Микки Спиллейн - Я сам вершу свой суд
— Здесь, кстати, тоже нет ничего сложного. Глушитель мог быть предназначен для карабина. Они спокойно подходят к пистолетам этого калибра.
Мы молча выпили по глотку.
— О! — вспомнил вдруг Пат. — Чуть не забыл сказать тебе. Джордж Калек и Халл Кинге сменили сегодня утром место жительства.
— Почему?
— Прошлой ночью кто-то стрелял в Калека через окно. Пуля оцарапала ему голову. Тоже сорок пятый калибр. Мы сравнили ее с той, что был убит Джек. Обе выпущены из одного оружия.
Я едва не поперхнулся пивом.
— И это ты чуть не забыл? — пробормотал я.
— Да. Еще одно.
— Что еще?
— Он убежден, что в него стрелял ты. Я с такой силой стукнул по столу кружкой, что Пат аж подскочил.
— Мерзавец! — прорычал я. — На этот раз я ему...
— Спокойно, Майк. Возьми себя в руки. Ты знаешь, у него длинные руки и мы были обязаны проверить твое алиби. Ты же устранил уже несколько нежелательных, с твоей точки зрения, граждан и у нас, Майк, есть многочисленные образцы пуль, выпущенных из твоего пистолета. Мы сравнили их с пулей, которой стреляли в Калека, но ничего общего. Кроме того, известно, где ты был прошлой ночью.
— Забавная у тебя манера рассказывать. Пат, — сказал я, — но хватит шуток. И где они живут теперь?
— На углу той же улицы, — усмехнулся Пат. — В том же доме, что и близнецы Беллеми, но на втором этаже.
— Ты был там?
— Да, у близнецов. Но я видел и Джорджа и Халла. Мне нужно было убедить Калека не подавать на тебя жалобу за то, что ты избил Халла. Он много слышал о твоих методах.
Мы с Патом расстались около входа и я направился в указанный дом. Когда кто-то обвиняет тебя в покушении на его жизнь, я люблю докапываться до самой сути.
Вероятно, Калек отдал портье приказ не впускать меня. Я вошел в холл как жилец этого дома и лифтом поднялся на второй этаж.
Лифтеру было лет восемьдесят. Это был хмурый тип с насмешливым лицом. Мы были с ним вдвоем в кабине. Когда лифт остановился, я сунул ему под нос банкноту в пять долларов.
— Калек, Джордж Калек. Он здесь недавно. Номер квартиры и деньги твои.
Он оглядел меня с ног до головы.
— Вы, должно быть, Хаммер, — решил он. — Калек дал мне в два раза больше, чтобы я вам не говорил.
Я достал из кобуры свой сорок пятый. Глаза лифтера расширились.
— Да, я тот самый тип, которого зовут Хаммер, — согласился я. — Если ты не скажешь номер его квартиры, десяти долларов тебе не хватит, чтобы оплатить услуги дантиста.
Я поднял пистолет.
— 206-й, прямо, — сразу же сказал он.
Я свернул деньги и засунул их прямо в его открытый рот.
— Помни обо мне, — добавил я. — И если ты не будешь помалкивать, я вскрою тебя, как устрицу.
— Да, мистер, — пробормотал он. Вошел в кабину и закрыл за собой дверь.
Я отправился на поиски 206-й квартиры, нашел ее и ударил в дверь. Ответа не последовало. Я приник ухом к двери (как известно, двери представляют исключительно хороший резонатор, во много раз усиливающий шум внутри квартиры). Но я ничего не услышал. Квартира была пуста. Чтобы все-таки быть в этом уверенным, я засунул под дверь листок бумаги и спустился этажом ниже. Потом снял туфли и на цыпочках поднялся обратно. Листок лежал на том же месте. Тогда я вытащил из кармана связку отмычек. С третьей попытки дверь открылась. Я вошел и закрыл дверь за собой. Квартира, похоже, сдавалась меблированной. Никаких следов индивидуальности ее жильцов не было. Исключение составляла фотография Джорджа Калека, стоявшая на камине в первой комнате. Я вошел в спальню, где стояли два комода и одна кровать. Они на самом деле спали вместе, а я это сказал, чтобы разозлить Калека. Под кроватью я нашел чемодан и проверил его содержимое. Кроме белья и полудюжины белых рубашек, там лежали пистолет сорок пятого калибра и две пачки патронов. Пистолет такого калибра предназначен для профессионалов и, когда в течение двух дней повсюду сталкиваешься с ним, это что-то да значит! Что за времена, о Боже...
Я заглянул в ствол, но он был чист. Явно в последнее время пистолет не был в употреблении.
В ящиках обоих комодов тоже было пусто. Я нашел лишь альбом с фотографиями, принадлежащий Калеку. В этом альбоме были собраны снимки, показывающие его увлечение всеми университетскими видами спорта и кое-чем еще. Кроме этого, было еще много моментальных снимков женщин разных лет. Некоторые из них были ничего, но это смотря на чей вкус. Многим ведь нравятся высокие и худые. Что касается меня, мне никогда не нравились женщины, похожие на мальчишек.
