Бретт Холлидей - Как это случилось
— Ральф забыл сказать, — вмешался Рурк, — что его невеста — дочь того парня, который финансирует его программу. Грубо говоря, Ванда предпочла остаться матерью-одиночкой с доходами, чем выходить замуж за человека, который не сможет содержать семью.
— Это только часть проблемы, — с достоинством возразил Флэннаган. — Мы, конечно же, обсудили и эту сторону вопроса. Почему бы и нет? Я признал, что скорее всего потеряю своего спонсора, если правда выплывет наружу, или если я порву с Эдной без правдоподобного объяснения. В конце концов, легче от этого никому бы не стало. А если бы все осталось по-прежнему, это означало бы, что я буду продолжать зарабатывать достаточно, чтобы обеспечить Ванду всем необходимым. Да и с какой стати ей отказываться от помощи? В ее-то положении?
— Сколько? — спросил Шейн.
— Сколько я зарабатываю?
— Нет, сколько она хотела?
— Сотню в неделю. Видите ли, дело в том, что ей пришлось переехать от сестры мужа и снять квартиру там, где ее никто не знает.
— И вы ей заплатили?
— Конечно. А как бы еще поступил на моем месте любой порядочный человек? Заплатил, и с радостью. Ведь это была целиком моя вина. — Флэннаган подался вперед, выпятив челюсть с таким видом, словно Шейн собирался с ним спорить.
Однако тот спокойно кивнул и спросил:
— Как дальше развивались события?
— А вот этого я просто понять не могу, — нахмурился Флэннаган, задумчиво вертя в руках трубку. — Это произошло сегодня около шести. Я работал у себя в кабинете над сценарием и ждал актеров для прослушивания на новые роли в моей программе. И тут курьер приносит это письмо… Покажи ему, Тим.
Тимоти Рурк вытащил из кармана квадратный белый конверт и протянул его детективу.
Продюсер с беспокойством посмотрел на Шейна.
— Когда прочтете письмо, то сами поймете, каким это было для меня ударом, и почему я пригласил Тима.
На конверте стоял адрес Ральфа Флэннагана, напечатанный на машинке со шрифтом «элита». Обратного адреса не было. Шейн достал из конверта листок обычной белой бумаги и обнаружил копию письма, написанного ему Вандой Уэзерби.
«Дорогой мистер Шейн!
Сегодня я дважды пыталась дозвониться вам в контору, но так и не смогла вас застать. Сейчас уже пять часов, и, скорее всего, мне уже не удастся связаться с вами сегодня. Поэтому я посылаю вам это письмо с чеком на тысячу долларов. Если сегодня ночью со мной что-нибудь случится, вы должны знать, что в этом будет виноват Ральф Флэннаган, проживающий по адресу: „Кортленд-армс“, квартира 26. В этом случае тысяча долларов будет вашим гонораром, если вы сможете доказать его вину. За последнюю неделю он уже дважды покушался на мою жизнь, и я опасаюсь, что он готов предпринять новую попытку.
Я собираюсь послать Ральфу копию этого письма с курьером, чтобы он знал: если совершит это сегодня вечером, то не останется безнаказанным. Для меня это единственная возможность защитить себя, пока я не смогу поговорить с вами лично. Если я останусь в живых, то первое, что я сделаю завтра утром, позвоню вам, чтобы договориться о встрече.
Ванда Уэзерби.»
Дочитав письмо, Шейн положил его на столик и поднял голову.
— Теперь вы понимаете, что я почувствовал, когда прочел это письмо! — воскликнул Флэннаган. — Боже мой! Я терялся в догадках. Сначала подумал, что она сошла с ума. Ведь мы обо всем договорились. Каждую неделю я посылал ей сто долларов. И уж, конечно, не угрожал, да и не собирался этого делать!
— Она здесь пишет, — напомнил ему Шейн, — что на прошлой неделе вы дважды пытались ее убить.
— Это какое-то безумие! Я не виделся с ней больше месяца. Мы даже не созванивались. Если кто-нибудь и пытался причинить ей вред, то уж, конечно, не я. Мистер Шейн, а вам не кажется, что она внезапно сошла с ума? Что-нибудь вроде мании преследования? Я слышал, что некоторым беременным женщинам может прийти в голову любая чертовщина, и они начинают совершать довольно странные поступки…
— Вообще-то, непохоже, чтобы это письмо было написано сумасшедшей, — возразил Шейн. — Все изложено довольно логично. — Он замолчал, вспоминая голос Ванды. Да, говорила она очень эмоционально, но в ее словах был здравый смысл. И пуля, пробившая ее голову, достаточно убедительно доказывала, что у нее были весьма веские причины опасаться за свою жизнь. — Курьер принес письмо около шести, — наконец сказал он. — Что вы сделали, когда прочли его?
