Картер Браун - Пока не разлучит искушение
— И все же достаточно чуткий, чтобы не посчитаться с мнением Каттера. Когда тот отказался от» Вод Венеции «, это строительство купили вы?
— Конечно. — Он кивнул пару раз. — Только его нос тут ни при чем. Дело в самом Нике. Понятия не имею, что с ним стряслось, но он вдруг утратил к проекту всякий интерес. И предложил этот объект мне. Я был бы ненормальным, если б отказался.
— Вы уверены, что не представляете, почему он потерял интерес к этому делу?
— Уверен. — Он усмехнулся, продемонстрировав слегка пожелтевшие, но все еще крепкие зубы. — Послушайте, лейтенант, вне сферы бизнеса мы с Ником вращались в разных мирах. У него — шикарный дворец в Виста-Вэлли и в приложение к этому жена — настоящая великосветская дама. У меня же — квартирка на Четвертой улице и случайная деваха, которой нравятся рыжие волосы и мускулатура. Я понятия не имею, какая муха его укусила, и никогда, черт возьми, не стал бы его об этом спрашивать.
— Он умер. Кто-то его хладнокровно убил среди ночи, зверски убил, — сказал я. — Вы не представляете, кто бы мог сделать с ним такое?
— Нет! — Это было сказано без малейшего колебания.
— Знаете ли вы кого-нибудь в строительном бизнесе с инициалами Л.Л.?
— Нет!
Возможно, ответ прозвучал слишком быстро, но на лице его ничего не отразилось. На таком лице никогда ничего не отражается, сообразил я.
— Ладно. — Я порылся в кармане и протянул ему визитную карточку. — Если надумаете что-нибудь полезное, дайте знать. Буду очень признателен.
— Конечно. — Он взглянул на карточку. — Лейтенант Уилер. — Огромная рука порылась в заднем кармане выцветших брюк и извлекла потрепанный бумажник. Из него на свет Божий появилась засаленная карточка. — Если захотите связаться со мной, тут домашний и рабочий телефоны. В личном плане Ник не больно много для меня значил, но никто не должен умирать таким вот образом.
Лишь усевшись за руль, я почувствовал, что мой мозг сверлит какая-то мысль. В данный момент подобную активность моего мозга можно было только приветствовать, поэтому я сидел неподвижно и ждал, во что это выльется.
Потом извлек из кармана засаленную карточку Донавана и сверил ее текст с записями в черной книжечке Николаса. Номер телефона офиса совпадал — я уже звонил по нему на стройку Донована, но номер домашнего телефона не имел ничего общего с тем, что было записано Каттером против его фамилии в черной книжечке.
Глава 3
По адресу, который я выяснил в телефонной компании, назвав им номер телефона из маленькой черной записной книжки, находилась квартира в новом шикарном доме в шести кварталах от Четвертой улицы.
Я трижды нажимал на звонок и собирался уже сдаться, как дверь внезапно отворилась. У меня сразу отвисла нижняя челюсть, и, поскольку мне никак не удавалось вернуть ее на место, я был лишен возможности произнести хотя бы слово. Ну кто бы мог рассчитывать, что средь бела дня в Пайн-Сити ему явится персонаж из арабских сказок?
Длинные темные волосы гурии ниспадали с плеч широким веером. Чаровница обладала также черными бархатистыми глазами и молочно-белой кожей. А ее полураскрытый рот имел совершенно немыслимый изгиб, в особенности нижняя губа, говорившая о взбалмошном характере. На ней было что-то вроде топика, расшитого золотыми галунами и украшенного монетками, которые сверкали при каждом ее движении, но отвлечь мой взгляд от удивительно плавного подъема ее груди так и не смогли. Черные шелковые шаровары туго обтягивали ее ноги до колен, а далее, расширяясь, ниспадали до самого пола глубокими складками.
Когда она повернула голову, я заметил цыганские серьги, позвякивавшие у нее в ушах, и подумал: по кому, черт побери, этот звон?
— Я… ух… — беспомощно пробормотал я.
— У вас перехватило дыхание. — В голосе ее звучало сочувствие. — Может быть, начинается ангина?
С трудом проглотив комок, я предпринял новую попытку:
— Я хотел поговорить с мистером Ландау.
— Я бы не стала на этом настаивать. — Губы-гурии изогнулись еще сильнее, она улыбнулась, показав белые зубки. — Он умер три года назад.
— Вы его вдова, миссис Ландау? — догадался я.
— Да, Лиза Ландау.
Ее глаза осматривали меня неспешно, с тщательностью рентгеновского аппарата, и я ясно ощутил, как по жилам моим распространяется радиация.
— Что вы продаете? Учебник самоуверенности?