На нескольких снимках были вместе Кинге и Калек. На рыбалке, в кемпинге с палаткой, перед витриной магазина...
Вдруг я замер, как пес, сделавший стойку. На этой фотографии Халл ни единой черточкой не напоминал студента, а был похож на бизнесмена. Но все же не это привлекло мое внимание. За ним была витрина, где можно было различить лист фанеры, на которых обычно приклеиваются вырезки из последних новостей. На одной из фотографий на этой фанере можно было различить катастрофу “Морокастеля”. Но эта катастрофа произошла восемь лет назад, а Халл Кинге на этой фотографии выглядел гораздо старше, чем сейчас. Времени подумать над этим у меня не было, так как послышался шум останавливающегося на этаже лифта. Я подошел к двери и открыл ее в тот момент, когда Джордж Калек приготовился открыть ее своим ключом.
— Входите, Джордж, — любезно улыбаясь, сказал я. Он скорее был удивлен, чем испуган. Действительно ли он думал, что в него стрелял я? За его спиной Халл Кинге приготовился к бегству. К Джорджу вернулось хладнокровие.
— Незаконное вторжение, — заявил он, поколебавшись. — На этот раз...
— Заткнитесь и входите. Ваши слова становятся излишне однообразными. Если бы вы больше сидели дома, вашим посетителям не пришлось бы поджидать вас здесь.
Они прошли в спальню друг за другом. Калек быстро выскочил оттуда, покраснев от гнева. Но я не дал ему возможности обвинить меня еще в одном преступлении.
— Зачем вам эта артиллерия? — спросил я.
— Для таких, как вы, — пролаял он. — Для тех, кто пытается убить меня через окно. У меня есть разрешение.
— Я ничего не имею против, но я бы советовал обращаться с ним поосторожнее.
— Не волнуйтесь. Я предупрежу вас заранее. А теперь я хотел бы знать, что вы здесь делаете?
— Мне хотелось бы услышать, как в вас стреляли и промахнулись. Вы обвинили меня в покушении на вашу жизнь, а мне это не нравится.
Прежде чем ответить, Джордж закурил сигару.
— Вижу, у вас есть в полиции свои люди, — произнес он наконец, — так что спросите их.
— Мне нравится получать сведения из первоисточника, — оборвал я его. — И если вы умный человек, то не будете напрасно терять время. Пуля, которой был убит Вильяме, и та, что не попала в вас, были выпущены из одного пистолета. Мне нужен убийца, и вы это знаете. Кроме того, если в вас не попали в первый раз, то нет гарантий, что второй раз тоже промахнутся. В самом деле, черт возьми, вы же понимаете, в чем состоят ваши интересы.
Калек вытащил изо рта сигару. Лицо его съежилось от страха, а взгляд странно забегал. Он пытался скрыть это, но ему плохо удавалось. От нервного тика задергались уголки губ.
— Не думаю, что смогу вам помочь. Я сидел возле окна. Пуля разбила стекло и врезалась в спинку стула. Я бросился на пол и дополз до стены.
— Зачем?
— Зачем!? Наверное, чтобы спасти свою шкуру. Зачем же мне нужно было оставаться сидеть под прицелом?
Я старался не замечать его неприязненного взгляда и тона.
— Вы не бывали в переделках, Джордж. Почему все-таки в вас стреляли?
Он нервно стер со лба пот.
— Откуда мне знать. Если занимаешься делами, всегда найдутся недоброжелатели.
— Вы хорошо сказали, Джордж. Но этот недоброжелатель убил и Джека Вильямса. Почему вы оказались с ним в одном списке?
Теперь его затрясло и он даже не пытался скрыть свой ужас.
— Я не знаю. Я действительно не знаю, — проблеял он. — Я все время об этом думаю и не могу прийти ни к какому выводу.
Поэтому я и переехал. В моем доме кто угодно может меня накрыть. Здесь по крайней мере я не один. Я наклонился вперед.
— Подумайте еще. Существует какая-то связь между вами и Джеком. В чем она заключается? Что может быть у вас общего? Если вы сможете ответить на эти вопросы, мы поймаем преступника... Может, треснуть вас об стену, чтобы вы лучше соображали?
Он принялся ходить по комнате. Сейчас он не выглядел моложе своих лет. То обстоятельство, что убийца внес его в свой список уничтожения, подействовало на него так, что он обезумел от страха.
— Я не знаю, — простонал он наконец. — И не понимаю. Я знал Джека не очень хорошо и не так уж долго. Халл знает его лучше. Меня представила ему мисс Маннинг. Если бы я что-нибудь знал, я бы рассказал. Уж не думаете ли вы, что мне хочется, чтобы меня убили?
Эти слова напомнили мне еще об одном аспекте дела, который я до сих пор игнорировал.
