. Короткая поездка, взлет, подъем на высоту две тысячи футов, девяносто минут полета. Они вернутся в Диспейр к двум часам, что вполне соответствовало обычному расписанию. Дармовое авиационное топливо и бесплатный четырехчасовой обед. Совсем неплохо в обмен на сосуд, на четверть заполненный сажей.
«Возродившийся в вере американский христианин и бизнесмен» — так называл себя Тарман. Трудно сказать, каким он был христианином, но бизнесменом оказался весьма ловким, это несомненно.
Кухня закрылась. Ричер дочитал газеты и задремал. Однако рядовые так и не появились. В двенадцать десять он проснулся и услышал, как зашумел двигатель «пайпера», а к тому моменту, когда Ричер сообразил, что происходит, двигатель уже работал на всю мощь. Когда Ричер выскочил наружу, маленький белый самолет катил по взлетной полосе. Ричеру только и оставалось, что стоять и смотреть, как «пайпер» набирает скорость и взлетает. Очень скоро он исчез в темном небе.
Глава
60
«Хамви» подъехал к Ричеру, рядовые вышли и кивнули ему, словно все прошло как надо.
— Я должен был сидеть в самолете, — посетовал Ричер.
— Нет, сэр, мистер Тарман сказал нам, что у вас билет в один конец, — сообщил водитель. — Он объяснил, что вы намерены дальше двигаться на юг по своим делам. И что ваша миссия в Колорадо подошла к концу.
— Дерьмо, — пробормотал Ричер.
Он вспомнил, как вел себя Тарман возле самолетного ангара. Какая возникла пауза. Тарман искал ответ. В нем шла борьба, словно он просчитывал варианты, уходящие далеко за пределы результата двухминутной схватки перед ангаром. Подобно старику, который разыгрывает длинную партию и обдумывает ее на восемь ходов вперед.
«Вы хотите полететь вместе со мной?»
«Я не могу пригласить вас на обед».
Ричер покачал головой. Он находился в девяноста минутах полета от того места, где ему следовало быть, посреди ночи, в пустынном месте, и у него не было самолета.
Его обвел вокруг пальца семидесятилетний проповедник.
Как глупо.
Как бездарно.
«По-моему, они возбуждены из-за того, что приближается развязка».
Он не имел понятия, какая именно.
У него не было никаких подсказок, когда это произойдет.
Ричер мысленно проверил карту. На границе Оклахомы нет автострад. Ни одной. Лишь тонкие красные линии четырехполосных шоссе штата и двухполосных дорог округа. Он посмотрел на «хамви» и перевел взгляд на рядовых.
— Парни, вы не подбросите меня до шоссе?
— До какого шоссе?
— Туда, где машины проезжают чаще чем один раз в час.
— Значит, вам нужно двести восемьдесят седьмое. Оно идет на юг.
— Мне нужно на север. Обратно в Колорадо. Тарман не был с вами полностью честен.
— Двести восемьдесят седьмое идет и на север, до Семидесятой автострады.
— И как далеко до Семидесятой?
— Сэр, ровно двести миль, насколько мне известно.
За последние десять лет, с тех пор как Ричер покинул армию, поймать попутную машину стало намного труднее. Водители боялись. На западе иногда было лучше, чем на востоке, и это утешало. А днем всегда лучше, чем ночью, — тут Ричеру не повезло. «Хамви» из Форт-Шоу доставил его к шоссе в ноль сорок пять, но только в четверть второго он увидел первый автомобиль, направлявшийся на север. Однако «Форд Ф150» даже не притормозил, чтобы рассмотреть Ричера. Он просто промчался мимо. Еще через десять минут старый «шевроле блейзер» проделал тот же номер. Ричер во всем винил фильмы. Люди стали опасаться незнакомцев. Хотя в реальной жизни именно местные жители обижали незнакомцев, а не наоборот. Спятившие выродки, охотившиеся за людьми ради развлечения. Но больше всего Ричер винил себя. Он знал, что не является приятным попутчиком. «Посмотри на себя. Что ты видишь?» А Мария из Сан-Диего принадлежала к той категории людей, которых охотно подбирают водители. Симпатичная, маленькая, с внешностью, в которой нет ничего угрожающего. Да и у Воэн это получилось бы лучше, чем у него. Дикарь ростом шесть футов пять дюймов — риск слишком велик.
Без десяти два темный пикап «тойота» замедлил скорость, и водитель посмотрел на Ричера, прежде чем снова прибавить скорость, — уже какой-никакой прогресс. В пять минут третьего мимо проехал «кадиллак», выпущенный двадцать лет назад. Двигатель был плохо настроен, задняя подвеска никуда не годилась, а за рулем сидела пожилая женщина. Седые волосы, тонкая шея. Тут он едва ли мог на что-то рассчитывать.
В четверть третьего появился старый микроавтобус. По собственному опыту Ричер знал, что новые микроавтобусы водят озлобленные козлы, а за рулем старых моделей обычно сидят нормальные люди. Очень часто они обладают немалой уверенностью в себе. И эта уверенность помогает им считать, что незнакомцы вовсе не обязательно несут в себе опасность.
Ричер понимал, что для него это лучший шанс из всех.
Он шагнул с обочины на проезжую часть и поднял большой палец, показывая, что ему нужна помощь, но не более того.
Зажглись фары микроавтобуса.
Он притормозил.
И остановился в пятнадцати футах от того места, где стоял Ричер. Мудрый шаг. У человека за рулем появлялся шанс разглядеть потенциального пассажира, не встречаясь с ним лицом к лицу, что могло вызвать неприятные последствия. Из-за слишком яркого света фар Ричер не мог видеть водителя.
Решение было принято. Фары переключились на ближний свет, машина подъехала к Ричеру и снова остановилась. Опустилось стекло. За рулем сидел мужчина лет пятидесяти с красным лицом. Он так крепко сжимал руль, что создавалось впечатление, будто это единственное, что удерживает его в вертикальном положении.