— Я лейтенант Уилер из службы шерифа. — Ритуальная формула слегка восстановила во мне ту самую самоуверенность, которую я утратил так позорно в тот миг, когда она отворила мне дверь. — Разрешите войти?
Прелестница распахнула дверь пошире. Но я невольно задержался на пороге, ожидая, что она хлопнет в ладоши и откуда-то в облаке белого дыма возникнет фигура могучего джинна с черными усищами. Однако миссис Ландау молча повернулась на каблучках и направилась в гостиную. Я пошел следом, с трудом заставляя себя отрываться иногда от пленительного зрелища ее обтянутых черным шелком ягодиц, которые при каждом шаге совершали определенные движения с достойной подражания синхронностью.
Обстановка в гостиной была типично женской. Мои ноги утонули в длиннющем ворсе ярко-синего ковра.
Повсюду стояли маленькие диванчики на две персоны и низенькие кресла с мягкими сиденьями. С одной стены загадочно улыбалась обнаженная великанша тициановского типа, не сводя глаз с небольшого бара у противоположной стены. Если красавица на картине была обречена всю жизнь лежать обнаженной, то смотреть на бар было все же приятнее, чем на какого-нибудь мужчину.
Хозяйка присела на один из двухместных диванчиков и похлопала по свободному месту рядом с собой, приглашая и меня последовать ее примеру. Я не медля исполнил желание дамы. В итоге мы оказались совсем близко друг от друга, наши колени едва не соприкасались. Через пару минут они все же соприкоснулись, и ее улыбка приобрела лукавство, уголки губ изогнулись кверху.
— Лейтенант Уилер, — произнесла она, напирая на первое слово. — Я просто поражена. — В ее смехе слышалось что-то такое, от чего тут же разыгралось мое не в меру богатое воображение. — Вас не шокирует, что я недостаточно почтительна?
— Признаюсь, я впервые провожу расследование в такой неофициальной атмосфере, — ответил я. — Но мне это нравится.
— Я уверена, мы станем друзьями. — Давление ее колена на мою ногу немного усилилось. — Если, конечно, вы не арестуете меня за что-нибудь кошмарное, чего я не совершала. Так что, пожалуйста, зовите меня Лиза. И сообщите мне свое имя, потому что каждый раз, когда я произношу» лейтенант «, мне хочется отдать вам честь.
— Эл, — сказал я. — И я явился сюда, чтобы задать вам несколько вопросов. Не торопите меня, возможно, мне удастся припомнить хотя бы один из них.
— Я вдова Ландау, — беспечно прощебетала она. — Через три месяца после того, как мы с ним разбежались, и за два месяца до бракоразводного процесса мистер Ландау совершил весьма благородный поступок — погиб в автомобильной катастрофе, не успев изменить условия своего завещания. Так что теперь, три года спустя, я являюсь богатой вдовой Ландау, совершенно свободной двадцатисемилетней женщиной, и, если мне захочется скрасить свое одинокое существование, я могу заняться любовью с понравившимся мне лейтенантом полиции, и ничто меня не остановит! — Она положила руку мне на бедро; даже сквозь материал я почувствовал, как впились в меня ее острые ногти. — Я хочу!
— Прекратите! — завопил я. — Вы с ума сошли? Мы и знакомы-то не более пяти минут!
Она согласно кивнула:
— Я считаю, это идеальный срок. Если выяснится, что вы меня разочаровали — хотя вообще-то я этого не думаю, Эл! — нам не придется тратить время на долгое расставание, верно?
— Я слышал о любви с первого взгляда, но это же просто смешно! — буркнул я.
— Мы говорим лишь об акте любви с первого взгляда, — холодно уточнила она. — То есть совсем о другом!
Я ухватил сладострастницу за запястье, вытащил алчные ногти из своего бедра и вернул руку обратно на ее колени. Поступок, прямо скажем, опрометчивый: ведь при этом моя собственная рука непроизвольно дотронулась до ее бедра, и я ясно ощутил под тонким черным шелком теплоту упругого тела. Ситуация самая идиотская, потому что фантазия, так и не успев воплотиться в реальность, живо трансформировалась в некое подобие кошмара.
— Убийство! — повысил я голос. — Вот о чем я хотел поговорить с вами. Об убийстве!
— Потом, — отмахнулась она. — Не до, а после — самое лучшее время для серьезных разговоров, Эл.
Я вскочил с двухместной ловушки, метнулся к противоположной стене гостиной и замедлил шаг лишь тогда, когда расстояние между нами достигло пятнадцати футов.
Затем медленно, с нарочитой тщательностью раскурил сигарету и только после этого снова взглянул на диванчик.
Лиза Ландау по-прежнему сидела на нем. Лицо ее ровным счетом ничего не выражало, но темные глаза следили за мной с холодной напряженностью.