— Сначала попытался дозвониться до Ванды. У нее никто не отвечал. Потом я вспомнил название вашего отеля и позвонил вам. Но вас тоже не было. Я не знал, что делать. Тогда я позвонил Тиму Рурку. Кажется, это было около семи? — Он вопросительно посмотрел на репортера.
Рурк кивнул.
— В самом начале восьмого, — сказал он Шейну. — Ральф мне все рассказал, и я согласился приехать, прочесть письмо и постараться помочь ему выйти на тебя.
— У меня прослушивание было в самом разгаре, — продолжал Флэннаган, — и я попросил Тима приехать без четверти десять. Я подумал, что, если успею рассказать вам все до того, как вы получите завтра утром письмо Ванды, то согласитесь мне помочь. Не знаю, что за чертовщина взбрела ей в голову, но я не хочу, чтобы в этом было замешано мое имя, — с несчастным видом закончил он.
— Во сколько ты сюда приехал? — спросил Шейн у Рурка.
— Примерно без десяти десять. Опоздал всего на несколько минут. Ральф только что вылез из-под душа и сразу показал мне письмо. Мы быстро все обсудили, а потом я позвонил тебе.
— Да, это было в пять минут одиннадцатого, — кивнул Шейн. — И чем вы занимались, пока ждали меня?
— Сидели здесь, пили, трепались о жизни… и о Ванде Уэзерби, — ухмыльнулся репортер. — Короче говоря, тебя дожидались.
— Можешь поклясться, что Флэннаган был здесь с десяти? И что он никуда отсюда не выходил… скажем, на почту отправить письмо или еще куда-нибудь?
— Он все время был здесь. Грыз ногти и ждал тебя.
Шейн взял письмо Ванды и легонько похлопал им по ладони.
— На вашем месте я бы на этот счет особенно не волновался, — мрачно сказал он Флэннагану. — Кто-то оказал вам большую услугу. Сегодня вечером Ванда Уэзерби была убита — между десятью и половиной одиннадцатого. По словам Тима, как раз в это время вы находились дома.
Глава 6
Целую минуту после этих слов Рурк и Флэннаган сидели неподвижно, ошеломленно уставившись на Шейна. Потом Флэннаган хрипло прошептал:
— Убита? Вы хотите сказать…
— Пулей в голову, — спокойно констатировал Шейн. — Она звонила мне в десять часов, а когда я приехал к ней на Семьдесят пятую улицу, она уже была мертва.
Продюсер вздрогнул, закрыл лицо ладонями и простонал:
— Ванда…
Рурк резко выпрямился и подался к Шейну. Его глубоко посаженные глаза лихорадочно заблестели.
— Значит, она боялась не того, кого нужно. Что-нибудь еще удалось узнать?
— Нет, ничего. Скорее всего она даже не видела убийцу. Он стоял снаружи у окна и стрелял через каминный экран.
— Зачем ее убили? Чтобы она не смогла поговорить с тобой?
— Это первое, что приходит в голову, — пожал плечами Шейн. — Не исключено, что он стоял близко от окна и слышал, о чем она говорила со мной. Если он знал о ее письме, в котором она обвиняла Флэннагана, то для убийцы это был самый подходящий момент, чтобы избавиться от нее. И тогда бы вы, Ральф, оказались главным подозреваемым.
— Запросто, — пробормотал продюсер, ошалело мотая головой. — Если бы у меня не было алиби… если бы Тим не оказался здесь в нужный момент…
— Кому еще вы рассказывали об этом письме? — спросил Шейн.
— Никому! — испуганно ответил Флэннаган. — Боже мой, такие вещи с посторонними не обсуждают.
— Вы сказали, что к вам кто-то приходил на прослушивание. Вы уверены, что при них вы не упоминали о…
— Абсолютно.
— А кто знал о ваших отношениях с Вандой? И то, что она вас шантажировала?
— Это вовсе не было шантажом. Я не позволю говорить такие вещи о Ванде! Ведь именно я настоял на том, чтобы платить ей деньги. — Лицо Флэннагана покраснело от злости, на скулах заходили желваки.
— И тем не менее, — сердито перебил его Шейн, — это чертовски подходящий мотив для убийства. Возьмем вас — вы помолвлены с богатой девушкой, и если станет известно о вашем романе с Вандой, ваша карьера окажется под угрозой. Поймите, Флэннаган, я пытаюсь выяснить, не было ли у кого-нибудь особых причин желать ее смерти? Этот человек мог быть в курсе ваших дел и знать, что подозрение прежде всего падет на вас, если с Вандой что-нибудь случится. Посмотрите на это письмо — неважно, как вы к ней относились, но Ванда подозревала, что вы собираетесь ее убить! Она здесь пишет, что вы дважды пытались это сделать. Кто мог знать о ваших отношениях?
— Никто. Клянусь, я никому ничего не рассказывал. Боже, да если бы хоть одно слово выплыло наружу… — Флэннаган замолчал, словно сама мысль об этом приводила его в ужас.
